Игра теней - Катериничев Петр Владимирович - Страница 104
- Предыдущая
- 104/110
- Следующая
Этим — все с рук сходило. Одна отрада — наблюдать, как друг дружку мочат.
— Девушка, вы знаете потерпевшего? А того кто в него стрелял?
— Дро-нуш-ка… — Девушка раскачивалась, упав ч колени… — Дро-нуш-ка…
— Зафиксируйте, сержант. Это скорее всего кличка — приказал особист.
«Ага… Точно, кличка… Такая же, как „милый“, „любимый“, „единственный“… Идиот!»
Чьи-то руки подняли Леку, оттащили… Вывели из подъезда…
— Девушка, посмотрите на убийцу… Вы его знаете? Лека опустила взгляд на распростертое на асфальте уже очерченное мелком тело… Произнесла одними губами:
— Мак…
— Этого человека вы тоже знаете? Пожалуйста, назовите полное имя… — настаивал особист.
— Мужики… Что же вы наделали… — произнесла девушка еле слышно одними губами…
— Слышь, Михеич… — подошел к сержанту напарник. — Это они, что же, из-за девчонки пострелялись?.. Вроде дуэли?.. — В голосе слышалось неподдельное уважение… — А кто же тогда «победителя» завалил?..
Сержант пожевал желтеющий седой ус, сплюнул зло:
— Кто, кто… Убийца.
Убийцу нагнали в скверике.
— Эй, фраер, притормози…
Он почувствовал слабость в ногах, противную пустоту в груди и тошнотный комок в горле. Когда в руках у него была винтовка — стрелок чувствовал себя королем мира; на кончике его указательного пальца лежали жизни людей, он любил тешить себя иллюзией, что именно в его власти было приговорить этих людей к смерти ил даровать жизнь…
Но хулиганов он боялся смертельно. До дрожи в коленках, до икоты… Он обернулся… Те двое, что подходили сейчас к нему, были совсем не хулиганами, а хуже, много хуже… И во сто крат опаснее… А его винтовка — прекрасная, отлаженная до последней детали — покоилась в потертом «дипломате» и была сейчас бесполезнее перочинного ножа… Хотя… Даже если бы в кармане был нож, а самая отточенная финка или пистолет — воспользоваться ими он бы не смог… Страх сковал его, перехватил дыхание, словно он оказался вдруг в студеной черной жиже подо льдом…
— Не пыли, фраер… Потолковать надо. Нагнавшие его были вида самого устрашающего. Один — рослый, длиннорукий, поджарый, лет сорока пяти, второй — не выше его самого, но мощный и кряжистый… Руки у обоих — в наколках, особенно у крепкого, сплошь синие все.
— Вам чего, закурить, мужики? — произнес стрелок, почувствовав вдруг, как сел его голос.
— Какие мы тебе мужики, фраерок… — произнес рослый.
— Может, ты нас еще «петушками» назовешь, падаль?
— Да я…
— Что в портфельчике?..
Вот так! Его хотят ограбить. Только и всего. Но как же винтовка?.. По сути — самое близкое ему существо… Он оглянулся по сторонам. Скверик продувался «семью ветрами» и просматривался как на ладони… Студенты и студентки университета спешили по протоптанным тропкам по своим делам, несколько парней загорали над конспектами, прихлебывая пивко… До мини-рынка на «Юго-Западной» — метров сто, не больше… Побежать?.. А там милиция… Да? И — что он скажет милиции? «На меня наехали» хулиганы, хотят отобрать винтовку, из которой я только что застрелил человека…» Выхода нет?..
— Ты по сторонам-то глазками не сори… Фильм про Глеба Жеглова помнишь?
Там мусорка братва пришила прямо на лавочке, чирикнуть не успел… А здесь, ежели чего — так мы из тебя ремней понарежем… Никому и не икнется вокруг… — ласково пообещал долговязый.
— Ты чего, язык проглотил, гнида? — ткнул в бок корявый.
— У меня там… У меня…
— Если ты сейчас соврешь, — медленно, растягива слова, произнес рослый, — Сидор сейчас, здесь, отрежет тебе яйца и заставит сожрать… Без хлеба… Хорошо понял?
Стрелок почувствовал, как схватило живот… Напряг ягодицы, даже побледнел…
Сидор гыгыкнул, щелкнул кнопочкой ножа:
— Колись, фраер, ты же не под следствием, тут тебе бояться срока не надо…
— У меня там… ружье…
— Да иди ты! Охотник, что ли?
— Ну… Можно сказать и так…
— А как еще можно сказать?.. — Рослый близко пододвинулся, взял за подбородок… — На чей отстрел заказец получил, гнида?.. Ну, колись, живо!
Сидор!
Сидор ловко и умело подрезал пояс брюк, распорол штаны снизу… Стрелку показалось, что он уже чувствует лезвие в паху… По ногам потекло что-то горячее…
Рослый втянул носом, поморщился с отвращением:
— Да ты — засранец… — Он забрал у стрелка «дипломат», открывает:
— Сидор, а ты говорил «фагот»…
— Я? Говорил?
