Месть трёх поросят - Роньшин Валерий - Страница 1

• 1/32
• Следующая

Не успел Димка Молодцов прилететь в Курск, как сразу понял: за ним следят. Он это почувствовал, едва они с матерью вошли в здание аэропорта. Чтобы проверить свою догадку, Димка нырнул в аэропортовский туалет и, моя руки под краном, засек в зеркале типа с реденькой бородкой и красными, часто моргающими глазками.

Димку охватило радостное волнение. Классно! За ним и вправду следили! И не кто-нибудь, а самый настоящий маньяк-убийца. Во всяком случае, внешность у типа была типично маньяческая: ручки-ножки тоненькие, будто паучьи лапки, а на голове — плевок, ну то есть кепка. Почему-то во всех фильмах про маньяков, которые видел Молодцов, маньяки всегда были с тоненькими ручками-ножками и обязательно в кепках.

Димка направился к стоянке такси, где его ждала мать. Он, конечно, не стал ей говорить, что за ним следит маньяк-убийца. Еще спугнет, чего доброго. А Димке очень хотелось взять маньяка на месте преступления. Когда тот попытается убить Димку. Маньяк ведь не знает, что Молодцов с пятого класса занимается боксом, с шестого — карате, а с седьмого — кунг-фу.

Пока Димка представлял, как он будет ловко брать маньяка, подрулила тачка. Они с матерью сели в машину и поехали на железнодорожный вокзал. Оттуда им надо было доехать электричкой до Старокозельска; а там, пересев на автобус, ехать до поселка Сковорода; затем снова пересесть, на попутку, и по битой, никогда не просыхающей от луж дороге добираться до глухого села Хлевное, где жила Димкина бабушка Фрося. Именно к ней в гости и ехали Димка с матерью.

Всю дорогу до вокзала радостное волнение не покидало Молодцова, «Ну повезло!» — думал он. С раннего детства мечтал взять опасного преступника, и на тебе — преступник на хвосте сидит. Бери, пожалуйста.

В общем, полный улет!

Но когда Димка сел в вагон электрички и украдкой оглянулся, типа с реденькой бородкой он не увидел. Молодцов был разочарован. Вот блин! Выходит, ему показалось, и никакой маньяк его не выслеживал.

Димка вздохнул. М-да, видимо, со взятием опасного преступника придется обождать. Пока что преступников брал Димкин отец, знаменитый сыщик Григорий Молодцов, по прозвищу Суперопер.

Вот уж кто раскрывал преступления едва ли не раньше, чем они совершались. Димка гордился отцом и старался во всем на него походить. Он даже плечевую кобуру под курткой носил. Правда, в Димкиной кобуре была не настоящая «пушка». Но выглядела — как настоящая. И грохоту от нее было, как от настоящей.

После окончания школы Димка решил стать сыщиком. Но не опером. Работать в угрозыске ему решительно не хотелось. Там ты должен расследовать только те дела, какие тебе поручит начальство. Нравится — не нравится, бери, что дают, и расследуй. Нет уж, Димка станет частным детективом. Вот это нормальный ход. Никому подчиняться не надо. Сам себе начальник. И дела выбираешь только самые крутые. А если попадется какая-нибудь фигня, говоришь клиенту: «Я такими пустяками не занимаюсь. Обратитесь в милицию».

Короче, Молодцов намеревался открыть свое сыскное агентство. Он пересмотрел кучу фильмов про частных детективов и знал, что первым делом в агентство нужно нанять красотку-секретаршу. Для солидности. Чтобы та приглашала клиентов в кабинет шефа. На роль своей секретарши Димка наметил Катьку Орешкину. За свои четырнадцать лет он не встречал девчонки красивее Орешкиной. Разве что в кино видел, да и то в иностранном. Правда, если Катька станет работать в Димкином агентстве, ей придется зарплату платить. Но с другой стороны, можно ведь на ней и жениться, чтоб не платить.

