Падение Иерусалима - Картун Дерек - Страница 14

• Предыдущая
• 14/77
• Следующая

— Спокойно, спокойно, дорогой Шайе. Никто в твои дела не вмешивается и на них не претендует. Твоему отделу вполне доверяют. Постарайся и меня понять: встречаюсь с министром и с самим премьером, они спрашивают, мне приходится отвечать — должен же я быть в курсе. А то, выходит, будто я не знаю, что в моем собственном ведомстве творится. Вот такая у меня проблема.

— А моя проблема вот какая, — в голосе Бен Това не прозвучало никакого сочувствия. — Есть у меня чрезвычайно ценный агент, которого я запросто могу лишиться, — стоит только министру хоть одним словом обмолвиться при жене, или при любовнице, или еще при ком-нибудь, кто их там знает… Нам самим не раз удавалось ловить чужих агентов благодаря таким вот оплошностям, я уже насмотрелся… Так вот: мой агент все еще в опасности, и я предпринимаю соответствующие шаги, которые, видит Бог, никаких политических неприятностей не сулят…

Бен Тов направился к двери. Мемуне, глядя ему вслед, в который уж раз подумал, что хорошо бы перевести подобные беседы на менее зыбкую почву, где Бен Тов поменьше бы раздражался и его можно было бы склонить к поиску менее рискованных путей с последующей возможностью уклониться под благовидным предлогом.

Воротясь к себе, Бен Тов попросил секретаршу приготовить чай с лимоном — и никаких там «пожалуйста» или «спасибо»… Он пил чай вприкуску, на русский манер. Когда секретарша спросила по внутреннему, принести ли ему почту, он так на нее рявкнул, что она, пожав плечами, поскорее положила письма обратно на стол. Все это ей было знакомо: шеф в разобранном состоянии. Собирается принять какое-то трудное решение и, пока не примет, сотрудникам спуску не даст. Но на сей раз девушка заблуждалась: свой выбор — однозначный и необратимый — Бен Тов сделал накануне. Сейчас его терзала совесть, как всякий раз, но это пройдет. Всегда проходит.

Он поднял трубку и позвонил секретарше:

— Соедини меня с Уолтерсом.

— Не вешайте трубку.

И тут же отозвался американец.

— Ну? — коротко спросил Бен Тов.

— Шайе, вы ведь слов на ветер не бросаете?

— Нет, не бросаю. Вы подумали о том, что я сказал?

— Мы подумали.

— Кто это — мы?

— Я тут поговорил с одним приятелем — через него как раз можно это устроить. Я уже прикинул план действий — похоже, получится.

— Надо бы встретиться. На обычном месте через полчаса — идет?

— Договорились.

В парке Шерман Гарден Бен Тов застал Уолтерса возле скульптуры Арпа — тот с явным удовольствием разглядывал это чудище с близкого расстояния.

— Какое владение пространством, — воскликнул он и покачал головой, будто сделал Бог весть какое открытие. — И как точно использован материал. Потрясающе!

— Раз вы так считаете, стало быть, так оно и есть. Грех мне жаловаться — это ведь дар городу. В наше трудное время всякое даяние есть благо.

Они опустились на скамейку, где сидели в прошлый раз.

— Хотелось бы расширить и углубить ваши представления о современном искусстве, — заявил Уолтерс. — Мне кажется, вы многое теряете из-за того, что проходите мимо этого богатства.

— Как-нибудь переживу. Поговорим лучше о реальных вещах.

— Я обдумал вашу маленькую проблему и обсудил ее со своим приятелем из Триполи. Умный малый, большой дока по части одурачивания противника. Он говорит, что напрямую всучить липу вашему клиенту не удастся — не такой он дурак. Вот если дать ему какой-то намек, ключ к тайне — а там уж его добрая воля: клюнуть на наживку или воздержаться. Лучше всего было бы подсунуть разумную обоснованную причину, почему не следует поддерживать «Шатилу». Только предлагать надо сугубо деликатно, чтобы клиент и не заметил ничего. Чтобы ему казалось, будто инициатива исходит от него самого. Главное — действовать точно в пределах его интеллектуальных возможностей. Не подсунуть проблему, перед которой он спасует. Зато ничто на свете не заставит его отклониться от того решения, которое он, пыхтя и потея, выберет сам. Вот тогда он ваш. Так полагает мой приятель — а он настоящий ас по использованию теории современного маркетинга в нашем деле.

