Пунктир воспоминаний - Казанцев Александр Петрович - Страница 16
- Предыдущая
- 16/16
— животных, растений — не превышал 10 процентов. Это невыгодно. Между тем есть полная возможность получать полноценный белок на микробиологическом уровне (КПД 90 процентов) и делать из него искусственно все привычные виды пищи, придавая им нужный вкус и аромат. Говоря о перспективах и трудностях, в частности о консерватизме мышления, Несмеянов указывал, что 80 лет назад человечество носило только «натуральную» одежду, а теперь на 80 процентов одето в одежду из искусственных материалов, без которых уже нельзя обойтись. Так же будет и с пищей. Но когда?!
Меня больше всего поразило, что для уничтожения голода на Земле нет нужды изобретать что-нибудь невероятное. Все уже найдено. Одноклеточные грибки — дрожжи кандида — по составу своему и набору аминокислот не отличаются от материнского молока. Вырастают эти грибки на тяжелых отходах нефти и увеличиваются за сутки в весе в тысячу раз! Чтобы накормить все человечество, понадобится израсходовать в год смехотворно малое количество нефти — пятьдесят тысяч тонн, приготовляя из полученного белка все виды пищи. В академическом институте, которым руководил академик А.Н.Несмеянов, я имел возможность убедиться, что искусственная картошка ни по виду, ни по вкусу не отличается от обычной, но обладает питательностью мяса, что жареный искусственный бифштекс совсем такой же, как сделанный из свежей вырезки. Кстати, к такому же убеждению пришли не только скептически настроенные члены моей семьи, но и официальные дегустаторы, которые, ничего не подозревая, поставили при испытаниях искусственные продукты выше натуральных.
Вот она, «модель грядущего»! О ней и написал я через несколько лет новый роман «Купол Надежды», посвященный академику Несмеянову. К сожалению, вышел он уже с посвящением памяти замечательного ученого и стратега науки.
Перелистывая «Пунктир воспоминаний», я подумал: не слишком ли благополучным представляет он мою жизнь? Отводя упреки, замечу, что пунктир есть пунктир, он состоит из черточек и промежутков между ними. Все просчеты, ошибки, горькие разочарования и невосполнимые потери приходятся на эти «промежутки». А было их, пожалуй, куда больше, чем удач. Достаточно сказать, что из четырнадцати вариантов «Пылающего острова» читателям выдан лишь последний, да и тот коренным образом переработан, а все предыдущие скрыты в промежутках между черточками пунктира.
Кстати, черту принято подводить и итоговую. В какой-то мере ею было подписное издание собрания моих сочинений (в трех томах), выпущенное издательством «Молодая гвардия» в 1977-1978 годах. И вот тут мне привелось столкнуться едва ли не с наиболее приятной черточкой пунктира!..
На Кузнецкий мост к магазину подписных изданий меня не пропустил милиционер, проезд был закрыт: толпа людей теснилась у магазина и толстой очередью тянулась за угол к Большому театру. Я не удержался и спросил милиционера:
— А что здесь такое?
— Подписка на Казанцева.
Я возгордился, но тотчас был низвергнут репликой прохожего.
— А! Фантастика! — презрительно сказал тот, махнув рукой. — Делать им нечего!..
Но все-таки народ толпился С трудом пробрался я в Лавку писателей на Кузнецком мосту, где получил несколько абонементов на свое издание. Вернулся к осаждаемому читателями магазину. Там объявили, что подписка закончена. Возмущенные крики, унылые лица. И тут по-мальчишески захотелось сыграть в Гарун аль Рашида (из «Тысячи и одной ночи»). Я выбрал наиболее расстроенного, нет, расстроенную читательницу и спросил, давно ли она здесь. И услышал: «Простояла всю ночь». Тогда я открыл свое инкогнито и, вынув из кармана абонемент, подарил ей, попросив приехать за первым томом ко мне (его нужно было получить на складе). Меня окружили любители книг, требуя абонементов, а у меня их не было!..
В назначенный день, когда склад открылся, меня одолели телефонные звонки читателей, хотя я дал номер лишь своей «избраннице». Очень трудно отказывать! Наконец позвонила она, назвав себя обладательницей абонемента No 1 (случайно я дал ей такой!). Я пригласил ее приехать за книгой. И она приехала… с мужем, ради которого и выстаивала в очереди. Напрасно я подозревал ее в следовании моде на подписные издания. Оказывается, ее муж, работая в каком-то НИИ, по указанию начальника отдела обязан был читать научную фантастику, проникаясь новыми идеями. Ларчик просто открывался! Я тепло попрощался с супругами, обладателями абонемента No 1. Но главное для меня было в указании начальника отдела НИИ. Это поднимало научную фантастику, которая мне так дорога.
Итог, казалось бы, подведен, но сумма растет. Я отнюдь не прекратил своей литературной деятельности, замыслы теснятся роем. Пусть продолжится мой пунктир воспоминаний и после того, как часы покажут 75 лет! Они ведь с автоматическим подзаводом!
Почти сорок из них прошел я по писательскому пути рука об руку со своей женой Татьяной Михайловной, большим другом моих старших детей. Мы разделили с ней неиссякающую боль утраты: в 1955 году наш старший сын Андрюша, которому посвящен роман «Полярная мечта», погиб в шестилетнем возрасте от полиомиелита. В утешение нам два года спустя родился Никита, которого поначалу даже нельзя было отличить от старшего брата. Татьяна Михайловна во время войны начиняла «волшебные чайники» для партизан полупроводниками Иоффе, потом стала учительницей в школе.
Идя рядом на протяжении почти всей моей писательской жизни, она старалась своей требовательностью развить во мне критическое отношение к тому, что я делаю, резко отличаясь тем от большинства щедрых на похвалу спутниц нашего брата литератора. Смеясь, она напоминала, что только «воробьиха всегда своего воробья хвалит».
Словом, похвалами ни близких мне людей, ни суровых критиков я не избалован, хотя жаловаться на непризнание не могу.
Посвящая свои романы международной теме, я имел возможность посмотреть мир: объездил не только Советский Союз между морями и океанами, но и четырнадцать раз бывал за рубежом, увидев свыше двадцати стран и как турист, и как вице-президент постоянной комиссии ФИДЕ, и как инженер, и как уполномоченный правительства.
Наблюдая жизнь у нас и за рубежом, я стремился отразить в книгах тенденции развития науки, техники, общества.
Насколько это удалось, судить не мне. Я лишь перелистываю «Пунктир воспоминаний», сознавая его неполноту и прерывистость.
Вглядываясь в черточки и промежутки между ними, задаю себе вопрос: согласен ли вновь пройти весь путь под «ребяческим девизом юности», свернуть в фантастическую литературу, сделав ее содержанием жизни? И отвечу себе: готов, готов снова шагать прежней извилистой дорогой по спускам и подъемам, снова стремиться к цели, суть которой могу выразить лишь в стихах.
Москва-Переделкино 1979-1980 гг.
- Предыдущая
- 16/16
