Охота на медведя - Катериничев Петр Владимирович - Страница 65

• Предыдущая
• 65/89
• Следующая

Олег почувствовал вдруг жуткую усталость. Все его надежды сыпались в прах.

Нет, можно продолжать предполагать, что «дядя Леша» — искомый киллер, но... И интуиция и ситуация подсказывали Гриневу, что это не так. Хитрый ненашенский прибор ошибся. Напортачил. Техника тонкая, условий российских не разумеющая...

— Выпью-ка я бренди. Если дядя Леша разрешит.

— Разрешит, — жестко сказала Женя.

Олег налил себе спиртное, пригубил. Дядя Леша слегка переместился, чтобы в случае стрельбы никоим образом не задеть Женю; пистолет он держал теперь «плоско», на уровне пояса, очень грамотно: стоит Олегу дернуться, пуля продырявит неминуемо — не живот, так грудь, не грудь, так шею или голову. А то, что у дяди Леши «не задержится», — это без вопросов. И даже без обсуждений.

Женя тем временем крепко задумалась, глядя в одну точку. Потом сказала:

— Похоже, у вас действительно большие неприятности, Гринев.

— Вы удивительно проницательны, Женя.

— Я вот что думаю... — продолжила она, оставив его иронию без внимания. — А что, если вы пришли не по адресу?

Гринев скривился в невеселой улыбке:

— Теперь я в этом убедился. — Вздохнул:

— Самая надежная техника — это лопата. Все остальное — от лукавого.

— Подождите, Гринев. Все дело в том, что... на нашем участке есть еще один дом.

— Флигель? Вы говорили.

— Да нет же. Участок очень большой, четыре гектара. С соснами. У папы дом чуть выше, к Николиной Горе.

— Понятно. А выше Николиной — только Олимп.

— Вы зря меня перебиваете, Гринев. Папа откупил здесь пол гектара под шале для меня два года назад.

Олег вскинул голову, только теперь уразумев, о чем речь:

— Еще один дом?

— Да. Трехэтажный особняк.

— Почему я не видел?

— Он за соснами. Отсюда его не разглядеть. И подъезд к нему с другой стороны, на особицу.

— И кто там... обитает?

— Не знаю.

— Совсем?

— Какое мне дело?

— Понятно. Privacy.

— Да. Дядя Леша, может быть, вы все-таки опустите пистолет и присядете с нами? Уверяю вас, Гринев не убийца, не грабитель и не насильник. Он финансист.

— Если и так — он плохой финансист.

— Думаете?

— Уверен. Финансисты не шастают ночами по домам мирных обывателей, — проворчал дядя Леша, но свои подозрения насчет Гринева если и оставил, то запрятал далекохонько.

— А это кому как повезет, — подал голос Олег.

— Я вижу, вам пока не везет.

— Как знать. Вот, с хорошим человеком познакомился. Может, вы пистолетик спрячете? А то неуютно, знаете ли. А меня здесь еще и ужином обещали покормить.

Охранник поглядел на Женю, убрал пистолет, сказал:

— Пойду-ка к себе. Буду нужен — позвоните. А «кольт» покамест у себя покараулю. Будет уезжать — верну.

— А вдруг — стрельну напоследок? — съязвил Олег.

— Без патронов, конечно.

— И на том спасибо.

Мысль была настолько навязчивой, что отдавала чистой паранойей. Олегу вдруг представился труп милого дяди Леши на полу, а рядом — снова его, Гринева, оружие с закопченным пороховыми газами стволом... Он тряхнул головой.

— А ведь дядя Леша прав, — сказала Женя.

— В чем?

— Вы плохой финансист.

— Да?

— Да. Если у хорошего есть проблемы, он не ломится их решать среди ночи с наганом. Вы бы еще пулемет «максим» прикатили... Детство какое-то. Может, вы заняты не своим делом?

Олег усмехнулся невесело:

— Некогда мой преподаватель, доктор Гофман, именно это мне и рекомендовал.

Подобрать другую профессию.

— Вы не последовали его совету.

— Нет. В каждой профессии кто-то должен быть первым.

— О да. «Принц финансового потока».

Гринев поморщился.

— Как видите, я все-таки читаю прессу, — продолжала Женя. — По правде сказать, мне абсолютно безразличны и биржа, и всякие махинации, но вы мне понравились. И если вы находите в этом гармонию...

— Нахожу.

— Тогда почему торчите здесь буратиной в этом дурацком комбинезоне?

Финансист должен сидеть в кабинете и отдавать указания.

