Дело о хитром писателе - Родда Эмили - Страница 22

• Предыдущая
• 22/23
• Следующая

Эбнер Кейн тем временем преодолел последние ступеньки, взял фонарик и двинулся к подвалу.

— Не ходите туда, — крикнула я.

Но он не слушал меня.

— Нельзя дать ему уйти, — бормотал он. — Я должен…

В телефонной трубке раздался щелчок, уверенный голос сказал:

— Полиция!

Я облегченно вздохнула. Пока я говорила адрес, Эбнер успел открыть дверь подвала. Я в ужасе закричала.

Но в черном проеме двери все было тихо. Луч фонарика Эбнера шарил по земляному полу. Мусор, старый портфель — разодранный, с вывернутым содержимым, скелет в обрывках одежды и… неподвижно лежащее тело.

Заглядывая из-за спины Эбнера, я сверлила его глазами.

— Вы думаете, он мертв? — дрожащим голосом спросила я.

— Нет — кажется, дышит, — Эбнер посветил в лицо лежащего человека. — Без сознания, — удовлетворенно констатировал он. — Поделом ему, будет знать, как с нами связываться, верно, Лиз? Какую бы игру он ни затевал, теперь она окончена. Попался, голубчик.

Он, наверное, ждал, что я как-то выражу свое согласие, но я не могла говорить. Я смотрела на застывшее лицо в желтом свете фонарика. Никогда прежде я не встречала садовника Эбнера, но этот человек был мне знаком. Я определенно видела его раньше. Совсем в другом месте.

Человек, набросившийся на меня, был Уилс Раис.

— Я… я ничего не понимаю, — чуть слышно проговорила я. — Это же… Уилс Раис. Как?.. Почему?..

Эбнер бросил на меня испытующий взгляд.

— Ты его знаешь?

Я кивнула.

— Он пишет заметки о новостях филателии для «Пера», — ответила я.

— Что? — Эбнер ошарашенно заморгал глазами.

В моей голове мысли завертелись бешеным хороводом. Когда я в последний раз видела Уилса? В библиотеке «Пера». Мы обсуждали статью Элмо, а он слушал с явным неодобрением. Чего ради ему понадобилось являться в дом Эбнера, прикидываться садовником? Чего ради делать подкоп в подвал?

Послышался настойчивый звонок в дверь. Полиция!

Положив фонарик, Эбнер заковылял к лестнице.

Я снова заглянула в подвал. Там лежало два человеческих тела — одно живое, другое уже давно мертвое. Что собирался сделать здесь Уилс Раис? Что могло толкнуть его на такой риск? Набросился на Эбнера… Наверное, и случай с Элмо — тоже его рук дело, догадалась я. Чтобы помешать нам раньше времени открыть подвал. Что представляло для него такую огромную ценность, ради которой стоило подвергать себя опасности?

Только одно.

То же самое, что представляло наибольшую ценность для Тилберри Оттерса.

Марки.

Слова Элмо всплыли в моей памяти: «…никто бы не подумал, что его интересовало что-то еще, кроме его коллекции… Я читал кое-что из его обзоров… Оттерс писал больше о своих собственных марках, чем о чужих… „Мои экземпляры первых бразильских марок“… „Моя бесценная „Пенни Блэк“…“

Так он говорил о Тилберри Оттерсе. Тилберри Оттерс — „милый, старый джентльмен“ Моны Снагг. Тот самый друг, что одолжил ей деньги, чтобы она могла уехать от жестокого мужа. Человек, бесследно исчезнувший много лет назад. Человек, владевший ценнейшей коллекцией марок.

Послышалось шарканье Эбнера по лестнице, затем тяжелые шаги еще двух пар ног.

— Эбнер, — окликнула я его, когда он появился в кабинете в сопровождении двух полицейских и Санни — вид у нее был совершенно ошеломленный. — Эбнер, вы что-нибудь понимаете в марках?

— Полный профан, — бросил он, потом внимательно посмотрел на меня. — Лиз, может быть, тебе лучше сесть?

Полицейские понимающе переглянулись. Как и Эбнер, они, вероятно, решили, что от потрясения у меня слегка поехала крыша.

— Не волнуйтесь, я в своем уме! — воскликнула я и даже топнула ногой. — Но мне действительно нужно знать, это очень важно.

— Я собираю марки, золотце, — сказал один из полицейских.

Он чуть покраснел, заметив, что его напарник удивленно поднял брови.

— Это очень увлекательное занятие, — пояснил он ему. — Так и захватывает тебя целиком, без остатка.

