К западу от смерти - Ривера Луис - Страница 25

Похоже, это и есть смерть…

Хозяин отеля шагнул вперед, сделав знак следовать за ним, и растворился во мраке. Я безвольно двинулся за ним. Дверь за мной захлопнулась с таким звуком, словно обрушился камнепад.

Я не знал, иду ли я, плыву, лечу… и двигаюсь ли вообще. Я был совершенно один в этой тьме. Хозяин пропал. А может, он был рядом, просто я не видел его. Как не видел собственного тела. Я словно растворился в этом мраке. Осталась лишь искорка моего сознания. И она могла угаснуть в любой момент.

И тут я увидел огонек. Он постепенно увеличивался, и я понял, что источник света приближается. Вот только я приближался к нему или он ко мне?..

Оказалось, что я.

Свет исходил от простого костра. Рядом сидел человек, протянув руки к огню. Красные отблески плясали на его лице. Я узнал того старого индейца. Вне всяких сомнений, это был он. Только теперь на нем были надеты не простая рубашка и штаны цвета хаки, а какие-то бесформенные лохмотья, в которые он зябко кутался. Я вдруг заметил, что и сам здорово замерз. Холод пробирал до самых костей, руки окоченели, от дыхания шел пар…

Я вступил в освещенный круг. Мне было страшно подходить к этому индейцу. Было что-то жуткое в выражении его лица. Но холод был сильнее. Я подошел к костру, сел рядом и протянул руки к огню так, что пламя почти касалось их.

Индеец не проронил ни слова. Похоже, он вообще не замечал меня. Треск костра был единственным звуком, который нарушал тишину, окутавшую нас с индейцем.

Я сидел, понемногу согревался и… Абсолютно не представлял, что мне делать дальше. Хозяин исчез, индеец никак не реагировал на мое появление, что говорить, я не знал… Не знал даже, услышит ли он мои слова. Глупое положение. Очень глупое… И самое интересное — я даже не представлял, как мне выбраться отсюда. Какие могут быть направления и ориентиры во тьме?..

Я чувствовал, думал и двигался совершенно нормально. Мысли не путались. Картинка перед глазами не менялась… Это не было похоже на сон. И несмотря на необычность происходящего, я был почти уверен, что все это происходит на самом деле. Впрочем, напомнил я себе, тогда, в сумерках на площади, все тоже казалось абсолютно реальным. Никаких признаков сна или галлюцинаций… Но поверить потом, что все это было на самом деле, я так и не смог.

Однако нужно было что-то делать. Мне вовсе не хотелось просидеть здесь целую вечность.

И я тихо покашлял. Это покашливание показалось настолько неуместным здесь, что я не удержался и хихикнул. На индейца ни мое покашливание, ни мой смешок не произвели никакого впечатления. Может, за год он ослеп и оглох?..

— Вы меня видите? — спросил я, и сам испугался звука собственного голоса. Впечатление было такое, будто я изо всех сил кричал в рупор, стоя в глубоком ущелье. Гулкое эхо несколько раз повторило мои слова…

Индеец недовольно посмотрел на меня и кивнул.

Отлично. Он меня видел и слышал. Но почему же он так странно себя ведет? И хотя куда более странным было то, что я сижу у костра со старым индейцем, а за пределами правильного круга, освещенного ярким огнем, царит ледяная тьма (причем и тьма, и костер, и индеец по идее находятся в отеле, за пределы которого я не выходил) — так вот, хотя все это было невозможным с точки зрения здравого смысла, меня больше занимало поведение старика. Я снова глупо хохотнул. Смешок получился нервным и жалким. В животе начались какие-то спазмы. Я понял, что если не займу сейчас себя и свои мысли чем-нибудь простым и обыденным, меня захлестнет паника…

И я начал говорить. Но первое же слово, произнесенное мной, прогрохотало так, что мне захотелось зажать уши. Индеец беспокойно заерзал на своем месте. Я понизил голос до шепота.

— Вы меня помните? Я приходил к вам со своим другом… Это было год назад. Я еще много пил. И вы…

Индеец кивнул. Разговорчивым его нельзя было назвать.

— Я искал вас, — продолжил я. — Специально приехал в этот город, чтобы поговорить с вами. О моем друге… Но собаки не пускали меня. И город не пускал. Странно. Я искал вас в городе. А вы, оказывается, были в этом отеле… Или это не отель? То есть уже не отель? — я нес чушь, но не мог остановиться.

Слова сами вылетали из моего рта, и этот поток было не остановить. Я знал, что этот шепот — единственное, что не дает мне впасть в истерику. Поэтому я говорил и говорил, перескакивая с одного на другое, путаясь, сбиваясь и снова находя потерянную мысль, по десять раз возвращаясь к одному и тому же… Рассказал о смерти друга, о собаках. О рукописи и ее власти надо мной, о подозрительном хозяине, о своей девушке и о повешенном на площади… Я болтал, чувствуя, что спазмы поднялись выше и теперь все внутренности тяжело пульсируют в такт биению сердца. Наконец индеец прервал меня, подняв руку. Я замолк на полуслове. Снова навалилась тишина.

— Что ты хочешь? — так же шепотом спросил индеец.

У него был чудовищный акцент. Я с трудом разобрал его слова.

И задумался… А чего я действительно хочу? Что я ожидал услышать от него? Признание в убийстве? Совет, как сбежать из этого города? Слова утешения?.. Наверное, все вместе. Но я не был уверен, что он ответит на все мои вопросы. Как-то совершенно стерлось из памяти, что я хотел схватить его за горло и вырвать у него признание. Вся злость ушла… Здесь она только помешала бы мне. А может, послужила бы причиной моей смерти.

— Я хочу понять, — прошептал я. — Понять все, что со мной случилось. Почему так вышло? Как это прекратить?

— Ответ в книге.

— В какой? В рукописи? Но я ничего не могу понять… Какое отношение она имеет ко мне?

— Дойди до конца.

— Но…

— Дойди до конца, если не хочешь плясать в петле.

— Что вы хотите сказать, — я похолодел.

— Дойди до конца. Читай.

Я вдруг понял, что держу в руках серую папку. Как она здесь оказалась, не представляю. Выходя из номера, я взял лишь бутылку. Пустую бутылку… потом разбил ее. Порезался… Я посмотрел на руку, порез был на месте. Но осколок бутылки куда-то пропал. Вместо него я сжимал рукопись.

Как сомнамбула я открыл ее и начал читать, не обращая внимания на сидящего передо мной индейца.