Охота на медведя - Катериничев Петр Владимирович - Страница 53

• Предыдущая
• 53/89
• Следующая

Заботливый Никита Николаевич Борзов, спроворивший для Гринева именное приглашение и на саму презентацию, и на фуршет, еще с утра прислал Олегу в контору несколько костюмов и набор галстуков, чтобы соответствовал. Благо фигурой Олег был хоть и крупен, но стандартен: медведь — он медведь и есть. Не ферзь. И тем более не король.

А мысли Гринева неожиданно повернули в совсем другое, бархатное русло...

Сандвичи с ветчиной, тарталетки с икрой и бананами, десерты... Копченый угорь в сметане... И он понял, что просто-напросто голоден. Зверски. Когда его потчевали последний раз и чем — Олег так и не вспомнил. Он уже собирался попросить Аню сделать бутерброды, как интерком ожил и девушка доложила:

— Олег Федорович, вам принесли пакет. Но — странный. Мне его вскрыть или принести вам?

— Думаешь, там пластиковая бомба?

— Нет. Просто в мои обязанности входит вскрывать всю почту, но на конверте написано: «Конфиденциально».

Через минуту Аня была в кабинете. Пакет — плотный, желтый, лежал перед Олегом на столе.

— Мне вскрыть его? — неуверенно спросила Аня.

— Зачем? Если там все-таки бомба, совсем необязательно погибать коллективно и жизнеутверждающе.

— Бомба?

— Я в переносном смысле. Скажем, информационная.

Аня задумалась на мгновение:

— Я думаю, самые сенсационные бомбы конструируете сейчас именно вы, Олег Федорович. В своей голове.

— У тебя симпатичные мысли. Но — ошибочные. Я конструирую детонаторы.

Всего лишь — детонаторы. Да и те — финансовые.

— Может быть, стоит надеть хотя бы резиновые перчатки?

— Думаешь, кто-то из разорившихся брокеров презентовал мне в этом конверте горку дерьма?

— Мало ли... В Штатах...

— Меньше нужно телевизор смотреть, милая девушка. Всякую заразу и бяку там присылают исключительно в министерство информации и только в том случае, если не менее десяти телевизионных каналов предварительно извещены об этой изощренной и внезапной «атаке террористов».

— Вы думаете...

— Угу. Нужно же людям добропорядочного и сытого общества хоть чего-то бояться? Угроза голода для них мнима — ну не голодали американцы последние двести лет, не было такого; для них актуальнее проблема ожирения нации.

— А зачем кому-то нужен страх?

— Чтобы управлять людьми. Править.

— У нас тоже?

— Да. Чтобы манипулировать обывателем эффективно и без затей, нужно, чтобы он чего-то боялся. Поскольку реальных страхов в жизни не много, годятся благопридуманные. Большинство граждан постиндустриального мира — люди матричного сознания.

— Какого?

— Матричного. Сидит человечек у «ящика» и получает не знания, а информацию. Из разных областей знания и по крохам. Если он не получил никакого систематического образования, у него в голове — салат. «А вы знаете, что у слонов большие уши... А пигмеи живут в Африке... А у ацтеков была цивилизация... А пирамиды строили неспроста... А Библия написана разными людьми... А „Битлз“ — это классика... Мадонна — это круто... Кажется, у католиков другая Мадонна, и она чья-то мама... „Дженерал моторе“ лучше „Ниссан“... Америка великая страна... В России есть Сибирь и медведи...» Продолжать?

— Не нужно.

— У таких людей знания не укладываются ни на какую системную базу, потому что ее нет. Ими можно манипулировать легко и безо всякого насилия. Они верят каждой телевизионной картинке.

— Кажется, ты злишься, Олег.

— Конечно. Я голоден. Как сто волков.

— Я приготовлю тебе сандвичи.

— Лучше бутерброды. Слово тоже ненашенское, но обрусело настолько, что и содержание поменялось. Сандвич — это два хлипких тоста, между которыми жалко ютится тонкий кусочек резиновой ветчины, политый равномерным слоем ядовито-красного кетчупа и — с веточкой чахлой зелени для антуража. А бутерброд... У нас это давно не «булка с маслом». На черном ломте хлеба хорошо поджаренный эскалоп, и лучок, и припущенные помидорчики, и упругая петрушечка, и сверху — толстый кусок «любительской» с горчичкой...

— Олег, ты и правда очень голоден. Сейчас я что-нибудь приготовлю.

