Два гения и одно злодейство - Соболева Лариса Павловна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/77
• Следующая

Лазарь подъехал к «Форду», не глуша мотор, попробовал высадить окно кулаком в кожаной перчатке. Не вышло. Завизжала сигнализация. Круто развернувшись, умчался. Он преследовал «Форд» от офиса до аэропорта, держась на расстоянии. Судя по всему, замечен не был. Не удавалось подобраться к автомобилю, так как всегда там находился охранник, а проверить надежность стекол было необходимо. Это на тот случай, если другим методом Ставрова не достать, кроме как в машине. У него сразу родился дерзкий план, который, надеялся, Лина одобрит. Она сообщила, что скоро приедет на пару дней.

– Простите, – обратился официант, – это ваш «Форд» вишневого цвета?

– Мой, – важно ответил Тимур. До чего же классно вот так сказать: «Мой «Форд» – и видеть уважение на физиях!

– Сигнализация сработала, но ничего страшного не случилось, машина цела. Наверное, детвора пошалила. Вы не могли бы ее отключить?

– Естественно.

Тимур отключил сигнализацию и вернулся в бар.

А поутру проснувшись, Володька залез с головой под плед. Разумеется, память вернулась сразу, не до такой же степени налакался, чтоб вообще ничего не помнить. Мама дорогая, чего он только не молол вчера Полин, повиснув на ней! Тащил на крышу полюбоваться звездами, ругал Союз художников и московских проходимцев, выкрикивал политические лозунги: «Смерть демократам-оккупантам» и «Россию из грязи пора тащить». Бредятина! Лучше б память отшибло раз и навсегда. Кстати, он приставал к Полин? Кажется, нет… Или да? Каким же образом теперь общаться с ней?

Она бесшумно двигалась босиком по комнате в легком халатике персикового цвета. Володька видел ее в щелку, куда высунул нос, чтоб свободней дышать, и один глаз. А ведь встречи не избежать. К тому же до жути хотелось в туалет. И кто это сконструировал человека так бездарно? Бог? Не может быть. Хотя, возможно, создав великолепие природы, у него не хватило терпения соорудить человека как следует, потому что лепил его в последнюю очередь, а значит, впопыхах, потеряв интерес. Вот и вышло недоразумение, которому необходимо пить, жрать, спать (столько времени терять), испражняться, заниматься сексом. А секс у Володьки сто лет назад был. И Полин тут расхаживала, формы тела так отчетливо вырисовывались… Еще минута – и ему конец, окончательно опозорится. А что особенного он натворил? Вот возьмет и встанет, пожелает Полин доброго утра как ни в чем не бывало, спросит о погоде. А вчерашний эпизод с попойкой… его просто не было. Нет, если сию минуту не поднимется и не отправится в сортир… Нечаянно застонал и тут же услышал: – Кофе будешь пить?

Откинув плед, сел. Спал в одежде на диване недалеко от постели Полин, стоявшей в разобранном виде. Она женщина своеобразная, никогда не убирает за собой постель, по вилле знакомо. Полин стояла посреди огромной комнаты (хоть на велосипеде гоняй), в руке держала чашку. Улыбка на ее лице начала раздражать. Скорчив гримасу недовольства и забыв напрочь о «как ни в чем не бывало», проворчал:

– Доброе утро… Где сортир?

– Там. Можешь принять и душ.

– Спасибо, – буркнул довольно грубо, а под душем отругал себя вслух матом, но шепотом. Затем решил: не стоит обращаться с Полин так, будто не он вчера напился и вел себя непристойно, а она. Приободрившись и укрепив нервную систему холодной водой, Володька с удовольствием пил кофе с привкусом черного перца, покончив с угрызениями совести.

Парижская квартира Полин состояла из одной комнаты, здесь же отгорожены кухня и ванная. Жилище человека о многом рассказывает, но о Полин оно молчало. Не неся индивидуальных особенностей, скорее походило на гостиничный номер: ни одной лишней детали. А ведь пустяки вроде фотографий в рамках и безделушек, расставленных бережно, как раз и выдают хозяина. А тут жилище аскета.

– Голова не болит? – спросила Полин.

– Нет. С чего ей болеть?

