В тени Нотр-Дама - Кастнер Йорг - Страница 38

• Предыдущая
• 38/125
• Следующая

— Но название подходящее. Четыре дурака ведут себя действительно как слепые.

— Они — слепые.

Теперь пришел мой черед сделать изумленное лицо.

— Я вас не понимаю, месье Жеан. Почему именно слепых заставляют убивать поросенка?

— Вы действительно не понимаете, — захихикал Фролло. — В этом то и вся соль. Берут пару нищенствующих слепцов, чьи животы пусты, как мой кошелек, и обещают поросенка тому, кто его убьет.

— Но по слепоте своей они бьют только себя самих!

— Да, верно, теперь и вы поняли шутку.

Я и объяснить не сумел, что не нахожу ни капли веселья в злой шутке, он соскользнул на землю, словно вспугнутая белка.

— Клянусь душой моего отца, там внизу стоит мрачный Клод! Вот посмеемся, если на это раз мне не перепадет ни одного гроша.

Жеан был проворен, но его брат был еще быстрее. С гневным криком и угрожающими жестами архидьякон разогнал толпу. Поросенок нашел спасительную дыру. Клод Фролло заговорил со слепыми и увел их с собой под гневные вопли разочарованных зрителей. Школяр последовал за братом, и я поспешил за Жеаном.

Я ненадолго потерял из виду белокурую голову, но обнаружил ее после перед большим домом, стоящим поблизости от кладбища. Жеан нетерпеливо бегал взад и вперед и все бросал нетерпеливые взгляды на здание.

— Брат вас застукал? — Школяр кивнул головой:

— Он отводит слепых, так что квэнз-вэн будет полным.

— Что, квэнз?

— Квэнз-вэн. Пятнадцать на двадцать — в итоге триста. Так много слепых живут в приюте, питаются за счет короля и опекаются мэтром Дени Ле-Мерсье. Вы должны были видеть смотрителя убежища для слепых на празднике шутов. Он был среди гостей в Большой зале во Дворце правосудия.

Я припомнил мрачного высокого, крепкого телосложения мужчину с таким именем и спросил:

— Вы тоже были на кладбище, чтобы нанести визит вашим родителям?

— С каких это пор проводят свое время с мертвыми? У Невинных Младенцев развлекаются, а печаль там не почитается.

— Ваш брат, наоборот, казалось очень интересовался склепом — впрочем, с именами Николая Фламеля и Клода Пернеля.

— Могила герметика и его стариков, которая находится рядом с чумной могилой наших родителей. Если отец Клод последует своим экзальтированным идеям, то он не далек от дурной науки. Фламелю, видимо, удалось создать золото. Трансмутация[37], ха-ха! Если бы из дерьма можно было делать золото, я бы давно уже это делал, — школяр удрученно махнул рукой. — К сожалению, у меня нет благородного металла ни в трансмутационном котле, ни в кошельке. Не могли бы вы мне случайно помочь? Пока мой брат выйдет на улицу, я умру от жажды.

К его удивлению, я дал ему соль. Я хотел отправить его восвояси, чтобы без помех наблюдать за архидьяконом. Едва Жеан Фролло скрылся с преувеличенными благодарностями за ближайшим углом, главный вход приюта слепых раскрылся. В тени поросшей мхом стены я увидел, как отец Клод попрощался с человеком в вышитом серебром камзоле — я узнал в нем мэтра Ле-Мерсье.

Целеустремленно Клод Фролло поспешил по путанице улиц, и я со стучащим сердцем превратился в его тень. Но если бы я надеялся, что он приведет меня на тайное собрание, я бы был горько разочарован. Маленький дом на углу улицы Писателей и Мариво, в который он вошел при начинающихся вечерних сумерках, был полностью пуст — заброшенные руины, по которым сновали крысы. С противоположной стороны улицы я наблюдал за Фролло, который бродил, как призрак, по мусору и все время наклонялся, словно он что-то искал. Я слышал его глубокие вздохи, как прежде у склепа.

В расположенной поблизости кухне, откуда я мог не упускать из виду разрушенный дом, я купил вертел с телятиной и шампиньонов. Как бы невзначай я спросил косолапого содержателя трактира о развалинах.

— Почему дом оставили в таком состоянии?

— Потому что он слишком непрочен, чтоб там жить.

— Тогда нужно его снести и построить новый дом.

