Огонь изнутри - Кастанеда Карлос - Страница 17

• Предыдущая
• 17/64
• Следующая

Он опять повторил, что осознание начинается от постоянного давления, которое эманации в великом оказывают на те, что пойманы внутри кокона. Это давление приводит к первому акту сознания: оно останавливает движение пойманных эманаций, которые стремятся разбить кокон, стремятся умереть.

– Для видящего истина в том, что все живые существа стремятся к смерти, – продолжал он. – что останавливает смерть, так это сознание.

Дон Хуан сказал, что новые видящие были глубоко обеспокоены тем, что сознание противостоит смерти, в то же время вводя ее, будучи пищей Орла. А поскольку они не смогли объяснить этого, так как нет рассудочного пути к пониманию существования, видящие осознали, что их знание составлено из противоречивых построений.

– Почему же они развили систему противоречий? – спросил я.

– Ничего они не развили, – ответил он. – они нашли безусловные истины через свое видение. Эти истины были составлены, якобы, в явном противоречии – и все..

Например, видящие должны быть методичными, рациональными людьми, образцами трезвости, и в то же время им надо оттолкнуться от всех этих качеств, чтобы стать совершенно свободными и открытыми тайнам и чудесам существования.

Его пример запутал меня, но не до конца: я все же понял, что он имеет в виду. Он сам поддерживал мою рассудочность, но только для того, чтобы раздавить ее и потребовать полного ее отсутствия. Я сказал ему, как я понял его аргументы.

– Только чувство величайшей трезвости может соединить противоречия, – сказал он.

– Мог бы ты сказать, дон Хуан, что искусство является таким соединяющим мостом?

– Мост между противоречиями ты можешь называть как угодно: искусством, привязанностью, трезвостью, любовью или даже добротой.

Дон Хуан продолжил свои объяснения и сказал, что новые видящие, исследуя первое внимание, осознали, что все органические существа, за исключением человека, успокаивают свои взволнованные и пойманные эманации таким образом, что те выстраиваются так, чтобы встретиться со своими внешними партнерами. Люди не делают этого. Вместо этого их первое внимание перечисляет (каталогизирует) эманации Орла внутри кокона.

– Что это за перечисление, дон Хуан? – спросил я.

– Люди замечают эманации, которые есть у них внутри кокона, – ответил он. – ни одно другое существо не делает этого. В тот момент, когда давление эманаций в великом фиксирует внутренние эманации, первое внимание начинает следить за собой. Оно замечает все о себе, или, по крайней мере, стремится к этому, каким бы странным путем это ни шло. Этот процесс видящие и называют перечислением.

Я не хочу сказать, что люди сами избирают этот процесс или что они могут отказаться от него. Перечислить эманации

– Это команда Орла, однако то, что открыто волевому усилию, это способ повиновения этой команде.

Он сказал, что, хотя сам не любит называть эманации командами, это все же то, чем они являются – командами, которым никто не может противиться. И все же путь выхода из повиновения командам – повиновение им.

– В случае с каталогом-перечислением первого внимания, – продолжал он. – видящие принимают это, поскольку не могут не повиноваться, но, сделав так, они отбрасывают это: орел не потребовал от нас почитать этот каталог-перечисление – он потребовал только делать это – это все.

– Как же видят видящие, что люди делают перечисление? – спросил я.

– Эманации внутри кокона человека не успокаиваются с целью встречи с внешними эманациями, – ответил он. – и это очевидно, когда увидишь, что делают другие существа. Успокоившись, некоторые из них действительно сливаются с эманациями в великом и движутся с ними. Видящие могут видеть, например, как свет эманаций скарабея расширяется до грандиозных размеров.

Люди же успокаивают свои эманации, а потом размещают над ними – эманации фокусируются на самих себе.

Он сказал, что люди доводят команду перечисления до ее логического предела и пренебрегают всем остальным. А если они глубоко вовлечены в перечисление, могут случиться две вещи: они могут либо игнорировать импульсы эманаций в великом, либо использовать их весьма своеобразно.

Конечным результатом игнорирования этих импульсов, после выполнения перечисления, будет рассудок, а результат использования каждого импульса специализированным образом известен как самопоглощение (нарциссизм).

