Перстень Мериада (СИ) - Романовская Ольга - Страница 2

Чтобы развеяться, он решил окинуть взором земные дела: жизнь людей неизменно вызывала на его лице усмешку. Ему бы их мелкие горести!

Перед его взглядом скользили детали мира, где светит солнце, но ничто не привлекало его внимания.

И вдруг Мериад замер и, приподнявшись в кресле, спроецировал увиденное на стену. На ней отобразилась одна из комнат королевского дворца, посредине которой стояла девочка в белом платье, подпоясанная розовым шарфом. Рыже-каштановые волосы обрамляли живое личико с горящими любопытными глазами.

Девочка шаловливо осмотрелась по сторонам, выглянула в приоткрытую дверь и опрометью бросилась к увешенной подарочным оружием стене.

Придвинув стул, малышка, встав на цыпочки, потянулась к луку и, изловчившись, сняла его с крючка. При этом она сама чуть не упала на пол.

Лук был больше неё ростом, но девочку это, казалось, ничуть не смущало. Нахмурив лобик, она отчаянно пыталась совладать с тетивой — разумеется, безуспешно. Одна из неудачных попыток кончилась тем, что лук больно ударил ее по носу. Но девочка не расплакалась, только надула губки.

— Стелла, вот ты где! Что ты тут делаешь? Это нельзя трогать, ты же поранишься! — В комнату влетела королева в сопровождении до смерти перепуганной служанки.

— Но, мама, я хотела просто посмотреть… Он такой красивый.

— Это не игрушка! Дай сюда.

Девочка неохотно отдала ей лук.

— Обещай, что никогда больше так не будешь?

— Обещаю, — нехотя ответила малышка; Мериад сразу понял, что она лжет.

— Пойдём скорей, Герда уже накрыла к чаю. Мы потом поговорим об этом.

— Мам, но я ничего плохо не сделала! Я только смотрела.

— Хорошо-хорошо, только не делай так больше, ладно?

Девочка убежала, комната опустела, а бог ещё долго смотрел на этот лук. Да, для неё это всего лишь игрушка, но всё-таки… У него тогда впервые промелькнула мысль о том, что это и есть та самая девушка.

Но как же она похожа на Ринду! Если бы он не знал, что её души больше нет, то подумал бы, что его красавица возродилась в этом юном шаловливом существе.

— Нет, я не могу больше, с меня хватит! — Стелла с облегчением откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Пару раз лениво обмахнувшись веером, она кинула дорогую безделушку на колени.

— Ваше высочество, — виновато начала Нилла, — они все ждут Вас…

— Я привыкла, чтобы меня ждали. Вот что, Нилла, — принцесса с трудом вы прямилась, — поблагодарите их от моего имени. Скажите, что всё было чудесно, просто превосходно, но… Словом, пусть уходят. Мои ноги, определённо, не будут больше танцевать, — рассмеялась она.

— Может, позвать горничную?

— Не помешало бы.

Жрица почтительно склонила голову и вышла.

— Наконец-то! — Стелла скинула порядком надоевшие туфли. Без них было так хорошо, можно с ногами забраться в кресло и забыть, что ты принцесса. Балы, всё же, иногда бывают сомнительными удовольствиями. Улыбайся, делай умное лицо, кивай — и мечтай сесть!

И всё-таки так хорошо, так прекрасно кружится голова…

Нет, спать, спать, спать! А завтра послать всё это ко всем демонам подземного мира! Никаких больше речей и королевских ужимок. Роль местного двойника Её величества ей прискучила. В конце концов, она приехала отдыхать. Хотела отдохнуть от светской жизни, а в итоге окунулась в неё с головой, можно сказать, утонула в ней. Нет, нужно что-то менять, причём, как всегда, кардинально. А начать можно с этих мерзких туфель — добровольного пыточного аппарата для ног.

Стелла провела в Деринге всю зиму. Независимо от природных условий, эти три месяца разделились для неё на два неравномерных периода. Первый принцесса со смехом называла «торжественной каторгой», а второй — «заслуженным отдыхом». Первый характеризовался полным (ну, почти полным) соблюдением приличий и протокола, а второй — абсолютным пренебрежением ими.

