Дар Орла - Кастанеда Карлос - Страница 26
- Предыдущая
- 26/69
- Следующая
Эта формула имела еще строфу, которая в то время была для меня непонятной:
Моя болезнь и лихорадка послужили, возможно, своего рода буфером; его могло быть достаточно, чтобы отвести часть удара того, что я сделал, или скорее того, что нашло на меня, ибо сам я намеренно не сделал ничего.
Вплоть до этой ночи, если бы был составлен перечень моего опыта, я мог бы отвечать за непрерывность моего существования.
Отрывочные воспоминания, которые у меня были о Горде или о том, что я жил в том горном домике в центральной мексике, были, в определенном смысле реальной угрозой идее моей непрерывности. Однако это все не шло ни в какое сравнение с воспоминанием о женщине-нагваль. И не столько из-за тех эмоций, которые вызвало это воспоминание, сколько из-за того, что я ее забыл. Забыл не так как забывают имя или мотив. До момента откровения в моем мозгу не было о ней ничего. Ничего!
Потом что-то нашло на меня или что-то с меня свалилось, и я стал вспоминать самого важного для меня человека, которого, с точки зрения того «я», который составлен опытом моей жизни, предшествующей этому моменту, я никогда не встречал.
Я вынужден был ждать еще два дня возвращения Горды, прежде чем смог рассказать ей о своем воспоминании. Горда вспомнила женщину-нагваль в тот же момент, как только я описал ее ей.
Ее сознание каким-то образом зависело от моего.
– Девушка, которую я видела в белом автомобиле, была женщина-нагваль! -воскликнула Горда. – она возвратилась ко мне, но я не смогла ее тогда вспомнить.
Я слышал слова и понимал их значение, но потребовалось долгое время, чтобы мысль сфокусировалась на том, что она говорила.
Мое внимание колыхалось. Казалось, что перед глазами был поставлен источник света, который медленно угасал.
У меня было ощущение, что если я не остановлю угасания, то умру. Внезапно я ощутил рывок и понял, что сложил вместе две части самого себя, которые были разделены. Я понял, что молодая девушка, которую я видел тогда в доме дона Хуана, была женщина-нагваль.
В этот момент эмоционального подъема Горда не могла мне ничем помочь. Ее настроение было заразительным. Она плакала, не переставая.
Эмоциональное потрясение воспоминания о женщине-нагваль было травмирующим для нее.
– Как я могла ее забыть? – вздохнула Горда.
Я уловил оттенок подозрения в ее взгляде, когда она посмотрела на меня.
– Ты ведь не имел представления о ее существовании, так? – спросила она.
При любых других обстоятельствах я посчитал бы ее вопрос неуместным, оскорбительным, но я точно так же недоумевал по поводу нее. Мне пришло в голову, что она, возможно, знала больше, чем говорила.
– Нет, не знал, – ответил я. – но как насчет тебя, Горда? Ты знала, что она существует?
На ее лице была такая невинность и такое замешательство, что мои сомнения рассеялись.
– Нет, – ответила она. – до сегодняшнего дня не знала. Теперь я совершенно определенно знаю, что часто сидела с ней и с нагвалем Хуаном Матусом на той скамейке на площади в Оаксаке. Я всегда помнила об этом и всегда помнила ее черты, но считала что видела все это во сне. Я все знала и в то же время не знала. Но почему я думала, что это был сон?
На секунду я поддался панике, потом у меня появилась совершенная физическая уверенность в том, что пока она говорит, где-то в моем теле открывается канал. Я внезапно знал, что тоже часто сидел на той скамейке с доном Хуаном и женщиной-нагваль. Я вспомнил то ощущение, которое у меня бывало каждый раз в таких случаях. Это было такое чувство физической удовлетворенности, счастья, полноты, что его невозможно было бы вообразить. Я думал о том, что дон Хуан и женщина-нагваль были совершенными существами и что быть в их компании действительно большая моя удача. Сидя на той скамейке между самыми выдающимися людьми на земле, я испытывал, пожалуй, наивысшую степень своих человеческих чувств. Однажды, я сказал дону Хуану именно это, имея в виду, что хотел бы тут же и умереть, чтобы сохранить это чувство чистым, незапятнанным, свободным от искажения.