Человеческий рассудок предстает перед видящим как необычно однородное слабое свечение, которое редко отвечает на постоянное давление эманаций в великом. Это свечение делает яйцеобразную форму тверже, но более хрупкой.

Дон Хуан заметил, что разум у человеческого вида должен был бы быть в изобилии, однако в действительности он очень редок. Большинство людей обращено к самопоглощению.

Он заверил меня, что сознание всех живых существ имеет какую-то степень самосознания, нужную для взаимодействия, однако ни одно из них, за исключением первого внимания человека, не обладает такой мерой самопоглощения. Вопреки рассудку, игнорирующему эманации в великом, самопоглощенные лица используют каждый импульс и превращают его в силу, возбуждающую пойманные в их коконе эманации.

Наблюдая все это, видящие пришли к практическим выводам. Они увидели, что люди рассудка должны были бы жить дольше, поскольку, пренебрегая импульсами эманаций в великом, они успокаивают естественное возбуждение внутри кокона. Самопоглощенные, с другой стороны, использующие эманации в великом для создания большего возбуждения, укорачивают свою жизнь.

– Что видят видящие, когда смотрят на самопоглощенные человеческие существа? – спросил я.

– Они видят их как перемежающиеся вспышки белого света, за которыми следуют длинные паузы темноты, – ответил он.

Дон Хуан остановился. У меня не было больше вопросов или, возможно, я слишком устал, чтобы спрашивать. Вдруг громкий звук заставил меня подскочить. Передняя дверь отворилась, и вошел задыхающийся Хенаро. Он повалился на матрац, весь в поту.

– Я объяснял ему первое внимание, – сказал ему дон Хуан.

– Первое внимание работает только с известным, – сказал Хенаро. – оно не даст и ломаного гроша за неведомое.

– Это не совсем так, – возразил дон Хуан. – первое внимание замечательно справляется с неведомым: оно его блокирует, оно отрицает его так яростно, что в конце концов неведомое перестает существовать для первого внимания.

– Перечисление делает нас неуязвимыми, вот почему перечисление вошло в существование прежде всего.

– О чем вы говорите? – спросил я дона Хуана.

Он не ответил. Он взглянул на Хенаро, как бы в ожидании ответа.

– Если я открою дверь, – сказал Хенаро. – будет ли первое внимание способно справиться с тем, что войдет?

– Твое и мое нет, а его да, – сказал дон Хуан, указывая на меня. – давай попробуем.

– Даже если он в состоянии повышенного сознания? – спросил дон Хенаро дона Хуана.

– Да, это безразлично, – ответил дон Хуан.

Хенаро встал, подошел к передней двери и толкнул ее, мгновенно отскочив. Порыв холодного ветра ворвался в комнату. Дон Хуан подошел ко мне и так же сделал Хенаро. Оба они смотрели на меня с любопытством.

Я хотел закрыть дверь – холод был неприятен, но когда я двинулся к двери, дон Хуан и Хенаро бросились передо мной, заслоняя меня.

– Заметил ты что-нибудь в комнате? – спросил меня Хенаро.

– Нет, не заметил, – ответил я, и это действительно было так. За исключением холодного ветра, льющегося через открытую дверь, нечего было замечать.

– Странные существа вошли, когда я открыл дверь, – сказал он. – неужели ты ничего не заметил?

В его голосе было что-то, что сказало мне, что на этот раз он не шутит.

Все втроем – они были у меня по бокам – мы вышли из дома. Дон Хуан взял керосиновый фонарь, а Хенаро запер переднюю дверь. Мы влезли в машину через дверцу для пассажиров, причем вначале они протолкнули меня. Мы уехали в дом дона Хуана в соседнем городе.

На следующий день я много раз просил дона Хуана объяснить мне наш поспешный отъезд из дома Хенаро. Он отказывался даже упоминать об этом инциденте. Хенаро в этом отношении тоже был бесполезен: каждый раз, когда я его спрашивал, он подмигивал мне и скалился, как дурак.

• Предыдущая
• 17/64
• Следующая