— Все, кто пыжится от удовольствия быть представленными ко двору, невыносимы. Они такие формалисты! — как-то сказала девушка Нилле. — Если что-то не записано в их бумажках, то оно либо аморально, либо невозможно, либо противозаконно. Интересно, а счастье они тоже загнали в бутылку? Не сомневаюсь, с точки зрения придворного этикета оно в высшей степени непристойно.

Единственным союзником принцессы в борьбе с придворным этикетом оказалась Нилла. Она была сама любезность: позаботилась о доме для Её величества и найме подходящих слуг, отчаянно боролась с участившимися попытками дерингской знати устроить в честь принцессы очередной приём.

Постепенно местная аристократия смирилась с «чудачествами» Её высочества.

В ту зиму в принцессе проснулась страсть к охоте. Каждое субботнее утро она брала лук и уезжала за город. У неё было своё любимое место — заброшенное бугристое поле возле болотистого озера. Правда, удача редко ей улыбалась, но разве это главное! Здесь тихо, она одна, а над головой раскинулось безбрежное небо… цвета счастья.

Стоял ясный мартовский день, по стечению обстоятельств, суббота.

Стелла сидела на корточках посреди невспаханного, припорошённого снежком поля.

Кое-где, ободряемые солнцем, уже побежали первые робкие ручейки, образовывая маленькие скользкие лужи.

По небу быстро плыли облака, гонимые порывистым ветром. Воздух был свеж и прозрачен — верная примета наступающей весны.

На принцессе была рыжая меховая куртка (она надевала её только на охоту), из-под которой выглядывали охотничьи штаны из простёганной ткани и высокие сапоги с меховой опушкой.

Стелла ждала уток: весной они возвращались через Деринг из Ашелдона в Мамерру. Руки покраснели от прохладного ветерка, а птиц всё не было.

Шея затекла, и девушка вынуждена была опустить голову. Со скуки пробежав глазами по полю, принцесса разглядела на снегу чёрный мохнатый комочек. Он жалобно повизгивал. Значит, живой. Только вот кто это? Какой-то зверёк?

— Да это щенок! — удивилась принцесса. — Самый настоящий лохматый щенок. Маленький, но какой прыткий! Своим лаем он распугает всех уток. Мне и так не везёт, а если я не подстрелю хотя бы одну птицу, то всерьёз задумаюсь о том, что Миралорд отвернулся от меня.

На юге показалась утиная стая. Стелла встрепенулась и наскоро размяла пальцы.

Стая была прямо над ней.

Стрела бесшумно пронзила воздушное пространство — утка упала на землю. Это был крупный селезень.

Издав победный возглас, принцесса подобрала убитую птицу. Она хотела подстрелить ещё одну, но не успела — ей помешал щенок, с громким тявканьем путавшийся под ногами. Стелла отогнала его, но время было упущено — утки скрылись из виду.

— Надеюсь, это была не последняя стая! — с грустью подумала она.

Стелла снова присела на корточки и задумалась над тем, что будет делать завтра. Честно говоря, Деринг ей наскучил, особенное все эти званые обеды. О боги, какие же они тоскливые, эти обеды! На них всегда говорят одно и то же, и всегда одни и те же лица. Она уже устала от этих лиц и предпочитала хранить гордое молчание, с нетерпением ожидая танцев. Но танцы, увы, были не всегда, а посему званые обеды она не жаловала.

Принцесса взяла в руки немного снега; он почти мгновенно превратился в воду.

Щенок снова подбежал к ней, и девушка лениво погладила его по спине.

Снова послышался протяжный утиный крик.

Принцесса встала, посмотрела на небо — уток не было. Странно.

— Охотишься?

Так, только спокойно, без резких телодвижений. Может, лучше вообще не оборачиваться? До чего же неприятные ощущения! Ей и так холодно, дополнительная дрожь не нужна, а то чувствуешь себя тушкой, попавшей в ледник.

Нет, пора привыкать: боги всегда появляются внезапно. И всегда не вовремя.

— Пытаешься избавиться от одиночества или от тоски по другу?

Какая ему, собственно, разница?

Щенок радостно завизжал и, смешно подпрыгивая, побежал на голос по липкому снегу.