— Некому мне отдавать указания.

— У вас нет «крыши»? Партнеров? Союзников? Я, конечно, далека от мира финансов, но не от жизни же...

— Бывают ситуации, когда у тебя нет союзников. И ничего, кроме надежды, не остается, — Бывают. Но то, что вы делаете сейчас...

— Всего лишь пытаюсь склонить чашу весов в свою пользу. Слишком много набросали на противоположную.

— И — что? Возьмете револьвер и, как матрос Железняк, полезете через забор к соседям?

— Откуда вы знаете про матроса Железняка, милое дитя?

— Я давно не дитя. Это во-первых. А во-вторых, папа и мама позаботились о том, чтобы я получила всестороннее и систематическое образование.

— Похвально.

— Так вот: тот матрос, когда пришел разгонять Учредительное собрание, был подкреплен отрядом вооруженных людей. По-нынешнему — спецназом. А вас с вашим куцым револьвером просто пристрелят охранники, как приблудную бродячую кошку! И любой суд их оправдает. — Кота.

— Что?!

— Кота.

— Пусть — кота. Если для вас это важно. Так что вы собираетесь делать, Гринев?

— Не знаю.

— Странно. Вы обрушили рынок, на вас надеются сотни людей и еще больше — вас ненавидят... А вы — не знаете?!

— Не знаю. Будущее покажет.

— Будущее? А оно у вас будет?

— Обязательно.

— И вы знаете, каким оно будет?

— Нет. — А как тогда... вы собираетесь жить? В том будущем?

— Счастливо.

Странно. Все, сказанное Женей Ланской, было абсолютной правдой. И Гринев сейчас совершенно не просчитывал этот мир и не проверял свои поступки логикой или тем, что люди называют здравым смыслом. Но именно сейчас он этот мир чувствовал.

С Ланской он распрощался как-то нелепо, чувствуя полную свою неловкость.

Как только он покинул дом, Женя подхватила крохотный мобильник, набрала номер, пролепетала озабоченно:

— Папа? У нас странное происшествие. Нет. Нет. Думаю, это будет интересно именно тебе.

Олег подошел к автомобилю, открыл дверцу. Появился охранник, вернул Гриневу револьвер и патроны отдельно — в узелке, сделанном из носового платка и закрученном мудреным узлом.

— Вы хотите, чтобы я успел поразмыслить над смыслом смерти, перед тем как вложу в ствол пулю?

— Именно. Будешь распутывать узлы, подумай: а нужно ли тебе их распутывать? Может, лучше спрыгнуть с этого поезда, пока не поздно?.. Так делают многие. И живут долго и счастливо.

— Мне — поздно. — Ну да... Раз уж ты обзавелся стволом... Наверное. Ну тогда — пусть у тебя будет шанс воспользоваться им правильно.

— Если здесь существуют правила...

— Существуют, будь уверен. Как и исключения. Хорошо, когда исключаешь ты.

Плохо — когда исключают тебя. Вот и вся премудрость.

— Учту.

Олег выкатил на трассу, покрутился... Премудрость премудростью, а глупость — куда ж без нее? Если козырей нет, то надо блефовать. Прикинуться глупее, чем ты есть. Или — умнее. Впрочем, умнее ни у кого не получается, а вот представить все так, будто за тобой стоят серьезные люди... В это поверят. Поэтому — вперед.

Гринев объехал сосновый островок, миновал несколько строений, проскочил с километр, вломился в довольно густой подлесок, остановился, выключил габаритки.

Сверился с картой по компьютеру. «Меченый» был рядом. Гринев поменял программу, настукал на клавишах краткое сообщение, вышел в Интернет, нашел три адреса — Управления экономической безопасности МВД, Главного управления криминальной милиции того же ведомства и — соответствующего управления ФСБ. Выставил таймер на девять утра: если до этого времени он не отменит распоряжение, компьютер отошлет почту по указанным адресам. Утешение в случае его безвременной кончины слабое, но лучше, чем никакого.

Вышел из автомобиля, сложил компьютер и оставил под маленькой густой елью; снарядил револьвер патронами, упрятал в кобуру, снял сбрую и положил рядом с «лаптопом». Заботливо укрыл все лапником. Тайник немудреный, как рассветет, на него может набрести любой. Впрочем... Если Олег сам не вернется сюда до света, то судьба запрятанных причиндалов ему будет безразличнее, чем восстание сипаев в Индии прошлого века добропорядочному колхознику из сельца Малые Петухи.

• Предыдущая
• 65/89
• Следующая