Игра теней - Катериничев Петр Владимирович - Страница 80

• Предыдущая
• 80/110
• Следующая

— Ага. Как музыка.

…You are in the army now… Army now… Now… — пропел входной звонок.

«Ты сейчас в армии… Ты в армии… В армии…»

— Дронов, а тебе не кажется, что здешние российские киллеры отменно вежливы? — комментирует Лека уже почти потешаясь. — Странно, что они бумагу с оповещением не прислали — когда прибудут…

В детстве я смотрел фильм: «Звонят — откройте дверь». Содержание, конечно, уже не помню, а вот реакция — осталась. Если звонят — нужно открыть.

Распахиваю дверь сразу и настежь.

— Можно? — вежливо осведомляется мужчина.

Двое застывших по бокам профессионалов позволяют оценить его вежливость вдвойне: этот человек привык входить, когда хочет и куда хочет. Разумеется, исключая Кремль, Мавзолей и пару-тройку учреждений на Старой площади.

Крупный выпуклый лоб, седые жесткие волосы острижены коротко, светлые глаза смотрят внимательно и тяжело. Если ему чего и не хватает, так это толстого шерстяного свитера. Несмотря на жару.

Волк Ларсен. Он же — Князь.

«Картина битвы» сразу прояснилась. М-да… Мы с Лекой были явно лишние на разыгравшемся «празднике жизни»…

— Советская малина собралась на совет, советская малина врагу сказала:

«Нет!» — пропел я с чувством, пропуская в квартиру гостей.

— У вас на сборы — минута, — произнес Князь. М-да… Как сказал бы фельдмаршал Паулюс в Сталинграде: приятно, когда тебя окружают хорошие люди.

Князь вместе с Лекой, Олегом Дроновым и «группой сопровождения» выходит из подъезда. К дверям мгновенно подъезжают два «БМВ» и «мерседес». Мимо, на благопристойной скорости, проходит «вольво», аккуратно объезжает место взрыва и ставшую посередине улицы машину; водитель словно стремится сказать своим поведением: ребята, это ваши разборки, я здесь не участвую и участвовать не хочу… «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу…»

Князь, Дронов и двое сопровождающих садятся в «мерседес», Лека с охранниками по бокам — в первую «Бээмвэшку», во вторую, замыкающую, — только охрана. Машины трогаются одновременно, выезжают на проспект и несутся в сторону Наро-Фоминска. За ними а изрядном расстоянии следует потрепанный «москвичок».

Впрочем, потрепанный он только с виду — под капотом скрыт хорошо отрегулированный мощный мотор. Человек, сидящий за рулем, сосредоточен; он озабочен одновременно и тем, чтобы не упустить кавалькаду, и тем, чтобы не засветиться самому, при этом внимательно наблюдает за дорогой сзади на предмет хвоста. Впрочем, Макбейн проверился еще до начала движения. Не забыл обследовать автомобиль на наличие «жучков», «маячков» и прочего хлама. Радиостанцию вместе с приемником он попросту выдрал и бросил в кусты — несмотря на все требования «первого» к «четвертому» ответить… А вообще Мака не оставляло ощущение, что все происшедшее — никакая не спецоперация, а ловко обставленная инсценировка: спецподразделения так бездарно не работают! Впрочем, накладки случаются везде, а у русских последнее время только и было, что перестройка, перетряска и переименование собственных спецслужб, и профи долгое время «играли в куклы» при политиках. Одни для того, чтобы остаться на службе, другие — потому, что службистами были только по званию и ничего другого, кроме как подыгрывать, просто не умели…

Выехали за кольцевую. Скорость увеличилась, и Макбейн с уважением подумал о механиках, сумевших так отладить движок у этой хлипкой развалюхи… Ему вдруг представилось, что этот автомобиль вполне может символизировать теперешнюю Россию — потрепанный, вроде замордованный «москвичек» с мощным, прекрасно отлаженным форсированным двигателем…

К черту обобщения! С кем поведешься, от того и наберешься. Эти русские склонны к философским обобщениям даже там, где просто нужно руки приложить.

