Золото инков - Касслер Клайв - Страница 40

• Предыдущая
• 40/114
• Следующая

– Я ученый и прагматик, – заявил Ортис. – Если кипу Дрейка действительно существует, я должен детально изучить его и только после этого смогу судить, подлинно оно или нет.

– Вы наверняка сочтете меня сумасшедшим, если я скажу вам, что собираюсь отправиться на его поиски.

– Не более, чем тысячи других людей, ставших заложниками собственных фантазий. – Ортис помолчал, стряхнул пепел на землю и бросил сумрачный взгляд на собеседника. – Хочу заранее предупредить вас: человеку, который найдет кипу Дрейка, если оно действительно существует, предстоят два нешуточных испытания. Вначале он будет вне себя от счастья, а затем – от разочарования.

Питт недоуменно уставился на него:

– Что вы имеете в виду, сеньор Ортис?

– К вашему сведению, мистер Питт, ни ученые инки, которые могли читать текст, ни чиновники, записывавшие его, уже не помогут вам.

– Что вы хотите сказать?

– Только то, дорогой мой, что последний человек, который мог бы прочитать и перевести вам кипу Дрейка, умер четыре столетия назад.

В отдаленной и, пожалуй, самой бесплодной части юго-западной пустыни, в нескольких километрах от Дугласа, маленького городка в штате Аризона вблизи границы США и Мексики, стояла асиенда “Принцесса”, напоминающая старинный мавританский замок. Она была названа так ее прежним владельцем доном Антонио Диасом в честь его жены Софии Магдалены, умершей при родах и ныне покоящейся внутри ограды владения в склепе, построенном в стиле барокко.

Огромное поместье включало земли, некогда подаренные Диасу диктатором Мексики генералом Антонио Лопес де Сайта-Ана за финансовую поддержку в войне против США за право владения Техасом. Война закончилась неудачно для диктатора, который вынужден был купить мир, продав за бесценок США долину Месилья в южной части Аризоны. Так асиенда Диаса неожиданно для него оказалась в пределах другой страны.

Асиенда оставалась в собственности семьи до 1978 года, когда единственная из оставшихся в живых представительниц фамилии незадолго до смерти продала ее богатому финансисту Джозефу Золару. Последний не делал секрета из того, что приобрел поместье исключительно ради развлечения своих влиятельных знакомых – правительственных чиновников и богатых бизнесменов, принадлежащих к сливкам местного общества. Старое название было заменено на новое, и скоро асиенда приобрела широкую известность как поместье Сан-Симеон. Здесь постоянно гостили знатные визитеры, а отчеты и фотографии о них помещались на страницах большинства ведущих газет и журналов.

Фанатичный любитель антиквариата, Золар собрал обширную коллекцию предметов искусства, как ценных, так и весьма посредственных. Тем не менее любой экспонат его собрания имел надлежащий сертификат о законности его приобретения, подписанный экспертами и правительственными агентами. Золар аккуратно платил налоги, все его сделки носили исключительно законный характер, и никто из гостей никогда не баловался наркотиками. Ни один репортер не осмелился бросить даже подобие скандального намека в адрес Джозефа Золара.

В настоящий момент хозяин поместья стоял на террасе верхнего этажа своего дома в окружении домашних растений и наблюдал, как его личный реактивный самолет приземляется на взлетно-посадочной полосе, уходящей в глубину пустыни. Самолет был окрашен в золотистые тона с яркой красной полосой вдоль фюзеляжа, на которой красовалась надпись желтыми буквами: “Золар интернешнл”.

Человек, одетый в рубашку спортивного покроя и шорты цвета хаки, спустился по трапу и занял место в салоне поджидавшего его автомобиля.

В серых глазах Золара сверкнула молния. И без того красное лицо, увенчанное редеющей рыжей шевелюрой, приобрело почти пурпурный оттенок. Это было лицо человека лет пятидесяти пяти – пятидесяти восьми, привыкшего принимать жесткие решения, если того требовали обстоятельства. Одетый во все черное, он напоминал сейчас офицера СС, для которого чужая жизнь не стоила выеденного яйца, если пожертвовать ею требовали интересы рейха.

