Медвежатник фарта не упустит - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/28
• Следующая

В полиции его служба складывалась более удачно – уже через год Ксенофонтов сделался старшим инспектором уголовной полиции и в ближайшее время намеревался получить повышение. Но неожиданно судьба преподнесла ему очередное испытание – в течение последних десяти дней на его территории было совершено три ограбления.

Это был полный провал!

Генерал Аристов уже дважды вызывал его в свой кабинет, тыкал под нос какие-то бумаги с замысловатыми графиками и говорил, что с его приходом в Москву ситуация с преступностью резко ухудшилась. И конкретно заявил, что будет рад отослать его куда-нибудь в Туруханск в качестве надзирателя каторжного острога.

У Власа Всеволодовича была возможность упрочить пошатнувшееся положение, сцапав медвежатника. Он даже напросился на Мытный двор, чтобы возглавить намеченную операцию, но кто бы мог предположить, что вор окажется таким хитрецом. Сейчас ему ничего более не оставалось делать, как смахивать рукавом с лица обильный пот и размышлять о возможной отставке.

– Это вам, милейший, не к лошади генерал-губернатора свататься! – сурово съязвил Аристов. – Здесь мозгами шевелить нужно. Вы мне лучше скажите, что вы намерены делать дальше?

– Надо искать женщину, которую узнал господин Александров. Он утверждает, что это именно та особа, с которой он отобедал в тот час, когда в его банке произошло ограбление.

– И где вы ее предполагаете искать, милейший, по борделям? Может быть, на это удовольствие вы у меня еще и казенные деньги просить станете? – поморщился Григорий Васильевич.

– По рассказам господина Александрова, это весьма образованная девица, вряд ли она кокотка, – Ксенофонтов стойко сохранял остатки спокойствия. – По словам господина Александрова, она больше напоминает выпускницу Смольного института – образованна, выдержанна, с хорошими манерами, – чем преступницу.

– Да-с, господа, веселые в России наступили времена, если благородные девицы взялись за отмычки. И где же ее тогда искать, по-вашему, на балу у губернатора?

– Очень может быть, – поспешно отреагировал Ксенофонтов, – но, во всяком случае, я уже предупредил своих осведомителей на тот случай, если они случайно встретят эту женщину. Наш художник со слов господина Александрова нарисовал ее портрет. Не желаете ли взглянуть? – Макаров вытащил из портфеля небольшую папку.

– Давайте сюда! – Генерал вытянул из рук Ксенофонтова портрет.

Аристов ожидал, что это будет какая-то мегера с длинными черными спутанными волосами. Но с рисунка на него смотрела очень милая девушка лет двадцати.

– Очень недурна! – бросил Аристов.

– Верно замечено, ваше сиятельство, то же самое сказал господин Александров. Этот рисунок мы разослали по учебным заведениям, и в одном ее узнали.

– А сразу не могли сказать? – Григорий Васильевич покосился на Ксенофонтова.

Однако в этот раз в его начальственном голосе звучала легкая укоризна.

– Возможности не было, ваше сиятельство.

– Так ты еще и ехидничаешь? – сощурился Григорий Васильевич. – Ну что ты там еще выведал? Рассказывай.

– Зовут барышню Елизавета Петровна Волкова. Ей двадцать лет. Из потомственных дворян. Тут есть некоторая пикантность. – Ксенофонтов помялся. – Она из очень уважаемой семьи. Наш градоначальник находится с ней в родстве.

– Выходит, это дельце деликатное. С родителями этой Елизаветы Петровны беседовали?

– Беседы не было, решили пока не спешить. Но что отрадно, рядом с домом живет наш осведомитель. От него мы узнали, что дочка с год как ушла из родительского дома к какому-то хлыщу.

– Дома бывает?

– Не часто. Отец ее очень строгий человек, религиозный, не желает ее видеть в своем доме.

– Кажется, я начинаю понимать, что это за птица. Значит, вы считаете, что молодой человек, с которым убежала наша Елизавета Петровна, и есть предполагаемый медвежатник?

– Вне всякого сомнения, ваше сиятельство, – подал голос Сергей Гурьевич, и его дынеобразная голова слегка наклонилась. – Все сходится. Где появляется наша милая барышня, обязательно происходят какие-то неприятности. Банки грабят-с.

– Да-с, по меньшей мере это очень странно.