Макбейн вспомнил, как рассуждал в поезде пьяный интеллигент о связи дощатых туалетов и истории страны, обращаясь к нему, Макбейну, как к представителю немецкой культуры и, следовательно, арбитру и эксперту… Спивающийся велеречивый идиот…

Макбейн отогнал никчемные воспоминания и сосредоточился на дороге. Внезапно машина въехала на взгорок — на мгновение открылся вид старого русского городка словно парящего в розовой дымке облаков колокольнями высоких храмов…

Американец не отвлекался. Он никогда даже не задумывался над вопросом: есть ли Бог? Религия в его стране давно превратилась из идеологии в одну из бытовых и не самых насущных обязанностей…

Верил ли он в Бога?.. Макбейн считал себя практиком. И верил в простое и надежное: в банковский счет, в правомерность мирового порядка, основанного на американских принципах свободы, и в то, что пуля, выпущенная из ствола 45-го калибра со скоростью триста пятьдесят метров в секунду, пробьет грудь любого супермена и отправит его к праотцам, будь на его стороне судьба, дьявол или сам Господь Бог.

Урфин негодовал. Он подозревал, что все закончится именно так! И только из-за того, что перемудрил Советник! Это он решил в последнюю минуту заменить настоящих профессионалов кардашовцами — этими дебилами в униформе, считающими, что переползание на животе и междусобойный мордобой под наблюдением незадачливых «солдат удачи» в качестве инструкторов может заменить серьезную профессиональную подготовку и обстрелку. А уж что касается этого кретина Кардашова, так его ребят втемную не привлекал в последнее время разве что самый ленивый из профи, играющих в политику…

Но не нужно путать луну и яичницу! Котлеты — отдельно, мухи — отдельно!

Смешать спецоперацию и политмероприятие может только дилетант. Советник хотел ухлопать двух зайцев, результат — несколько затравленных волков! Их не жалко: дураков лечить — только лекарства тратить, но Советник, этот лис со змеиной душой, во всем обвинит его, Урфина! Ему, видите ли, захотелось провести «двойной удар»… Ван-Дамм гребаный!.. И самое противное, что слезть с этой лодки ему, Урфину, уже невозможно… Ладно, хватит страдать. Нужно подумать, как выбираться из этого дерьма!

Шоссе бежит под колеса автомобиля стремительно словно жизнь.

Ну а при такой надежной охране жизнь кажется бесконечной…

— Олег… — Володя прервал молчание впервые после того, как мы оказались в машине. — Тебя так и тянет влезать в истории…

— Скорее — в историю, — скромно поправляю я. — ~ Как и тебя.

— История — товар. А товар продают и покупают.

— А вот среди академиков мнения разделились. Далеко едем?

— На дачу.

— Шашлычки?

— Бык на вертеле. В собственном соку.

— Лучше — карась на сковородке. Фосфор, он для мозгов полезный. А вообще-то у меня были другие планы.

— Да? — хмыкает Князь. — Жизнеутверждающе погибнуть?

— Не-а. Уединиться с милой девушкой.

— Кто не успел, тот опоздал. Рассказывай.

— Не о чем.

— Разве?

— Князь, со мною просто: «ремонтников» Лека привела на хвосте. А вот каким образом ты оказался в столь знойное время в этаком месте?

— Семья.

— Поясни.

— Так уж вышло, что детей у меня нет. И не будет Север — не курорт.

— Кто бы спорил.

— Так что Юля у меня за дочку, Лека — ее сестра. Ты с Юлей видишься?

— Перезваниваемся.

— Как часто за последний месяц?

— Раз или два.

— Я заходил к племяшке пару недель назад. Квартира была под колпаком. По полному раскладу: телефон микрофоны…

— Настолько заметно?

— У меня спец — кудесник. И аппаратура у него соответствующая.

— А спец — бывший офицер «девятки»?

— Вроде того. У меня любители не работают.

— Это я по сегодняшней разборке заметил.

— А что заметил еще?

— Жидковаты оказались «волкодавы». Взрыв — ваша работа?

Князь замер на секунду, чуть приподнял брови, выговорил медленно:

— Я был уверен, что твоя…

— Да что я, Копенгаген, что ли!

— А Территория?..

— Сравнил пиво с водкой…

— Тогда непонятка получается. А «волкодавы» — вообще неизвестно кто. По докладу моих — они даже не профессионалы.

• Предыдущая
• 80/110
• Следующая