Достопамятное жизнеописание Его Величества Абрагама Тонелли - Тик Людвиг - Страница 14

• Предыдущая
• 14/16
• Следующая

Меж тем, замешавшись в толпу, я снова прокрался мимо домов и с помощью своей науки превратил их в обыкновенную улицу. Тут шум и удивление возросли еще более, а некоторые молодчики, старавшиеся по углам наскрести себе малую толику золота, увидя, что чаемая добыча внезапно исчезла, были столь несдержаны, что изрыгали прежестокие проклятья.

Но кто меня больше всех забавлял, так это Их Императорское Величество. Достопочтенный высокопоставленный муж, а стоял, разинув рот, и пялил глаза от чистого изумления. Принужден был над Их Уморительностью громко рассмеяться и поспешил, дабы не свершить еще большей непристойности, объявиться при дворе тем самым искусником, который устраивает известные чудеса.

Тут, разумеется, прибежал сам император, чтобы хорошенько меня рассмотреть. Аудиенция была весьма благосклонна. Объявил напрямик, что умею производить подобные кунстштюки. Монарх весьма тому обрадовался и сказал: я сделаю ему немалое одолжение, ежели соизволю остаться при его дворе. Согласился на некоторое время.

Их Величество просило меня произвести несколько изящных кунстштюков в присутствии всего высшего министерства, ибо он как раз имел в мыслях устроить большой пир. Сказал о своей готовности служить и что он может располагать моим незначительным талантом по своему изволению.

Но чтобы доставить потеху и ему самому, тотчас же превратил его супругу в чистое червонное золото, так что он от изумления даже руками всплеснул. Однако просил меня снова превратить в жену. Свершено по его просьбе.

Тут с императрицей был учинен весьма интересный психологический опыт: что и как она чувствовала, думала и представляла, будучи золотом. Всем присутствующим было то чрезвычайно любопытно; но она сказала только, что вовсе ничего не чувствовала. Что было весьма примечательно.

Ну а мне она золотою показалась куда прелестнее, нежели в подлинном своем естестве.

Теперь все министры были в сборе, и император попросил меня что-нибудь показать в их присутствии. Стол был накрыт, кушанья дымились, и высокое министерство уже пустило слюнки, как я взял да и превратил все яства в золото.

О, когда б я был в силах описать изумление, в которое они все поверглись; в самом деле было чему подивиться.

Чтобы загладить обиду, через короткое время снова обратил все в подлинные кушанья.

Еще когда мы сидели за столом, монарх получил письмо, из коего узнал, что один из присутствующих министров главный изменник. Он также признался в своем злодеянии и просил прощения.

Император изрек ему смертный приговор, так что его немедля должны были казнить. Но я вмешался и просил о помиловании, тотчас же превратил его в золото и посоветовал императору сослать на монетный двор, где из него начеканят дукатов в назидание другим изменникам. Совершено; один из слуг, который вздумал над ним поглумиться, также был на скорую руку превращен в золото.

Император несказанно благоволил ко мне. Вознамерившись устроить большую охоту, пригласил и меня принять в ней участие. Уверял его, что издавна был завзятым любителем охоты.

Опять никого не подстрелил, ибо, как сказано, не умел попадать.

Однако превращал львов и различных других зверей в золото, а потом они у меня оживали и разбегались. Императору за всю жизнь не приводилось так веселиться.

Также уверял меня помянутый император в своей неизменной протекции, и что я должен безотлучно пребывать при его дворе, чем был до чрезвычайности доволен, ибо можно было сладко поесть, а равно и ни в чем не терпеть недостачи.

Недолго пробыл при дворе, как разгорелась довольно значительная война, ибо соседние народы вторглись в империю, разоряли деревни и крепости, словом, причиняли большой вред.

Император в то время совсем растерялся.

Он собрал большой совет из самых сведущих и искушенных мужей, к коим был причислен и я. Ну, все ратовали за мир, ибо всем недоставало мужества, я был единственным, кто стоял за войну, также обещал предводительствовать армией и вызвался наголову разбить врага.

Мне, было, сперва не хотели доверять, однако склонил их своими увещаниями к тому, что меня назначили фельдмаршалом.

Приметил, что солдаты исполнены отваги и не медля вступил в неприятельские пределы.

Скоро дело дошло до сражения, в котором неожиданным образом и к моей великой радости я и впрямь одержал победу, хотя доселе это было всего одно мое обещание. Не поленились вступить на неприятельскую землю, завоевали крепости и города, оставили в них гарнизоны и, увенчанные славой и честью, возвратились в Аромату.

Жители выбегали навстречу с громоподобным «виват!». Император обнял меня; все глядели на нас и не могли наглядеться. В такой чести я еще никогда не был.

Пришло время и мне второй раз в жизни узнать любовь. А именно: сердце мое пленила прелестная дочь императора. Посему впал в меланхолию, повесил нос и даже порой был груб с самим монархом. Он сразу догадался, что мне чего-то недостает. Часто спрашивал о причине, однако я всегда отмалчивался, ибо весьма его страшился.

Наконец собрался с мужеством и признался ему в своей любви, заливаясь слезами восторга и скрежеща зубами. Император увидел, что со мной шутки плохи и обещал руку дочери, ежели я ему уступлю жемчужину.

Принужден был раскусить и сей горький орешек, ибо жемчужина была мне донельзя люба, да и прекрасную принцессу заполучить в супруги очень хотелось. В самый тот день, когда я выдал жемчужину, мне была вручена невеста и устроено столь великолепное свадебное торжество, что мои теперешние подданные и посейчас еще о нем вспоминают.

Тесть подарил мне также несколько отборных герцогств, в коих я мог без хлопот получать пропитание.

Зажил в свое удовольствие в приватном звании.

Мой увенчанный славою тесть заболел, через что я получил сериозные виды на корону в Аромате, ибо был ему ближайший наследник. Посему загодя приступил к изучению государственного искусства, а также своих подданных. Тут мне весьма кстати пришлись те штудии, коим я уже прежде предавался в трактирах.

Император опочил, и я в самом деле взошел на трон. Прямо потерял голову, когда в первый раз подписал «Божию милостию». С тех пор мне обеспечен кусок хлеба, а к тому же еще любовь и обожание верных подданных. Вот уже постарел и поседел, а все еще счастлив, пишу эту правдивую историю ради препровождения времени, ибо не знаю, что мне еще делать, а также дабы показать свету, что всякое основательное намерение в конце концов достигает осуществления. Это – истинно и непреложно. Слава богу, обладаю еще славным аппетитом и уповаю сохранить его до самой блаженной своей кончины. Идеальные грёзы моей юности исполнились. Это удел немногих.

Сим и заканчиваю свою историю.

Конец третьего и последнего отделения

• Предыдущая
• 14/16
• Следующая