Приключения-1971. Сборник приключенческих повестей и рассказов - Азаров Алексей Сергеевич - Страница 76

• Предыдущая
• 76/105
• Следующая

— Барсака, — под общий смех поправил его Логинов.

— Виноват. Доставить Барсака в ближайший перуанский порт и там передать официально властям. А что вы думаете? — повысил он голос, потому что все опять зашумели. — Дело темное, в самом деле уголовщиной попахивает. Я не имею права его просто так оставить.

— Мне кажется, с радиограммой властям пока надо подождать, — рассудительно заметил Казимир Павлович Бек. — Может, Барсак все это выдумал, насочинял после пережитых потрясений. Утром надо отправить на берег людей и попытаться проверить его рассказ. Ну, а если окажется, что сообщение подтвердится, наш уважаемый Аркадий Платонович, конечно, прав: придется незамедлительно связываться с властями, хотя такая задержка и неприятна.

Тут капитан снова тяжело вздохнул и вдруг неожиданно произнес с какой-то забавной детской обидой в хриплом, прокуренном голосе:

— Втравили вы нас в историю, Сергей Сергеевич...

Опять, конечно, поднялся хохот.

— Можно подумать, что Волошин это нарочно подстроил, что вы, в самом деле, Аркадий Платонович? — покачал головой Логинов.

— А что? С него станется, — хитро подмигнул Макаров. — Я не удивлюсь, если даже выяснится, что Сергей сам всю эту кладоискательскую экспедицию подстроил.

— И двух ее участников к нашему прибытию специально укокошил! — подхватил кто-то.

А Волошин сидел с таким скромным и в то же время довольным видом, что в самом деле начинало казаться: уж не сам ли он все это подстроил?

Наверняка не одному мне в эту ночь долго не удавалось уснуть. Многие, конечно, вертелись с боку на бок в своих каютах, взбудораженные рассказом Волошина и столь неожиданным появлением странного Робинзона-кладоискателя.

Проснувшись, я было подумал, что, может, и Леон Барсак с его путаным рассказом, да и сам остров «Пусть не сбудется!» тоже просто приснились мне. И поспешно оделся, вышел на палубу...

Нет, остров-то, уж во всяком случае, не приснился! Тучи немножко разошлись, словно чтобы дать на него полюбоваться: красноватые скалы, темная бархатистая зелень лесов. Омытая дождем листва радужно сверкала в лучах солнца, прорывавшихся сквозь тучи, все краски были особенно сочны и ярки. Сегодня в острове не было ничего мрачного и зловещего. Даже крест, сиротливо торчавший на скале, вызывал только легкую грусть и какие-то смутные мысли о бренности всего земного...

И Леон Барсак нам вовсе не приснился. Мы его увидели снова за завтраком в кают-компании. Он сидел рядом с Володей Кушнеренко, который что-то тихонько объяснял ему, отвечая на вопросы.

Наш неожиданный гость сменил свои лохмотья на чью-то курточку с погончиками и на серые брюки, подстриг бороду, причесался и теперь выглядел вполне пристойно. Только исхудалое лицо, по которому он то и дело быстро проводил рукой, словно стряхивая нечто невидимое, да лихорадочный блеск глубоко запавших глаз выдавали его болезненную нервность.

После завтрака на берег отправилась шлюпка, чтобы забрать вещи Барсака. Мне повезло: капитан поручил это второму штурману, а у меня с Володей сложились прекрасные дружеские отношения, так что не составило больших трудов уговорить его взять и меня на берег, тем более что людей требовалось побольше. Француз весьма настойчиво объяснил, что хочет сразу забрать все свое имущество и больше потом возвращаться на остров решительно не намерен.

Мы было заколебались: не взять ли с собой оружие? Кто знает, чего можно ожидать от «королевы острова» и ее шайки кладоискателей? Но не осмелятся же они, в самом деле, нас атаковать!

На руль сел боцман, усатый крепыш Петрович. Поплыл с нами и Волошин — как представитель экспедиционного начальства и, можно сказать, знаток здешних пиратских мест.

День выдался солнечный, туман растаял, облака поднялись высоко, так что весь остров выглядел радостно и празднично в сиянии сверкающих капель на листве деревьев.

