Последний герой. Сказание о Плоском мире - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 20

Лорд Витинари смотрел на гигантский созданный заклинанием Диск, паривший посреди каюты. Круто вниз от сверкающего края уходила тоненькая изгибающаяся линия. На его глазах она стала чуть длиннее.

— А они не могут просто развернуться и полететь назад? — спросил он.

— Нет, милорд. Ничего не получится.

— Или вышвырнуть библиотекаря за борт?

Волшебники выглядели шокированными.

— Нет, милорд, — наконец сказал Думминг. — Это же будет чистое убийство!

— Зато они спасут мир. Один примат умирает, один мир выживает. Не обязательно быть ракетомагом, чтобы это понять, а?

— Мы не можем просить их о таком решении, милорд.

— Правда? А я принимаю подобные решения каждый день, — пожал плечами лорд Витинари. — Ладно, итак. Чего им не хватает?

— Воздуха и топлива для драконов.

— Если они порубят орангутана на куски и скормят драконам, то убьют двух зайцев сразу.

Внезапно распространившаяся холодность подсказала лорду Витинари, что ему не удалось привлечь зрителей на свою сторону. Он вздохнул.

— Пламя драконов им необходимо для?..

— Для того, чтобы обогнуть Диск, милорд. В нужный момент драконы должны изрыгнуть пламя.

Витинари снова посмотрел на волшебную модель планетарной системы.

— Но сейчас?..

— Я не совсем уверен, милорд. Они могут врезаться в Диск или промахнуться и затеряться в бесконечном пространстве.

— А еще им нужен воздух…

— Да, милорд.

Рука Витинари скользнула вдоль границы Диска, но вдруг его длинный указательный палец остановился.

— А вот здесь есть воздух? — спросил он.

— Это пища героев, — сказал Коэн. — Других слов подобрать не могу.

— Он прав, госпожа Макгарри, — подтвердил Злобный Гарри. — Даже крысы не так похожи на курятину, как это блюдо.

— И щупальца его ничуть не испортили! — с энтузиазмом согласился Калеб.

Они сидели и наслаждались видом. То, что прежде было расстилающимся под ногами миром, стало миром впереди, поднимающимся подобно бесконечной стене.

— Эй, а что там, наверху? — спросил Коэн, тыкая пальцем.

— Спасибо, друг, — сказал Злобный Гарри и отвернулся. — Но я предпочитаю, чтобы цыплята подольше задержались в моем желудке, если ты не против, конечно.

— Девственные острова, — ответил менестрель. — Названы так, потому что их очень много.

— Или потому, что их очень трудно найти, — громко рыгая, добавил Маздам Дикий. — Хур-хур-хур…

— А отседова даже звезды видать, — сказал вдруг Хэмиш Стукнутый. — И енто посреди бела дня!

Коэн улыбнулся. Хэмиш Стукнутый редко высказывал свое мнение.

— Говорят, на каждой из них существует свой мир, — откликнулся Злобный Гарри.

— Ага, — кивнул Коэн. — Бард, а сколько их тама?

— Не знаю. Тысячи. Миллионы.

— Миллионы миров, а нам осталось… всего ничего. Хэмиш, сколько тебе лет?

— Чиво? Я родился в тот же год, когда умер старый глава клана, — пробормотал Хэмиш.

— И когда это было? Глава какого клана? — терпеливо уточнил Коэн,

— Чиво? Я те хто, ученый? Всяку чушь я буду ему запоминать!

— Скорее всего, лет сто, — подвел итоги Коэн. — Сто лет и миллионы миров. — Он затянулся самокруткой и потер лоб большим пальцем. — Фигово, однако.

Он кивнул менестрелю.

— Слышь, а что там сделал этот твой приятель Карелинус, когда наконец вытер сопли?

— Коэн, ты не имеешь права так отзываться о нем! — вспылил менестрель. — Он построил огромную империю… На самом деле даже чересчур огромную. И во многом он был похож на вас. Ты слышал о цортском узле?

— Звучит препохабненько, — сказал Маздам. — Хур-хур-хур… Прошу прощения.

Менестрель вздохнул.

— Это был огромный сложный узел, которым были связаны две балки в цортском Храме Оффлера, и считалось, что тот, кто развяжет узел, будет править всем континентом.

— Встречаются очень хитрые узлы, — прокомментировала госпожа Макгаррм.