Я рассказал о своем воспоминании Горде. Она сказала, что понимает, что я имел в виду. Секунду мы были спокойны, а затем груз наших воспоминаний опасно по вел нас в сторону печали и отчаяния.
Мне пришлось удерживать необычайно сильный контроль над собой, чтобы не заплакать. Горда всхлипывала, прикрыв лицо рукой.
Через некоторое время мы стали более спокойны. Горда уставилась мне в глаза. Я знал, о чем она думает. Это были те же самые вопросы, что осаждали и меня целыми сутками. Кто была женщина-нагваль? Где мы ее встретили? Где она готовилась? Знают ли о ней другие тоже?
Я как раз хотел высказать свои вопросы словами, когда Горда прервала меня.
– Я правда, не знаю, – сказала она, поймав меня на моем же вопросе. – я рассчитывала, что ты мне скажешь все это. Не знаю, почему, но я чувствую, что ты можешь объяснить мне, что к чему.
Она рассчитывала на меня, а я рассчитывал на нее. Мы рассмеялись над иронией нашего положения. Я попросил ее рассказать мне все, что она помнит о женщине-нагваль. Горда сделала 3-4 раза попытку что-либо сказать, но казалось, не могла собрать свои мысли.
– Я правда не знаю, с чего начать, – сказала она. – я знаю только, что люблю ее.
Я сказал ей, что у меня такие же чувства. Незаметная печаль охватывала меня каждый раз, когда я думал о женщине-нагваль. Пока я говорил, тело мое начало содрогаться.
– Мы с тобой любили ее, – сказала Горда. – не знаю, почему я это говорю, но я знаю, что она владела нами.
Я попросил ее объясниться, но она не могла определить, почему она так сказала. Она говорила нервозно, уточняя свои чувства. Я ощутил биение у себя в солнечном сплетении. Начало формироваться смутное воспоминание о женщине-нагваль. Я попросил Горду продолжать говорить, пусть даже повторять одно и тоже, если ей нечего будет сказать, но не останавливаться. Звук ее голоса, казалось, действовал на меня как проводник в другое измерение, в другой вид времени. Как будто кровь бежала по моим жилам с необычайным давлением. Я почувствовал покалывание со всех сторон, а затем возникло странное воспоминание тела. Я знал в своем теле что женщина-нагваль была тем существом, которое сделало нагваля цельным. Она принесла нагвалю мир, удовлетворенность, чувство защищенности, освобожденности.
Я сказал Горде, что у меня было откровение, что женщина-нагваль являлась партнером нагваля. Горда взглянула на меня изумленно. Она медленно покачала из стороны в сторону головой.
– Она никак не связана с нагвалем Хуаном Матусом, идиот, – сказала она чрезвычайно авторитетным тоном. – она была для тебя. Вот почему мы оба принадлежали ей.
Мы с Гордой уставились друг на друга. Я был уверен, что она невольно произносит те мысли, которые рационально для нее ничего не значат.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что она была для меня, Горда? – спросил я после долгого молчания. – она была твоим партнером, – сказала она. – вдвоем вы были единой парой. А я была ее подопечной. И она доверила тебе передать меня ей однажды.
Я просил Горду рассказать мне все, что она знает, но она, казалось, не знала ничего больше. Я чувствовал себя измотанным.
– Куда она делась? – высказала внезапно Горда. – я просто не могу себе представить этого. Она была с тобой, а не с нагвалем. Она должна была бы быть сейчас с нами.
- Предыдущая
- 26/69
- Следующая