И все-таки, когда шлюпка подошла к берегу и над нами нависли черные, мрачные скалы, увенчанные крестом, опять возникло неприятное чувство смутной и непонятной тревоги.

— Вам не подсказывает сердце, что тут явно что-то произошло? — наклонившись к моему уху, вдруг многозначительно прошептал Волошин.

Я посмотрел на него: опять пытается разыгрывать?

Но Сергей Сергеевич покачал головой и серьезно добавил:

— Мне подсказывает...

Пристать оказалось возможным только в одном месте, на узеньком песчаном пляже, по краю которого росли кокосовые пальмы. Именно тут вчера и бегал Леон Барсак — весь пляж был истоптан, словно по нему прошла громадная толпа. У самой воды валялся в песке самодельный факел, которым француз подавал нам сигналы. От него еще попахивало горьковатым дымком.

Барсак вдруг покачал головой и что-то пробормотал прерывающимся голосом.

— Что он сказал? — спросил я у штурмана.

— «О, что было бы со мной, если бы вы не заметили моих сигналов! Я погиб бы, погиб, как они...» — перевел тот.

Продолжая тихонько бормотать и горестно покачивая головой, Барсак повел нас по узкой тропе, змеившейся между скал. Камни были мокрые, скользкие. Мы то и дело оступались.

Потом мы узнали, что на острове почти все время льют дожди. Тот день, когда мы высадились на берег за вещами Барсака, оказался единственным солнечным из всех, что пришлось нам провести на этом злополучном острове.

Крест, который мы видели до сих пор только с моря, издалека, вдруг так внезапно вырос перед нами за поворотом тропы, что все невольно остановились. Он был громаден и словно хотел обнять весь остров своими широко раскинутыми каменными лапами.

А у его подножия было кладбище — целая рощица маленьких крестов, деревянных и каменных. Многие из них покосились, некоторые совсем упали.

— Значит, раньше остров был населен? — спросил я.

— Никогда тут постоянных поселений не было.

— А кладбище?

— Оно разрасталось годами... За счет временных обитателей острова, они ведь то и дело сменяли тут друг друга, — ответил Волошин и, заметив, что я все еще не понимаю, пояснил: — Это все искатели счастья — такие же, как Леон Барсак и его товарищи...

— Сколько же их здесь побывало?

— Как видите, немало. Дьявольское место, оказывается, тоже не бывает пусто.

Леон Барсак, словно поняв, о чем мы говорим, опять запричитал, повторяя мрачный припев, понятный уже без перевода:

— Они погибли! Они погибли!

Я не мог оторвать глаз от громадного креста. Он был очень старый, весь оброс густым мохом и какими-то красноватыми лишаями, словно в пятнах засохшей крови. Его густо оплели лианы, но крест стоял прямо и твердо — видно, был рассчитан на века.

— А что, его действительно поставила та пиратка, о которой вы вчера рассказывали, Сергей Сергеевич? — поинтересовался я. — Как ее звали — Мэри?

— Мэри Бластер, — подтвердил Волошин.

— Спросите у него, Володя, может, он что-нибудь знает об этом кресте, — попросил я.

Штурман перевел мой вопрос Барсаку, и тот ответил:

— Кажется действительно, существует такое предание. Во всяком случае, крест поставлен очень давно, вполне возможно, еще кем-то из пиратов. Они обычно были весьма богомольны и суеверны, старались замолить грехи.

— Ну, за такой крестик этой пиратке, что его поставила, многое отпустится, — с уважением сказал один из матросов.

От кладбища тропа пошла вниз. На повороте я оглянулся. Само кладбище уже скрыла из глаз густая тропическая зелень, и только крест-исполин одиноко вздымался над скалами, перечеркнув почти половину небосвода.

Теперь тропа шла через лес, тесно обступивший ее с обеих сторон. Это были настоящие джунгли. Деревья, перевитые лианами, стояли сплошной стеной. Ничего нельзя было толком рассмотреть в переплетении лиан, кустарников, в зеленоватом таинственном сумраке. Из чащи тянуло душной, парной сыростью.

В этом лесу царила зловещая, какая-то кладбищенская и в то же время настороженная тишина. Не перекликались птицы. Но в траве все время что-то шуршало, потрескивало, будто подкрадывалось, подползало.

• Предыдущая
• 76/105
• Следующая