Кубатура сферы - Слюсаренко Сергей Сергеевич - Страница 59

• Предыдущая
• 59/71
• Следующая

Зверь, не обращая внимания на Штампе, изучал холодное оружие. И точно так же, как Штампе только что, стал вертеть нож, выделывая невероятные экзерсисы, словно соревнуясь с человеком, кто ловчее. Он вертел лезвие в лапе, которая не была предназначена для этого, слишком большой и сильной она была. Капитан, глядя на эту безумную картину, решился на еще более отчаянный поступок. Он стал, пятясь, не спуская глаз со зверя, отступать к выходу с крыши. Каждый шаг ему казался последним, он был уверен, что чудовище сейчас бросит развлекаться и спокойно оторвет голову ему, последнему из живых. Зверь в какой-то момент перевел взгляд с ножа на отступающего немца, но, не заинтересовавшись им, продолжил изучать оружие.

Штампе, воодушевленный неожиданным шансом, отступал. До спасительного люка оставалось полметра, и казалось, уже ничто не помешает спастись. Но тут капитан опять увидел этот дурацкий кленовый листок. Он все так же подрагивал на легком ветру, но вдруг, словно вырванный ударом, оторвался от рубероида, раскрученный непонятной силой, и разлетелся тысячей ошметков. А на месте листка стала зарождаться и вспухать «воронка», сначала просто как легкое колебание воздуха. Потом, внезапно устремившись вверх столбом торнадо, она начала вовлекать в себя все и вся. Через мгновение Штампе, затянутый в круговерть пространства, уже разлетелся миллионом кровавых капелек вперемешку с обломками кирпича, металла, обрывками перьев случайной вороны. И совершенно нетронутый, рядом с «воронкой» стоял зверь — непоколебимый и безразличный. «Воронка», словно понимая, что зверь свой, обходила его стороной, не трогая и не обижая. Только грива на голове развевалась в энергетических потоках.

Вой «воронки» и рев зверя слились в один страшный вопль, пронесшийся по Зоне и долетевший вниз, до самых Киевских холмов. Долго еще потом больные в киевских психиатрических больницах, разбуженные этим воплем, боялись полнолуния. Долго еще пытались все врачи Киева привести в чувство главного пациента, прятавшегося от народного возмездия в больничных палатах. Дикий вой вывел этого пациента из равновесия, и он, преумножив свои страдания, забился в страшной агонии, словно его настигла кара за содеянное. Но даже смерть не принесла ему облегчения. Долго еще птицы боялись лететь через Днепр, помня, как, пронесшись над водами, этот вопль положил на осенние волны Днепра тысячи крылатых созданий, умерших от ужаса осеннего полнолуния. Зверь и стихия Зоны боролись с миром, а может, и не боролись, а звали мир на помощь. На помощь Зоне, рождающейся опять в страшных муках, перекраивавшей пространство и время на новый лад, порождая новый мир с новыми правилами и новыми законами, с новыми героями и новыми врагами.

Словно пытаясь утихомирить стихии, бушующие на крыше, с неба ударила молния, сделав синее небо на мгновении белым. Молния прошила «воронку», разметав ее в стороны, и последним ударом отшвырнула зверя с крыши, ударив в его панцирную грудь шипящим электрическим бичом. Раскинув громадные лапы, зверь рухнул на асфальт площадки аттракционов. И остался лежать неподвижно, оглушенный чудовищным ударом. А «воронка» разлетелась, только тарахтение мелких обломков, осыпавшихся там, где она только что была, напоминало о том, что происходило мгновение назад.

— Вот это хрень, — только и смог проговорить Сухой.

Его потеряли из виду, как только на площадку полезли зомби. А он все это время тихо прятался под «Патриотом», не издавая ни звука, однако внимательно наблюдая за происходящим.

— Гера, транквилизатор, не убивай. — Малахов увидел, как Тельбиз поднял свой автомат в направлении лежащего навзничь монстра.

— А, е… — Герман не договорил. Его по голове шарахнула упавшая с неба подшивка газет.

— «Ukrainian wireless news 1913», — прочел Герман, почесывая затылок. — Это же песец какой-то!

