Атлантида - Касслер Клайв - Страница 41

• Предыдущая
• 41/139
• Следующая

– А патенты? Ведь вы государственный служащий и обязаны передать права правительству.

– Адмирал Сэндекер – это вам не какой-нибудь бездушный чинуша-буквоед. У нас с ним устный контракт: он доверяет мне, а я ему. Пятьдесят процентов патентных отчислений и гонораров за пользование накопленной нами базой данных идет НУМА, пятьдесят – мне.

– Повезло вам с начальством, – не без зависти вздохнула Патриция. – Любой другой на его месте выписал бы вам солидную премию, вручил золотые часы в подарок, дружески похлопал по спине, произнес тост в вашу честь на торжественном банкете, но вот денежки ваши точно бы зажал.

– А мне вообще повезло с сослуживцами, – очень серьезно ответил Йегер. – Адмирал, Руди Ганн, Ал Джиордино, Дирк Питт – я горжусь дружбой с этими людьми.

– Вы давно с ними знакомы?

– Скоро уже пятнадцать лет. Мы с ними не один пуд соли съели и не одну загадку океана разгадали.

– Послушайте, Хайрем, а не заняться ли нам, чтобы скоротать ожидание, пока Макс не закончит, анализом настенных текстов? Вдруг до чего-нибудь полезного додумаемся...

– Почему бы и нет? – пожал плечами Йегер.

– Вы можете вернуть голографическое изображение камеры?

– Ну это нам раз плюнуть, – весело отозвался компьютерщик, вводя команду с клавиатуры; мгновение спустя вокруг платформы снова появились внутренние стены пещеры.

– Чтобы расшифровать неизвестное алфавитное письмо, – лекторским тоном начала Пэт, – прежде всего необходимо отделить гласные от согласных. Поскольку я не усматриваю признаков того, что эти знаки символизируют идеи или предметы, будем предполагать, что они представляют собой отдельные буквы и обозначают звуки.

– А ученым известно происхождение самого первого алфавита? – полюбопытствовал Йегер.

– Сохранилось очень мало вещественных доказательств, но большинство эпиграфистов считают, что его изобрели в древних Ханаане и Финикии где-то между тысяча семисотым и тысяча пятисотым годами до новой эры. Он называется северо-шемитским. Разумеется, ведущие специалисты до сих пор спорят друг с другом по этому поводу, хотя все в общем-то сходятся в двух вещах: во-первых, честь создания алфавитного письма принадлежит одной из ранних средиземноморских культур, а во-вторых, базой для него послужила античная геометрическая символика. Много позже его восприняли и существенно улучшили греки; те буквенные знаки, которыми мы сегодня пользуемся, во многом родственны древнегреческому алфавиту. Дальнейшему прогрессу он обязан этрускам, но более всего – римлянам. Последние, развивая письменную латынь, не стеснялись широко прибегать к заимствованиям, однако в результате мы с вами как раз и имеем те двадцать шесть букв классического латинского алфавита, к которым привыкли с детства.

– Спасибо, – кротко кивнул Хайрем. – С чего начнем?

– Практически с нуля, – вздохнула Пэт, сверяясь со своими записями. – Мне не известно ни одной древней системы письма, у которой символы соответствовали бы найденным в пещере. Абсолютно никакой взаимосвязи, что само по себе крайне необычно. Просматривается лишь очень отдаленное сходство с огамическим алфавитом древних кельтов, но больше у меня ни единой зацепки.

– Ох, чуть не забыл! – спохватился Йегер, протягивая Пэт небольшой цилиндрический пульт с миниатюрной камерой на конце. – Макс уже закодировала все символы. Если с моей стороны потребуется помощь в каких-либо расчетах, просто направьте камеру на тот знак или строку в тексте, которые вас заинтересовали, и я тут же приступлю к созданию программы дешифровки.

– Звучит заманчиво, – облизнулась Пэт, дрожа от возбуждения, как старая боевая лошадь, услышавшая звуки военных горнов. – Давайте первым делом составим каталог различных символов и посчитаем, сколько раз и в каких сочетаниях каждый из них встречается. Потом попытаемся выделить на этой базе наиболее употребительные слова.

– Вроде союзов и артиклей? – догадался Хайрем.