– Ну, как же… вчера ты хватил лишку…

– Разве? У нас, у русских, как? С утра не выпил – день пропал. А я лишь вечером накатил немного. Извини, я испортил тебе вечер, – выпалил Володька, набравшись мужества. – Я свинья. Скотина.

– С кем не бывает…

– Со мной это бывает. Я не… приставал к тебе?

– Нет… Разве что совсем немного.

– Точно немного? Тогда я еще и нахал.

– Самобичевание тебе не идет.

– Давай так, то не считается, ладно?

– Ты о чем?

– О приставании… Не считается?

– Хорошо, будем считать, ты слегка пошутил.

– Я не шутил! Обещаю приставать по полной программе, но трезвым.

– Володя, какая-то бессмыслица получается…

Спас телефон. Полин отвлеклась, а Володька возблагодарил бога, ибо опять его заносило и занести могло далеко-далеко, к сожалению, вовремя останавливаться не умеет.

– Звонил Влад, спрашивал о твоем самочувствии. Он хочет навестить тебя на вилле, ты не против?

Володька почти не слушал, так, ухо улавливало слова, которые в данную минуту не важны, а глаза впитывали, вбирали, откладывая в памяти впечатления. Свет падал сбоку, освещая одну половину Полин, вторая оставалась в глубокой тени. Граница между светом и тенью прошла четко, отчего Полин казалась ирреальной фигурой, завораживающей и таинственной. С одной стороны волосы светились рыжиной, отражая солнечный свет, с другой падали на плечи и грудь темной массой, соединялись с телом и растворялись в тени. Лицо наполовину нежное, с красивыми чертами, наполовину затаенное, неприступное и фатальное. Жизнь и смерть соединились в Полин, так как одна ее часть являлась живой и притягательной, а вторая, погруженная в мрачную темноту, безжизненной и пугающей.

Она инстинктивно запахнула халат на груди под пристальным взглядом.

– Ты меня слышишь? – спросила.

– Слышу, конечно, я не глухой, – расстроился он, ибо Полин умудрилась дурацким вопросом разрушить потрясающую иллюзию, которая вряд ли когда повторится. – Пошел к черту твой Влад. Мне нужна натурщица.

– Хорошо, я привезу на виллу девушку.

– Мне нужна ТЫ!

Вырвалось. Поняла ли Полин, о чем сказано? Видимо, нет, потому что сразу ушла, будто не расслышала. А ведь есть женщины, понимающие с полувзгляда, с полуслова. Мама, например. Ей не нужно разъяснять словами. Из ванной донеслось:

– Как-нибудь напишешь мой портрет. Какие планы на день?

– Поеду на твою виллу.

– Возьми мою машину.

– Я не умею водить.

– Тогда я отвезу тебя.

Она появилась в темно-зеленом брючном костюме, уложив волосы в прическу. Поразительная женщина: одевается с быстротой молнии, не страдает любопытством, так как вопросов, зачем Володька приперся в Париж, какого рожна напился и, вообще, когда к работе-то приступит, не последовало. Ничем не интересовалась, словно не она заказала картины.

– Не беспокойся, – сказал после паузы. – Напиши название твоего села, я сам доберусь. Только по Парижу ехать часа два, да еще и обратно…

– У меня времени предостаточно. Поехали?

Париж не торопились покинуть, свернули на набережную, посидели в бистро, перекусили. Несмотря на протесты, оплатил Володька не без удовлетворения. А потом отправились в ее «село».

У клумбы напротив виллы знакомая старушка, напевая, собирала засохшие головки цветов в подол фартука. Завидев подъезжающий к вилле автомобиль, рванула с такой прытью, что Володька не удержался, залихватски свистнул вдогонку.

– Это Луиза, – сказала Полин, – она не в себе.

– Дурочка?

– На Руси в старину таких людей называли блаженными. Их жалели, считали ближе к богу, потому что за чертой помутнения рассудка эти люди способны тоньше чувствовать, больше видеть. Часто они предсказывали судьбу, конечно, в иносказательной форме. К ним прислушивались даже цари и побаивались их. Блаженные всегда говорили правду, пользуясь своим исключительным правом пред сильными мира, которые других за эту же правду безжалостно и жестоко казнили. До сих пор существует примета: если блаженный дарит тебе что-нибудь – это на удачу и счастье.

• Предыдущая
• 23/77
• Следующая