- А что ты от «воронки» ждал, без выпендрежа она не может, — отозвался Сухой. — А вот чтобы не затянуть никого — такого не бывает. — Сталкер кивнул в сторону монстра. — Это не к добру.

— А мне кажется, как раз к добру, — ответил Малахов и, отобрав у изумленного Германа транквилизатор, пошел к поверженному монстру.

Пока мужчины с большим трудом грузили монстра, уже спящего под воздействием успокаивающего, в машину, Клавдия принялась проверять изуродованный «Патриот». Оказалось, что все не так плохо, и хотя машина лишилась основного блока огневой поддержки, остальные системы работали. Гера, вернувшись к своим обязанностям, провел полное тестирование электроники и, убедившись, что другие системы тоже выжили, провел полное сканирование окрестностей. Ничего опасного не обнаружилось.

— Сухой, ты куда собрался? — окликнул Малахов сталкера, который направился к зданию дома культуры. — Уходишь?

— Да ты посмотри, сколько всего насыпало! — Сухой поднял руку, в которой он сжимал подобранный предмет. — Тут столько артефактов новых, что можно год потом лежать и в потолок поплевывать.

— Ладно, — согласился Малахов. — Только побыстрей, не время.

Сухой подобрал полы плаща, закрепив их специальными ремешками, которые до сих пор прятались на тыльной стороне пыльника. Плащ стал выглядеть несуразно, зато стало намного легче собирать находки. Словно грибник на богатой поляне, Сухой внимательно обходил площадку, подбирая с асфальта одному ему понятные предметы.

— Пока наш друг мышкует, давайте все-таки решим, что делать, — сказал Вадим, обращаясь к Клаве и Тимуру. — У кого какие мысли насчет этого колеса? Хоть какие-то идеи про шифр Гасла есть?

— Я думаю, что у него все было просто, — начал Гера. — Ведь он понятно сказал — нужно сесть в определенное кресло и подняться на нем, пока другое кресло, тоже со своим номером, не будет в нижнем положении. Только что можно увидеть с этого колеса? А ни фига! Вывод — он пользовался оптикой. Но ведь совершенно ясно, что просто так с колеса с помощью бинокля или подзорной трубы можно рассмотреть все что угодно, только не конкретный вход в тоннель. То есть такое предположение — полная ерунда. Остается какой вывод?

— Ну? — Малахову не хотелось играть в загадки.

— Остается пойти к этому колесу, найти эту самую кабинку, подняться, куда положено, и на месте разобраться.

— Да, гениально, — пробормотала Клава.

— А что делать? — театральным голосом произнес Тельбиз.

— А теперь давайте рассуждать логически. — Малахов задумчиво посмотрел на колесо обозрения, вздымавшееся в небо совсем рядом. — Что сказал Гасло? В десятую от семнадцатой. То есть он на конкретную кабинку указывал. Гера, пошли проиграем в колесики.

У самого колеса находилась маленькая будочка, из которой в давние времена управлялся аттракцион. Раньше в этой кабинке, видимо, стояла нехитрая электрическая система, позволявшая питать мотор, вращающий колесо. Скорее всего, кроме питания, там была предусмотрена самая элементарная система безопасности. Сейчас внутри будки ничего, кроме вырванных с мясом рубильников и кнопок, не осталось. Никакой надежды, что можно запустить схему питания колеса. Тяжело вздохнув, Гера направился прямо к самому треугольнику, держащему колесо. Он уже догадался, что придется крутить вручную, с помощью рукоятки, предназначенной для аварийных случаев. Работа тяжелая и нудная. Рукоятка нашлась быстро, в основании самого аттракциона. Через простую систему шестеренок она приводила колесо в движение.

— Ага, смотрите, внизу стоит кабинка «двадцать семь»! — обрадовался Гера. — Что это значит?

— Я предполагаю, что после Гасла здесь никого не было. И что все осталось именно так, как было, когда Гасло приходил с группой из Центра, — объяснил Вадим. — Все просто. Гасло залез в кабинку, кто-то покрутил рычаг, повернув колесо на нужную высоту. Там Гасло засек место входа в тоннель. И понятно, что он потом опустился вниз и двинулся к тоннелю.

• Предыдущая
• 59/71
• Следующая