– Вроде, хотя, как правило, в древних надписях очень редко попадаются слова, которые сегодня мы воспринимаем как нечто само собой разумеющееся. Но в первую очередь хотелось бы все-таки попробовать отделить гласные от согласных.

Они трудились весь день без перерыва. В полдень Йегер отправил посыльного в кафетерий НУМА за сандвичами и чем-нибудь безалкогольным. Пэт к тому времени уже начала злиться и злилась все сильнее с каждым уходящим часом. Символы выглядели до идиотизма простыми, но расшифровке упорно не поддавались. К пяти вечера результат оставался так же близок к нулю, как и в начале работы.

– Ну почему систему нумерации оказалось так легко расколоть, а с алфавитом столько возни?! – выплеснула она наружу накопившееся раздражение, с силой ударив себя кулаком по колену.

– Не отложить ли нам до завтра? – предложил Йегер.

– Я еще не устала.

– Я тоже, – парировал Хайрем. – Но с утра у нас будет свежий взгляд. Не знаю, как у вас, а у меня лучшие решения частенько рождаются во сне. К тому же Макс не нуждается в отдыхе. Я поручу ей потрудиться ночью над вашими текстами и готов поспорить, что к нашему приходу у нее обязательно появятся какие-нибудь идеи насчет перевода.

– Ну что ж, в таком случае не возражаю, – скрепя сердце, согласилась Пэт.

– Тогда я вызову Макс и спрошу, как там у нее дела со звездами.

На этот раз Йегер не прикоснулся к клавиатуре, а просто нажал кнопку связи на пульте и позвал:

– Макс, ты где, прекрасное создание? Возникшее на экране монитора женское лицо выражало нескрываемое неодобрение.

– Вы что так долго копаетесь?! – возмущенно напустилась она на Хайрема и остолбеневшую от неожиданности доктора О'Коннелл. – Нельзя было раньше со мной связаться? Я уже битых два часа от безделья маюсь!

– Прости, Макс, и не шуми так, пожалуйста, – сказал Йегер примирительным тоном, не выражая, однако, глубокого сожаления. – Мы были заняты.

– Погоди, так ведь всего несколько часов прошло, – наивно удивилась Пэт. – Неужели ты добилась прорыва за такой короткий срок?

– Какой там, к черту, прорыв! – огрызнулась Макс. – Я добилась того, что могу дать вам точный ответ на поставленный вопрос. И могла, кстати, сделать это еще два часа назад, – добавила она не без яда в голосе.

– Больше ты от меня извинений не дождешься, – предупредил Йегер. – А теперь докладывай. Начни с алгоритма решения.

– Ты не думал, надеюсь, дорогой, что я сама буду рассчитывать параметры движения звезд? – капризно надув губы, осведомилась Макс.

– Я твоей свободы действий, кажется, не ограничивал, – осторожно заметил Хайрем.

– Да и с чего мне напрягать собственные микросхемы, когда я всегда могу перевалить черновую работу на другие компьютеры? – продолжала она, как будто в чем-то оправдываясь.

– Макс, крошка, об этом позже. Прошу тебя, расскажи нам, что ты нашла?

– Ладно. Прежде всего, определение расположения небесных тел требует сложных геометрических расчетов. Не стану затруднять вас скучными подробностями. Моя задача состояла в том, чтобы определить место, где были измерены координаты, выгравированные на камнях пещеры. Я установила точку наблюдения с точностью до нескольких миль, а также те звезды, по которым астрономы древних рассчитывали отклонения за многолетний период. Выяснила, что три звезды в поясе созвездия Ориона подверглись смещению, а положение Сириуса осталось фиксированным. С этими данными я влезла в астрометрический компьютер Национального научного центра.

– Как тебе не стыдно, Макс! – покачал головой Йегер. – Ты можешь меня сильно подставить, если будешь незаконно шарить по чужим сетям.

– Компьютер в ННЦ ко мне вроде бы неравнодушен. Он обещал стереть мой запрос.

– Надеюсь, ему можно верить, – с сомнением хмыкнул Йегер, чья суровость была чистой воды притворством; он сам сотни раз взламывал чужие компьютерные программы в поисках засекреченных данных, знать о которых ему не полагалось.

– Астрометрия, – невозмутимо продолжала Макс, – это, если вы не в курсе, один из старейших разделов астрономии, и занимается определением движения звезд. Пока понятно?

• Предыдущая
• 41/139
• Следующая