— Никто не осмеливается. Все бояться духа Фламеля, как говорится. Но если вы хотите знать правду, думаю, некоторые высокопоставленные господа хотят выведать у старой ведьмовской кухни ее тайны. Они копаются в грязи и думают, что там лежит спрятанный философский камень. Даже Его Величество короля Людовика видели в доме Фламеля.

— Должно быть, это был неординарный человек, этот Фламель.

Свиные глазки повара изучили меня с любопытством.

— Вы, похоже, не из Парижа, если ничего не слышали о Николае Фламеле?

— Вы отгадали, месье.

— Рассказывают, он отправился странствовать по дальним странам за искусством трансмутации. Это значит, он знал тайну получения золота и тайну вечной жизни. Но если это правда — про вечную жизнь, — то я спрашиваю себя: а тогда почему он больше шестидесяти лет тому подох в том доме, как раньше его отец, некий Клод Пернелль, а?

У меня не было ни подходящей мысли, ни времени ответить на вопрос. Фролло вышел на улицу, отряхнул грязь с одежды и направил свои стопы в юго-восточном направлении. Разочарованный, я следовал за ним по мосту Менял обратно на остров Сены, уверенный, что он стремиться к Нотр-Даму. Собрание, видимо отменили или передвинули. Но снова я ошибся. Фролло повернул направо, нырнул в переулки вокруг Отеля-Дьё и остановился на поросшем кустарником берегу.

И потом он просто исчез.

Как привидение.

Или как монах-призрак.

Я беспомощно стоял наверху, на прибрежном склоне, и таращился вниз на левый рукав Сены. Садящееся солнце придавало реке бронзовый блеск, словно там шипело бесчисленное количество расплавленного металла, превращенного в промежуточную стадию алхимиком в поиске совершенной трансмутации из воды в золото. Жеан Фролло сказал, что его брат тоже находится в поиске тайны преобразования, и косолапый содержатель трактира подтвердил это. Волшебник реки прикоснулся к архидьякону, бросил в поток, чтобы тот сам стал частью процесса, стремящегося к совершенству… Я посмотрел на другой берег, на квартал Университета на холме — с путаницей улиц, из которых, как по четкому плану, на равномерном расстоянии возвышалось около сорока коллегий. Там сновали магистры и школяры, монахи нищенствующего ордена, но также — толпа легкомысленного и боящегося света отрепья. При этом было не так легко провести границу между серьезными студентами и ничтожеством, примером коего служил Жеан Фролло.

На реке, которую стражники преграждали железными цепями по обоим концам города лишь после окончательно захода солнца, было такое же оживленное движение, как и на полных жизни улицах. Узкая полоска берега подо мной не привлекала ни единого человека — слишком отвесным был склон, слишком угрюмо смотрелись острые скалы и густой растрепанный кустарник: столь же негостеприимное место, как и разрушенный дом Николая Фламеля.

Медленно, осторожно ставя вперед ногу, я спускался вниз к реке. Все время я крепко держался за ветки, чтобы не потерять равновесие в непроходимой местности. Разросшиеся кусты орешника в рост человека, гусиные лапки и камыш — роскошное место, чтобы скрыться от преследователя. Может, несмотря на все предосторожности, архидьякон заметил меня? Вдруг земля у меня под ногами разверзлась, и падение оборвало все мысли.

Больно ударившись плечом о твердый камень, я все же был почти благодарен, когда решил, что падаю по склону вниз — в Сену. Вместо этого я лежал в мрачной норе, которая скрыла от моих глаз кусты и сумерки. Возможно, с архидьяконом произошло что-то подобное? Потом я заметил шахту, которая вела глубоко в подземное царство. Я услышал тихое нашептывание удаленных голосов, и мне подумалось, что, возможно, архидьякон намеренно прыгнул в дыру.

Собрание девяти!

Мое любопытство было сильнее, чем страх, который заставлял биться мое сердце. Я пошел на голоса и шагнул глубоко в темноту. И пол, и потолок туннель были одинаково холодными и сырыми. Неоднократно я спотыкался и ударялся головой о твердые камни. Ширина хода в скалах была различной. Самое большее двое человек могли пройти здесь рядом, — потом вновь места хватало только одному. Неожиданно раскрывшиеся отверстия в стене сбили меня поначалу с толку, пока я не отгадал загадку: это были ответвления. Куда они вели, я не знал, но я не знал и своего собственного пути. Только одно казалось ясным: так как подземный ход вел от реки, то я должен находиться где-то под Нотр-Дамом, возможно — даже под Оте-лем-Дьё.

• Предыдущая
• 38/125
• Следующая