Золар дождался гостя, не сделав ни шага ему навстречу. Это, однако, не помешало хозяину и гостю тепло приветствовать друг друга.

– Рад видеть тебя целым и невредимым, Сайрес.

Сарасон весело осклабился:

– На этот раз ты был близок к тому, чтобы потерять брата, Джозеф.

– Ланч ожидает тебя.

Золар провел гостя к краю террасы, где под тенью пальмы была сервирована изысканная закуска.

– Пожалуй, уговорю твоего повара сменить место работы.

– Дохлый номер, – рассмеялся Золар, – я плачу ему слишком много, чтобы он решился на подобный шаг.

– Именно поэтому я иногда завидую твоему образу жизни.

– А я – твоему. Ты никогда не утрачивал тяги к приключениям. Ты всегда болтаешься в какой-нибудь пустыне или тропических джунглях, где тебя на каждом шагу поджидает смерть, хотя мог бы спокойно сидеть в роскошном офисе и возложить выполнение очередной грязной работенки на своих подчиненных.

– Пожалуй, это не в моих привычках, – возразил Сарасон. – Моя стихия – та самая грязная работа, о которой ты говоришь с таким пренебрежением. Советую как-нибудь присоединиться ко мне. Обещаю, получишь истинное удовольствие.

– Нет, спасибо за приглашение. Я отдаю предпочтение скромному обаянию цивилизации.

Бросив взгляд вокруг, Сарасон заметил четыре примитивные деревянные куклы, выполненные из корней хлопкового дерева в форме человеческих фигур с грубо раскрашенными лицами.

– Новые приобретения? – поинтересовался он.

– Очень редкие ритуальные идолы, принадлежащие одному из мелких индейских племен.

– Как ты заполучил их?

– Приобрел у двух охотников за редкостями, обнаруживших их под развалинами старой хижины.

– Это подлинники?

– Вне всякого сомнения.

Золар взял в руки одну из кукол и подошел к гостю.

– Для индейцев племени монтоло, живших в пустыне Соноран, неподалеку от реки Колорадо, они олицетворяли богов солнца, луны, земли и воды. Идолы были изготовлены несколько столетий назад и использовались при церемониях посвящения юношей в воины. Этот ритуал повторялся каждые два года. Поклонение им было основой культа монтоло.

– Сколько, по-твоему, они могут стоить?

– Около двухсот тысяч долларов для коллекционера, разбирающегося в своем деле.

– Так много?

Золар утвердительно кивнул:

– Конечно, при условии, что он не узнает о проклятии, которое падет на голову человека, посмевшего купить эти реликвии индейцев.

– Сколько можно твердить о древних проклятиях?! – рассмеялся Сарасон.

– Откуда мне знать? – Золар равнодушно пожал плечами. – Во всяком случае, они не принесли удачи двум негодяям, уступившим их мне. Один из них погиб в автомобильной катастрофе, другой подхватил какую-то неизлечимую болезнь с труднопроизносимым названием.

– А ты сам веришь в этот бред?

– Я верю только в то, во что сам хочу верить, – усмехнулся Золар, взяв брата за руку. – Хватит болтать. Ланч ждет нас.

Отдав должное поданным деликатесам и выпив немало коллекционного вина, Золар кивнул головой Сарасону:

– Теперь, братец, расскажи о Перу.

Мысль о том, что по желанию отца он и его многочисленные братья и сестры жили под разными именами, всегда веселила Сарасона. Только старший из них – Золар носил родовое имя. Обширная международная торговая империя была поровну поделена между пятью сыновьями и двумя дочерьми Золара-старшего. Каждый из них занимал ответственный пост директора галереи по продаже антиквариата, крупного аукциона или экспортно-импортной фирмы. Формально независимые финансовые операции каждого члена семьи фактически контролировались из единого центра, получившего название “Солпемачако”. Никому не известный, не зарегистрированный ни одним правительством, биржей или финансовым центром синдикат единолично управлялся Джозефом Золаром на правах старшего члена семьи.

– Все прошло достаточно гладко, и, вопреки непредвиденным трудностям, мне удалось сохранить и благополучно вывезти из Перу большинство груза.

• Предыдущая
• 40/114
• Следующая