Второе убийство Сталина - Прудникова Елена Анатольевна - Страница 7

Однако вскоре Иосиф полностью адаптировался в новом мире, у него появилось много приятелей. Учился он по-прежнему хорошо, первый класс окончил восьмым по успеваемости, второй – пятым. Но потом пришли новые интересы и увлечения, и учеба отступила на второй план. Первым и главным интересом у него и здесь стали книги, хотя доставать их в Тифлисе было и легче, и труднее, чем в Гори. Легче – потому, что тут имелись книжные магазины, «Дешевая библиотека», читателем которой он стал в 1896 году. Труднее – поскольку любая светская литература была в семинарии запрещена, и чтение ее строго наказывалось.

Все больше и больше посторонние книги вытесняли из его сознания и из его распорядка дня (и ночи!) учебные предметы. Успеваемость Иосифа начала снижаться, участились записи в кондуитном журнале о том, что он читал неположенную литературу – романы Гюго и другие книги. За это полагался карцер, так что у него было время обдумать прочитанное.

Впрочем, стремление к знаниям, лежащим вне пределов семинарского курса, оказалось свойственно не одному Иосифу. В семинарии в то время существовал ученический кружок, руководимый Сеидом Девдориани, и осенью 1896 года Иосиф присоединяется к нему. Правда, ребята занимались изучением вещей совершенно невинных, читали художественную литературу и книги по естественным наукам, все разрешенное цензурой, никакой нелегальщины. Но, с другой стороны, чтение любых светских книг в семинарии запрещалось, так что кружок мог быть только тайным. Но так даже интересней!

Из мифологии:

Несостоявшиеся художники и поэты – ужасные люди: они претендовали на общечеловеческое внимание к их голосу, а на их писк не глянулся даже сосед. Жажда славы гложет изнутри и разрушает. Сальеризм и смертельная ненависть ко всему, что выше посредственности, – удел этих авторов и суть их мировоззрения. Из неудавшихся художников рождаются диктаторы.

Муссолини был несостоявшимся поэтом и художником.

Гитлер – несостоявшимся живописцем.

Сталин и Мао начинали свою жизнь с попыток стихотворчества, и только абсолютная власть, к которой ни прорвались, сделала их стихи предметом интереса сначала льстецов, а потом и всех современников.

Абсолютная власть – замена (вытеснение) художественной славы.

Нет, но какое немыслимое, сверх всяких горных вершин, типично интеллигентское высокомерие прет из этих строк! Художественное творчество – превыше всего на земле, и даже власть есть всего лишь жалкая компенсация лаврового венка.

Кстати, сейчас достоверно установлено: Сальери к смерти Моцарта совершенно непричастен. Снова после двухсот лет молчания зазвучала его музыка – и оказалась хорошей, красивой.

Впрочем, вышеприведенный пассаж не имеет к Сталину никакого отношения: ни в том, что касается власти, ни в том, что касается творчества.

Романтически настроенный юноша писал стихи, и писал хорошо. Окончив первый курс семинарии, он перед тем, как уехать на каникулы, пришел в редакцию газеты «Иверия» и показал их Илье Чавчавадзе, который, несмотря на крайнюю молодость автора, напечатал пять из них в газете. Несколько позже еще одно появилось в газете «Квали». То, что стихи были хорошими, доказывает их дальнейшая судьба. В 1901 году М. Келенджеридзе, составляя пособие по грузинской словесности, включил в него одно из этих стихотворений наряду с лучшими классическими образцами. Поскольку будущий «отец народов» был тогда еще безвестным молодым человеком, ни о каком «низкопоклонстве» или «культе» речи не шло. В 1907 году другое стихотворение из подписанных псевдонимом «Сосело» было приведено в «Грузинской хрестоматии, или Сборнике лучших образцов грузинской словесности» – а ведь все это написал шестнадцатилетний юноша! Но поэтический талант Иосифа не получил развития, вскоре его целиком захватило новое дело, которому он впоследствии отдаст всю свою жизнь.