— Так вот, Карелинус просто взял и разрубил его своим мечом! — воскликнул менестрель.

Вопреки всем ожиданиям, сообщение о столь драматичной развязке аплодисментов не вызвало.

— Значит, он не только плаксой был, но и жуликом? — спросил Малыш Вилли.

— Нет! Это был весьма драматичный, даже зловещий жест! — заорал менестрель.

— Ага, конечно, но он ведь его не развязал. То есть, если в правилах сказано «развязать», не понимаю, почему он…

— Слушай, в словах парня есть смысл, — перебил Коэн, который, похоже, заинтересовался рассказом барда. — Это не было жульничеством, потому что в итоге получилась хорошая история. Да. Это я могу понять. — Он хмыкнул. — И представить, как все происходило, тоже могу. Стоит толпа бледнолицых жрецов и прочих прихвостней, и каждый думает: «Это ведь жульничество, но у него такой огромный меч, пожалуй, не стоит мне лезть, да еще эта его бесчисленная армия стоит у храма…» Ха. Да. Гм-м. И что потом?

— А потом он завоевал почти весь известный мир.

— Молодец. А потом?

— Он… э-э… вернулся домой, несколько лет правил империей, затем умер, его сыновья перессорились, было несколько войн… После чего империи пришел конец.

— Дети — это вечная проблема, — заметила Вена, аккуратно вышивая незабудки вокруг надписи «САЖГИ ЭТОТ ДОМ».

— А некоторые считают, что в детях ты обретаешь бессмертие, — сказал менестрель.

— Правда? — хмыкнул Коэн. — Ну-ка, назови мне хотя бы одного своего прадеда.

— Ну… Э-э…

— Видишь? У меня детей куча мала, — продолжил Коэн. — Многих я в глаза не видел… Такое, знаешь ли, бывает. Но у них хорошие сильные матери, и я от души надеюсь, что мои дети будут жить ради себя, а не ради меня. Что хорошего сделали дети этому твоему Карелинусу? Растранжирили его империю, и дело с концом.

— Это не совсем так! — воскликнул менестрель. — Настоящий историк наверняка расскажет все куда лучше, чем…

— Ха! — перебил его Коэн. — Важно то, что помнят обычные люди. О чем поют, что говорят. Важно не то, как ты жил или умер, важно то, что написал о тебе бард.

Менестрель вдруг ощутил на себе испытующие взгляды героев.

— Гм-м… Я… Я все-все записываю, — сказал он.

— У-ук, — попытался объяснить библиотекарь.

— Он говорит: а потом что-то упало ему на голову, — перевел Ринсвинд. — Видимо, это случилось, когда мы вошли в пике.

— А мы не можем сбросить что-нибудь с корабля, чтобы облегчить вес? — спросил Моркоу. — У нас тут столько всего…

— Увы, но нет, — ответил Леонард. — Открыв дверь, мы разом потеряем весь воздух.

— Но у нас есть дыхательные шлемы, — заметил Ринсвинд.

— Три дыхательных шлема, — уточнил Леонард.

Затрещал омнископ. Они не обратили на него внимания. «Сокол» все еще летел под слонами, и прибор не показывал ничего, кроме магической снежной бури.

Но потом Ринсвинд все-таки бросил взгляд на осколок и увидел, что там, денежном вихре, кто-то стоит, сжимая в руках табличку с надписью крупными буквами «БУДДТЕ НА СВЯЗИ!».

Думминг покачал головой.

— Спасибо, аркканцлер, но я слишком занят, чтобы вы мне помогали.

— Но это сработает?

— Должно. Шанс — один на миллион.

— О, значит, можно не беспокоиться. Все знают: один шанс на миллион всегда срабатывает.

— Так точно, аркканцлер. Остается только определить, достаточно ли воздуха снаружи, чтобы Леонард мог управлять кораблем, а также сколько драконов следует воспламенить и на какое время, а еще хватит ли им мощности, чтобы взлететь. Я думаю, что нынешняя скорость корабля близка к идеальной, но мне неизвестно, сколько пламени осталось в драконах, на какую поверхность придется приземляться и что за неприятности могут там поджидать. Я, конечно, могу переделать несколько заклинаний, но для подобных целей они никогда не использовались.

— Вот и хорошо, — сказал Чудакулли.

— А мы чем-нибудь можем тебе помочь? — спросил декан.