Бен Тов буркнул что-то в ответ и наступила продолжительная пауза.

— Все это я уж лет пятнадцать как знаю, — заговорил он наконец. — Тут и спорить-то, честно говоря, не о чем. Вопрос в том, какая это должна быть причина и каким образом ваши люди сумеют довести ее до сведения клиента.

— Одно — производное от другого. Хорошая идея ничего не стоит, если способ передачи плох. То же самое vice versa.[3]

— Эти ваши теоретические выкладки приберегите на старость, — усмехнулся Бен Тов. — Вот выйдете на пенсию и пишите себе учебники вдвоем со своим специалистом по маркетингу. А пока перейдем к практике. Для начала поделитесь, как это вы собираетесь передать клиенту наше послание.

— На это я не уполномочен, старина. Но тем не менее объясню.

Уолтерс поправил на носу очки с толстыми стеклами и оглянулся, как бы принимая дополнительные меры предосторожности перед тем, как нарушить правила:

— Транспортный отдел нашего посольства в Триполи вот уже несколько месяцев «протекает», и нам это известно. Блестящая возможность дезинформировать противоположную сторону. И наши люди в Триполи ее не упустили, используют на всю катушку. Знаете, сквозь эту крохотную течь в системе мы протащили кучу всякой дезинформации в Тегеран, Дамаск, в Париж, представьте себе, и даже, правда, всего один только раз — в Москву. Ливийцы с редкостным доверием относятся ко всему, что поступает именно по этому каналу.

— Полезное мероприятие. А почему я об этом не знал?

— Разрешения не было.

— Так ведь и сейчас нет.

— Дело в том, что в Ленгли[4] решили эту щель законопатить. Из тех соображений, что если так и дальше будет продолжаться, противник обо всем догадается: подобная длительная небрежность в системе безопасности не может быть случайной.

Да и вообще — вы себе представить не можете, какое это неудобство: терпеть в своем транспортном отделе чужое имущество — лазутчика, который днем и ночью глаз не спускает со всего, что вы передаете.

— Очень даже представляю.

Они немного помолчали, и каждый оглянулся — но только один Бен Тов заинтересовался чем-то конкретно, а именно пешеходами, гуляющими среди бела дня в парке.

Про себя он решил на всякий случай изменить место встреч — скульптура ему не нравится, а кроме того, они слишком часто бывают тут вместе, так можно и примелькаться.

— Мой приятель в Триполи предлагает нам прибегнуть к этому каналу, — продолжал Уолтерс, — может быть, в последний раз. — Упакуйте как следует свое послание, а мы уж переправим его. Может, конверт ленточкой перевязать или еще что-нибудь в этом роде? Как он любит?

— Непредсказуемый человек.

— Да. Довольно необычный клиент. Зато здоровье хорошее. Давайте сюда это ваше послание.

Бен Тов вытащил из кармана блокнотик и шариковой ручкой нацарапал несколько слов. Перечитал, покачал головой, перечеркнул написанное и начал снова. Заменил одно слово, второе — и с силой поставил точку в конце фразы, а затем все аккуратно переписал. Передохнул, и неожиданно что-то похожее на улыбку пробежало по его лицу. Уолтерс ничего не сказал, только поправил непослушные очки и поерзал на жесткой скамье. Бен Тов снова переписал текст, теперь уже переводя его с иврита на английский. Вырвал страничку, передал компаньону и снова сунул в карман блокнот вместе с ручкой.

— Пошлите-ка вот это, — сказал он. — Уверен, что по части интеллекта с нашей стороны забора дело обстоит не лучше, чем за забором. И скажите вашему гению маркетинга, чтобы ничего в тексте не менял.

Уолтерс уставился на бумажный листок.

• Предыдущая
• 14/77
• Следующая