В Грузии с самого момента присоединения к России было развито националистическое движение – но не общественно-политическое. В 80-х годах в Тифлисе существовала парочка народнических кружков, занимавшихся просветительской деятельностью. В конце 80-х стали появляться революционные партии. Первыми успели армяне, которых было большинство в многонациональном Тифлисе, – в 1890 году они организовали партию «Дашнакцутюн», что по-армянски значит «Союз». А в 1892 году дошла очередь и до грузин. В том году появились сразу две грузинские революционные организации – «Лига свободы Грузии», лидером которой стал Ной Жордания (кстати, бывший воспитанник Тифлисской духовной семинарии) и «Месаме даси» («Третья группа»). Последняя попыталась взять под контроль существовавшие в городе ученические кружки самообразования, а также наладить доставку нелегальной литературы.

Однако у них ничего не вышло, и вскоре только что созданная организация распалась, частью из-за объективных трудностей, но больше из-за того, что члены группы все время приезжали, уезжали, эмигрировали, и организовать мало-мальски регулярную работу было крайне трудно. В 1895 году с попыткой объединить всех революционеров вокруг газеты «Квали» выступил ее редактор Г.Е. Церетели. К тому времени в Тифлисе уже существовали рабочие кружки, объединявшие русских рабочих, а в середине 90-х годов возник и первый грузинский рабочий кружок.

К концу 1897 года все наконец объединились. Газета «Квали» стала первым легальным марксистским органом, а лидером новорожденной тифлисской социал-демократии – ее новый редактор Ной Жордания. Но занимались они исключительно созданием рабочих кружков и пропагандой там своих идей, дальше этого дело пока не шло.

Даже самый жесткий надзор и иезуитские правила оказались бессильны. Несмотря на них (или же благодаря им – это как посмотреть), Тифлисская духовная семинария являлась рассадником вольнодумства в Закавказье. Из ее стен вышли многие видные революционеры, да и сами эти стены то и дело сотрясались от беспорядков. За несколько лет до того, как сюда пришел Иосиф Джугашвили, семинарист Сильвестр Джибладзе (один из будущих основателей «Месаме даси») ударил ректора за то, что тот назвал грузинский язык «языком для собак», а через год один из бывших семинаристов убил ректора. Как раз перед тем, как Сосо начал учиться, семинарию в очередной раз потрясли беспорядки, о которых он узнал еще в Гори от своих друзей Ладо Кецховели и Михи Давиташвили. Учащиеся на неделю прекратили занятия и предъявили требования администрации: прекратить обыски и слежку, а также уволить несколько человек из числа особенно нелюбимых учениками наставников. В ответ 87 человек были отчислены (23 из них высланы из Тифлиса), а семинарию закрыли на год, так что занятия возобновились только в 1894 году – как раз в тот год, когда там начал учиться Иосиф Джугашвили.

Став членом ученического кружка, Иосиф очень скоро вышел в лидеры и начал тянуть его в новом, крамольном направлении. Сеид Девдориани задумывал кружок как общеобразовательный, а Джугашвили интересовали общественно-политические науки. В 1898 году Сеид закончил семинарию, поступил в Юрьевский университет и уехал из Гори, после чего Иосиф без особого труда перетянул остальных членов кружка на свои позиции. Но самостоятельно изучать общественные науки ребята не могли, им нужен был наставник. И тут, как по заказу, в Тифлис приехал старый, еще горийский приятель Иосифа Владимир Кецховели, больше известный в революционных кругах как Ладо. Он был исключен из Тифлисской семинарии после забастовки 1883 года, поступил в киевскую семинарию, но и там «отличился» – у него на квартире была обнаружена нелегальная литература. От преследований полиции Ладо спасла объявленная в 1896 году по случаю коронации Николая Второго амнистия, но из семинарии его, естественно, выгнали, и он снова вернулся в Грузию. В 1897 году он приехал в Тифлис и устроился корректором в типографию (не просто так, а с дальним прицелом, предчувствуя, что скоро молодым противникам режима понадобится типография, и желая приобрести опыт). Ладо быстро связался с молодыми тифлисскими революционерами, которые занимались тогда почти исключительно пропагандистской работой, и осенью 1897 года взял на себя руководство ученическим кружком Тифлисской семинарии. Несмотря на молодость, это был уже настоящий революционер, знакомый в том числе и со взглядами Маркса. Так Иосиф Джугашвили нашел ту ниточку, которая привела его к социал-демократам. Для него это было настолько важно, что он впоследствии датировал свое вступление в революционное движение 1897 годом, хотя формально это случилось несколько позднее.