Описанного тобою совершенства, понятно, не сотворю, но будешь доволен. Пару бутербродов и — кофе?

— Нет. Чай, Очень крепкий и очень сладкий.

— Хорошо. Я мигом.

— Аня, а кто доставил конверт? Девушка пожала плечами:

— Посыльный.

Олег достал нож для разрезания бумаги и вскрыл конверт.

Фотографии формата классного журнала не отличались ни вычурностью, ни изысками. И сделаны были хотя и в цвете, но как-то мелкозернисто. Что касается стиля, то это принято сейчас называть «мягким порно». И все бы ладно, но главным героем первой серии был он, Олег Гринев. Девушка была — Марина. Что значит — морская.

Еще одна серия снимков. Та же комната, та же девушка... И позы, если разобраться, те же. Рутина. Но вот клиент... Леонид Сергеевич Мурдин. Ныне покойный. Съемка проходила камерой, скрытой только для мужчин: женщина о ней безусловно знала.

Итак, что имеется? Труп Мурдина с огнестрельным ранением. Рядом с трупом орудие убийства: пистолет «беретта» итальянского производства, из которого и были произведены смертельные выстрелы. Да, скорее всего, выстрелы, а не выстрел: убийство было «вызвано ревностью», вот и стрелял Гринев в запале, и именно потому бросил оружие и сбежал... Таким образом, кроме стопроцентной для любого суда улики — ствола с отпечатками пальцев Гринева, еще и девяностопроцентный мотив: ревность. Девицу не поделили. Ну а что девица та — стерва и шалава, суду это до фонаря: и шалав ревнуют, как и всех прочих, и убийства из-за них случаются. Потому что мужики есть мужики.

А что еще это означает, помимо очевидного? Того, что именно Олег Гринев застрелил Леонида Мурдина прошедшей ночью? Хотя он этого и не делал? А только одно: его, Олега Гринева, взялись разрабатывать совсем не дилетанты. И делать это они начали не вчера и даже не неделю назад. А значит, и Никита Николаевич Борзов, мультимиллионер и авторитетный человек в очень разных, но всегда значительных и влиятельных кругах, «попал под раздачу», как какой-то нищий брокер Гринев.

Что у него было, кроме нищеты? Доброе имя? Спорно. Что еще? Амбиции. Ну да, амбиции. И к сожалению, они были столь очевидны, что бросались в глаза. И кто-то просчитал, как он, Гринев, будет действовать, попади ему в руки деньги.

Вернее, не деньги, а Деньги. Ну да: захочет сделать то, что давно готовит. А как можно догадаться, что Олег Гринев что-то готовит? Утечка информации. Кто источник? Неиссякаемый и жизнелюбивый? Правильно, Марк Захарович Розен. Если уж фонтанировать, то во все стороны: и брызг больше, и бутерброд толще.

Олег набрал номер. Гудок, другой, третий...

— Да?

— Здравствуйте. Могу я поговорить с Марком Захаровичем?

— А кто его спрашивает?

— Олег Федорович.

— Вы с ним работали?

— Какое-то время.

— Вы не сможете с ним поговорить.

— Он заболел?

— Нет. Он умер.

— Что?! Когда?

— Сегодня ночью.

— Что-то... случилось?

— Нет. Обычный сердечный приступ.

— По моему, Марк Захарович никогда не жаловался на сердце...

— Разве кто-то может сказать о своем сердце, что оно здорово? Мой бедный брат был не всегда умерен... А кто сейчас умерен?

— Погодите, он... когда он умер, он был не один?

— Я вас не знаю, но мне кажется, Марк упоминал вас. И говорил всегда о вас с уважением...

— Он получил от меня аванс на одно дело...

— Деньги? Я про это ничего не знаю.

— Это так.

— Когда такое случается, кто может думать о деньгах? Только совсем бессердечные люди... Это была большая сумма?

— Пять тысяч долларов.

— Странно... Марк обычно держал деньги в секретере. Теперь их нет. Их могла украсть та девица, как вы думаете?

— Девица?

— Я никому не говорила, но вам скажу: да, Марк был хороший мальчик, но большой ходок, как и наш папа Захар Львович. Сколько слез выплакала мама, кто скажет? Но Марк был добрый, никому не делал зла. Вчера вечером я звонила ему, он почему-то очень тосковал... Вот и снял где-то шиксу, и где она теперь? Может быть, она уже далеко? С вашими деньгами?

• Предыдущая
• 53/89
• Следующая