— Да тут целый симфонический оркестр!
В проемах чемоданчика тщательно уложены детали английской «экьюреси-интернешнл» с интегрированным глушителем. Отдельно, в чехлах, покоятся два съемных оптических, лазерный и ночной прицелы.
— Хороший агрегат, а, Сидор? В нашем хозяйстве пригодится? Да и бычка мы захватили племенного — с виду неказист, а дорог…
— Ага… Только засраниый сильно.
— У всех — свои маленькие слабости. Ну что, засранец… Поедем тебя начальству показывать. Только подмоешься сначала. — Рослый извлекает из внутреннего кармана потрепанного пиджачишка сотовый телефон:
— Гога? Подруливай к «Юго-Западной»… Мы с подарком… Да клеенку захвати — а то тебе сиденья менять придется!
Сидор плотно взял стрелка под руку:
— Пошли на выход, клоун. И чемодан свой — сам таскай. Сейчас — не старый режим, номенклатуры у нас нету.
Князь сидел, плотно сжав губы. Он знал уже о налете на особняк. Слава Богу — девчонки остались живы. Юлю он просто спрятал — при таких раскладах детей и женщин не жалеют.
Стрелок рассказал все. Назвал свои адреса, систему связи. Князь подробно выспросил обо всех выполненных заказах. Придется идти по цепочке. И найти заказчика. Это будет стоить… Как и «чистка»…
Семья. Жизнь близких — превыше всего…
Стрелок выпил поднесенную рюмку водки и успокоился. Судя по всему, он просто поменял «место работы». Если раньше он был «вольный стрелок», то теперь — чей-то… И денег будут платить поменьше… Все это не важно… А важно лишь то, что он по-прежнему сможет заниматься любимым делом… Он представил в прицеле лицо жертвы — любопытно, кто будет следующим, представил, как подушечка указательного пальца плавно и мягко ведет спусковой крючок… Даже видение вызвало у него неизъяснимое волнение и радость… Он облизал пересохшие губы…
Нужно только начать — а там его мастерство оценят… И он будет ловить в прицел все новые и новые лица — молодые, старые, мужские, женские… Детские… Вот это любопытно… Такого заказа он никогда не получал…
Князь кивком приказал охраннику увести стрелка.
— Что будем делать с ним, дорогой? — спросил Реваз Юришвили, начальник «аналитического» и «оперативного» отделов Князя, в недавнем прошлом — старший офицер в Службе безопасности Грузии. — К делу пристроим или как?
— Или как.
— Понял, дорогой. Хорошее решение. Это же мразь акая, а? Я команду дам, чтобы в дерюжном мешке закопали. Сгниет быстрее. Человек совсем дрянной получился… Может, удобрение выйдет, а?
— Реваз, дорогой, заткнись, а?
— Извини, дорогой. Отдыхай.
Сидор вывел стрелка из машины. Вокруг — плотный еловый лес.
— Куда мы приехали? На дачу? Я теперь здесь буду жить?
— Не-е-ет, милый. Здесь ты будешь подыхать. Короткий взмах левой — нож вошел в печень, глаза стрелка наполнились дикой болью, когда Сидор провернул клинок в теле — для верности. Последнее, что увидел стрелок, была татуировка на тыльной стороне ладони. Восходящее солнце, от которого расходились лучи…
Лека беспомощно сидит на крылечке подъезда, кутаясь в кимоно… Мимо снуют какие-то люди, слышатся чьи-то голоса, но она не замечает. Никого и ничего. И больше — не хочет замечать. Никогда…
Почему мужчины убивают друг друга? Зачем? Это у них что — спорт такой?..
Последние сутки она видела столько смертей… Зачем?.. Неужели такие смутные понятия, как деньги, власть, возможность обладать девчонками, делают людей похожими на… Она даже не могла сказать, на кого… В какой-то газете она прочла, что люди в действительности — не один биологический вид; по поведению или по повадкам, «способам охоты» автор делал вывод, что это совершенно разные виды животных… Одни — это хищники, агрессоры… Они выживают только за счет «поедания», уничтожения «овец», а вовсе не себе подобных… Вторые — «суггесторы», эти вроде как питаются «падалью», оставшейся от хищников… Третьи — «овцы», их «стригут», «кушают» и водят стадом… Четвертые… Четвертые у этого писаки — мыслящие… Они и хищникам не противятся, и «постригаться» не желают, и в «стадо» строиться не хотят… Тогда — в чем их разумность? Этого автор не сказал. Но девушке тогда еще показалось, что эти, последние, вовсе не «мыслящие», они «недоразвитые»! С полной атрофией воли. А вообще-то все это чушь… Лека никогда не верила что люди — животные и развились из каких-то там австралопитеков… Но почему?.. Почему… «Две тысячи лет война, война без особых причин, война — дело молодых, лекарство против морщин…»
- Предыдущая
- 104/110
- Следующая