– Это еще не все, – старший инспектор уголовной полиции торжествовал. – На Хитровом рынке были узнаны предметы, украденные у банкира Александрова.

– Вот как, очень интересно. Что именно?

– Перстень с изумрудами. Он принадлежал графине Уваровой. Затем золотые серьги с бриллиантами, что принадлежали князю Ухтомскому. Продавал их один трактирщик. Он и раньше был замечен в скупке краденого. Мы установили за ним слежку. К нему действительно приходят разные темные личности. Я тут подослал к нему своего агента, так он предложил ему золотые часы. Сторговал, плут, часы всего лишь за сорок рубликов, хотя они потянут на тысячу. Позже мы этого трактирщика допросили, так он сказал, что людей этих не знает, но что они с Хитровки, так это точно.

– Вот что, – слегка повысил голос Григорий Васильевич, – нам нужно во что бы то ни стало разыскать эту барышню. Это первое! – Аристов величественно загнул палец. – А для этого нужно установить наблюдение за домом Волковых. А во-вторых, нужно сделать немедленно облаву на Хитровке, может быть, там мы нащупаем ниточку, которую так тщетно ищем. Облаву мы проведем дня через два. И прошу вас, ни полслова о предстоящей операции. Не исключаю того, что на службе у грабителей находятся даже надзиратели. – Тяжеловатый взгляд Григория Васильевича остановился на Ксенофонтове, чей лоб мгновенно покрылся испариной, как будто он только что вышел из парной. – Да-с, голубчик, – в задумчивости протянул Аристов, – и такое бывает.

– Ваше сиятельство, – привстал Влас Всеволодович. Лицо его при этом сделалось красным, сам он, выпучив огромные глаза, больше напоминал рака. – Неужели про меня кто-то дурное что сказал?

– Ладно, садитесь, – махнул рукой Григорий Васильевич, – не о вас сейчас речь. Вот что я скажу, любезнейший: подводите вы меня. Займитесь организацией облавы. И мне бы очень хотелось, чтобы никаких случайностей не произошло.

Ксенофонтов вытянулся в струнку:

– Ваше сиятельство, не подведу.

– Надеюсь, любезнейший Влас Всеволодович, – едва улыбнулся Аристов. – Это вам не на параде выступать.

Ресторан «Яр» в Петровском парке был одним из самых любимых в Москве мест господина Александрова. Величественное здание с башнями по углам, больше напоминающее цитадель, чем дом, в котором можно прилично разговеться после поста.

В «Яре» Александрова знали все, начиная от извозчиков, терпеливо несших службу у парадного подъезда, до хозяина заведения, который непременно называл постоянного клиента по имени и отчеству.

В хорошую погоду столики выставлялись во двор. Особенно это удобно было в теплую летнюю ночь, когда можно было выпить марочной мадеры и уединиться в закоулках Петровского парка.

К загородному ресторану «Яр» господин Александров подъезжал к девяти часам вечера. Самое удачное время для развлечений. Именно к этому часу к «Яру» съезжались самые красивые кокотки Москвы. Случалось, сюда захаживали молодые провинциальные артистки, терпеливо ищущие в Москве влиятельного покровителя. Петр Николаевич любил не только марочные вина, но и театр, а потому никогда не отказывал в помощи молодым дарованиям. Для этих целей он даже завел специальный блокнот, куда записывал адреса своих протеже и личные наблюдения, – «девочка очаровательная, у нее длинные ноги и богатый бюст»; «блондинка, в моем вкусе… Боже мой, какое горькое разочарование: в спальной комнате, при свечах, я обнаружил, что она жгучая брюнетка»; «очень любит кушать яблоки в постели. После полуночи отправил кучера купить у купца Семенова персидских яблок».

Позавчера он встретил в «Яре» белокурую красавицу в длинном декольтированном темно-зеленом платье. Она сидела в самом углу зала и покуривала тонкую дамскую папиросу. И что удивительно, пребывала в полнейшем одиночестве. Своей неприступностью она напоминала Царевну-лягушку, дожидающуюся Ивана Царевича. Самое любопытное, что никто не спешил приставать к ней с предложениями, а богатые золотопромышленники, перед которыми половина Сибири сгибалась в поклоне, только косились на нее, как на сладкий и очень запретный плод. Родись она на пару тысячелетий пораньше, то вполне могла бы преподать урок величия даже царственной Клеопатре.

• Предыдущая
• 24/28
• Следующая