Затем, конечно, нужен компаньон. Ну, тут долго думать нечего — компаньоном будет Ромка Орешкин, лучший Димкин друг и Катькин брат… Да, но согласятся ли Ромка с Катькой работать в его агентстве? Катька вообще-то после школы собиралась в мединститут поступать, а Ромка — в университет… Молодцов на секунду задумался. Ну что ж, тогда он возьмет в компаньоны Федьку. Федька наверняка согласится, потому что он, как и Димка, спит и видит себя сыщиком. Правда, Федька живет в Хлевном, а не в Питере. Но это фигня, можно и переехать в Питер. Вот только фамилия у Федьки не фонтан — Дураков… Димка тут же представил себе вывеску:

ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНТСТВО

«МОЛОДЦОВ И ДУРАКОВ»

Да уж, в агентство с такой прикольной вывеской вряд ли кто обратится. Впрочем, вначале надо его открыть, а уж потом о вывеске думать…

Пока Димка размышлял, электричка прикатила в Старокозельск. По дороге на автовокзал Молодцов все время оборачивался, в надежде увидеть маньяка-убийцу. Но так и

не увидел.

Зато на автовокзале он о нем услышал. Две старушки, в ожидании автобуса, разговаривали между собой.

— Слыхала, Матвевна, — говорила одна старушка, — убивец в наших краях объявился,

— Неужто правда, Лексевна? — пугалась вторая старушка.

— Вот те крест, — размашисто крестясь, отвечала первая старушка. — Уже двадцать пять человек порешил.

— Ах-ах-ах, — ахала вторая старушка. — Во злодей-то.

— Топором их зарубил, — продолжала первая старушка.

— Ох-ох-ох, — охала вторая старушка. — А где сказывали, что топором? По тиливизиру?

— Нет, не по тиливизиру. Ко мне вчерась милицанер заходил. «Смотри, — говорит, — бабка, на базаре пирожки с мясом не покупай».

— Ой-ой-ой, — ойкала вторая старушка. — Неужто убивец пирожки с человечиной продает?

— Ага. Милицанер сказывал, одна тетка купила пирожок, откусила, а в пирожке-то — палец…

Димка, который поначалу навострил уши, теперь смотрел на старушек со скептической усмешкой. Про палец в пирожке он еще в третьем классе слыхал. Ходила такая страшилка по питерским школам. Да и старушки такие тоже по Питеру ходили. Услышат, к примеру, где-нибудь детскую считалку: «Шел трамвай десятый номер, а в трамвае кто-то помер». Не врубятся, что к чему. И рассказывают везде на полном серьезе: «Представляете, шел трамвай десятый номер, а в трамвае кто-то помер».

Бабки между тем продолжали разговор:

— А чего ж энтого душегубца не заарестуют?

— Поди-ка заарестуй, ежели неизвестно, кто он такой. Только и знают про него, что он кровушку из убитых пьет. Всю до последней капельки.

— Гос-с-поди, царица небесная…

— А еще милицанер сказывал, убивец детишек повадился душить. Подстерегет, когда те с энтой… как ее… дистеки идут, накинет удавку и душит. Уже шашнадцатъ детишков задушил.

— Ой-ой-ойенъки. А мой-то правнучек как раз на энту самую дистеку и ходит.

— Ты ему, Матвевна, строго-настрого запрети туды ходить.

— Дак разве ж он послушает? Мотнет хвостом — и нетути.

— Вот така теперича нонешняя молодежь, — сменила тему первая старушка.

Всё бы им трястись на энтих бесовских дистеках. Не то что в наше время. Бывалыча слова лишнего боишься сказать. А чичас болтают почем зря…

— И говорят-то чудно, — подхватила вторая старушка. — Вроде по-русски, а не понять. Мой правнучек намедни мне сказал: «Отслюнявь пятнаху, хочу на тусняке оттопыриться». Веришь, нет, Лексевна, я токма одно словечко и поняла: «Хочу».

— Да, Матвевна, совсем другая жисть подошла. Пора нам, видно, с тобой помирать.

— А как тут помрешь, Лексевна, ежели бог смерти не дает. Живой в гроб не ляжешь.

Старушки замолчали. А динамик заговорил:

— По техническим причинам рейс на Сковороду откладывается на два часа. Повторяю…

И повторил.

• 1/32
• Следующая