— Как вы думаете, такие марки, как „Пенни Блэк“ и… как это… первые бразильские, — они высоко ценятся? — спросила я.

Он с изумлением посмотрел на меня.

— Еще бы! Но дело не в этом — для коллекционера они представляют ценность не только из-за денег. Понимаешь, что я имею в виду?

Я кивнула. Мне была понятна его мысль. Когда тебя по-настоящему что-то увлекает, так всегда и бывает.

— Лиз, что за ерунду ты несешь? — недовольно спросила Санни. Она сердито пригладила волосы, спрятав выбившиеся пряди под ленту. — И вообще, чем ты здесь занималась, пока я сидела взаперти в каком-то пыльном чулане и орала о помощи?

Улыбнувшись, я покачала головой.

— Я распутала одно дело. Точнее — два. Одно — старое и одно — новое. Я тебе про это расскажу, но не сейчас — потом.

Эбнер Кейн тоже улыбнулся.

— Ну и правильно, — одобрительно кивнул он. — Не говори им сразу, пусть подольше ломают голову.

Но, конечно же, Санни не пришлось долго ждать. Уже через несколько минут полицейские нашли бумажник Тилберри Оттерса и альбом с марками — как раз там, где их выронил Уилс Раис, когда я его спугнула. На глазах Санни он очнулся, и его, испуганного и что-то бессвязно бормочущего, вывели из подвала. Он готов был рассказать все, что знал.

Выяснилось, что он знал о сказочной коллекции марок Тилберри Оттерса уже много лет. Любой, кто читал газетные заметки старика, знал о ней. А Уилс читал их. Все до одной. Но он никогда не читал того, что было написано на первых страницах старых газет. И никогда не обращал внимания на сплетни и сенсационные новости того времени. Поэтому, только услышав наш разговор в библиотеке „Пера“, он начал подозревать, что Тилберри Оттерс не уехал, а был убит. И только тогда его осенило — он понял, где должен находиться труп старика и все его вещи, включая альбом с марками.

И Раис не смог устоять перед соблазном заполучить эту коллекцию. Поэтому под видом садовника он отправился в дом Эбнера и начал рыть подкоп в подвал. Естественно, мы могли слышать его сквозь запертую дверь. Это пугало нас, но никому в голову не приходило, что это не кто-то или что-то пытается выбраться оттуда, а кто-то пытается попасть туда.

Когда же он подслушал, что Элмо собирается открыть подвал и этим нарушить все его планы, он пошел за нами и толкнул Элмо на дорогу. Расчет был прост: Элмо или получит серьезную травму, или сильно испугается. Но в любом случае оставит мысли о подвале. Его план вполне мог сработать, если бы мы с Санни не приперли Эбнера к стенке в тот вечер после разговора с Моной Снагг.

Уилс уже фактически пробрался в подвал, когда услышал, что Эбнер, Санни и я пытаемся попасть в него с другой стороны — из кабинета. Тогда он вылез наружу, обежал дом и позвонил в дверь, чтобы выманить Эбнера и попытаться оглушить его.

Как я понимаю, он был в отчаянии, и отчаяние толкнуло его на идиотские поступки. На самом деле он не хотел никому причинять зла. Ему нужны были только марки.

Как бы там ни было, а альбом с марками теперь принадлежит Эбнеру, потому что был найден в его доме, и других претендентов пока не обнаружилось. Эбнер мог бы продать его и получить кучу денег, но, кажется, он не собирается этого делать. Он говорит, что, возможно, сам займется коллекционированием марок. Он считает, это хороший способ успокоить нервы.

Я в этом не очень убеждена.

Но, по крайней мере, в деньгах Эбнер не нуждается. Статья, появившаяся в четверг на первой полосе в „Пере“, была перепечатана всеми крупными городскими газетами. Это была не совсем та статья, что Элмо написал сначала. Но, конечно же, со скелетом в подвале, сказочной коллекцией марок, садовником, пытавшимся ограбить мертвеца, и неожиданно раскрытой старой тайной она стала только лучше.

Телефоны в доме Эбнера раскалились от звонков издателей с предложениями опубликовать „На грани срыва“. Он сейчас раздумывает, какое из них принять. А я тем временем заканчиваю печатать его книгу. Сам он не может это делать, потому что сломал запястье в схватке с Уилсом Райсом. Однако Эбнер не слишком расстраивается по этому поводу. Говорит — в этом есть своя, высшая справедливость.

• Предыдущая
• 22/23
• Следующая