Далекие твердыни - Онойко Ольга - Страница 41

Рэндо ухмыльнулся.

Маи нахмурился.

Рэндо подвигал бровью.

— Что? — совершенно другим голосом, подобострастно и с надеждой выговорил Маи. — Ты принес мне выпить? Рэндо! Ты настоящий друг, друг из друзей, что бы я без тебя делал!

— То-то же, — удовлетворенно сказал Хараи и сунул Ундори в руку небольшую фляжку. Маи дрожащими пальцами отвернул крышку и присосался к горлышку.

— О-о… — томно протянул он чуть позже, пряча фляжку под одеяло. — О это чудное тепло… Теперь я здоров и счастлив.

— Может и счастлив, но не здоров. Так что, будь любезен, лежи тут тихо.

— Иди ты… — проворчал Маи, — мамочка.

Рэндо засмеялся.

Вдруг Ундори приподнялся в постели.

— Что это?

Хараи настороженно вслушался в вой ветра.

Вдали гремела тревога.

Контратака островитян была быстрой и страшной. Когда Хараи добрался до расположения своей части, лагерь горел. Рэндо пришлось воспользоваться магией, чтобы определить, где находится знамя. Инженерно-магические части использовали знамена как маяки для отставших.

— Будь все проклято! — сказал капитан Кери, которого Рэндо нагнал на скалистой тропе. — Эта карта! Она оказалась неверной.

— Какая карта?

— Карта пещер. Остров весь источен пещерами. Мы недостаточно глубоко забирали, когда прослушивали скалы. При отливе местные прошли по нижним уровням, тем, что ниже уровня моря, и ударили с тыла.

— Вот оно что, — сказал Рэндо.

За ними скакал кто-то еще. Придержав коня, Рэндо обернулся, пытаясь с помощью магии удостовериться, что это свои, а если нет — ударить заклятием. «Кровь небесная…» — с облегчением подумал он: то был кавалерист-нийярец. Смуглое горбоносое лицо нийярца искажала боль, рука его была на перевязи, и по бинтам растекалось алое пятно.

— Где… — выдохнул он, нагнав Хараи. — Где маги?

— Ушли к югу.

— Они прорвались к поселку! Склады и лазарет! Где же маги?..

Сердце Рэндо пропустило удар.

Не требовалось объяснений.

…Раненый нийярец ускакал вперед, туда, куда ушла магическая часть; Рэндо, не раздумывая, повернул к поселку. Он сознавал, что рискует жизнью, но иначе поступить не мог. Одинокий кавалерист с расстрелянным боезапасом ничего не может сделать против отряда, но одинокий маг ему не чета, маг в бою скорее походит на артиллерийское орудие. Как-то капитан Кери в одиночку удержал за уаррцами важную горную тропу. В поселке, открытом с трех сторон, пользы и от него было бы немного… но Хараи, уступавший капитану по части опыта и магической силы, имел преимущество в другом. Сейчас в такт ударам конских копыт в голове его билась единственная мысль.

«Солнцеликий!»

Удар Разрушителя, фамильного меча Ундори, Рэндо различил издалека. Поток раскаленной плазмы, блистающий ярче дневного света, плеснул по скалам как струя воды. Издалека видно было, как оплавились и потекли вниз камни. Но Хараи уже видел Разрушитель в действии, средняя атака его продолжалась намного дольше. Сердце Рэндо сжалось. Маи мог петушиться сколько угодно, силы его действительно еще не восстановились. Если он не в состоянии выдержать атаку собственного меча… Меч опасен и для своего обладателя. Маг, не способный совладать с ним, падет его жертвой. «Маи! — мысленно повторял Рэндо, нахлестывая храпящего коня, — отчаянная ты голова!.. не вздумай пробуждать его снова! Он тебя сожрет!» Рэндо совершенно не думал о том, что Солнцеликий, порождение древнего Лаанги, слишком могуч для юного лейтенанта и может поглотить его самого.

Друг был важнее.

Если бы сейчас Хараи мог тратить время на такие пустяки, как осмысление своих чувств, то сказал бы, что Маи ему дороже собственной жизни.

Когда Рэндо различил вдалеке фигуру ковыляющего по камням Ундори, то чуть из седла не выпал от мучительного облегчения: Маи хватило ума выбраться из поселка и не рисковать жизнью попусту. Хараи спешился, щадя дрожащего от усталости коня, и побежал к Маи пешком.

Ундори заметил его, только когда Рэндо его окликнул. Тело Маи, очевидно, уже отказывало ему, двигала его вперед одна только сила воли. Окажись на месте Рэндо туземец, судьба Маи была бы решена. Лейтенант пользовался обнаженным, но не пробужденным Разрушителем как тростью, тяжело опираясь на рукоять клинка. Рэндо подхватил Маи, и тот повис у него на руках.

— Ничего, — хрипел он, — ничего… поползаем еще… Рэндо… откуда ты взялся… выскочил как бес… это ты?

— Я.

— Там… — с трудом подняв руку, Маи указал себе за спину, — идут за мной… стреляли уже… Рэндо…

Глаза его закатились, и Маи мешком осел наземь.

Машинально вычерчивая заклятие «огненного шершня», Рэндо оценил обстановку. Бросившись навстречу Маи, он забыл о глазах, которые могли на него смотреть. Теперь он с бесчувственным Ундори на руках оказался в страшном положении: он стоял на плоской вершине довольно высокой скалы, видный лучше, чем мишень на полигоне. Испуганный конь ускакал. Укрытий поблизости не было, да и найдись они, одно хорошее заклинание разнесет в песок всю вершину… без толку прятаться.

— Бесы… — прошептал Хараи.

В сотне шагов от него стояли преследователи.

Их было девятеро. Трое держали луки, двое были магами. Оборванные, истощенные, островитяне смотрели на уаррца белыми от ненависти глазами. Не приходилось ждать от них пощады. Вероятно, атаковала поселок уже не армия ллиуского князя, но орда обездоленных рыбаков, жаждущих только мести. Окажись они, такие, в плену, Рэндо пожалел бы их. Но сейчас они, как голодные волки, шли по следу крови раненого уаррского офицера.

«Шершня» пришлось использовать для того, чтобы отразить «синий звон» одного из магов. Заклятия не были взаимодополняющими, Рэндо мог только оттолкнуть «звон». Воздух наполнился электрическим потрескиванием и запахом грозы. Второй маг, усмехаясь, чертил что-то… Издалека, на конях в уаррской сбруе, приближались три или четыре десятка туземцев. Судя по вооружению, это были остатки гвардии князя; они гнались за магической частью, ушедшей на юг. Двоих потерявшихся уаррцев должно было смести, как громадная волна сметает рыбацкие домишки на берегу.

Ундори очнулся, приподнялся с трудом, цепляясь за одежду Хараи и его подставленную руку. Обернулся, следуя за его взглядом.

На них двигалась целая армия.

Маи прерывисто втянул воздух. Ноги его вновь ослабели, он пошатнулся и невольно прижался к груди Рэндо.

Внутри у Рэндо ёкнуло, и по телу распространилась мучительная мелкая дрожь — словно все существо его вдруг стало хрустальным и столкнулось с другим хрусталем, издав высокий и светлый звон.

Из невидимых ножен, материализуясь и пробуждаясь одновременно, вылетел Солнцеликий.

…Пробужденный, он меньше всего походил на меч. Впрочем, редкий из фамильных клинков дворян-магов по сути своей был холодным оружием. Разрушитель изрыгал раскаленную плазму, Тяжкий наносил гравитационные удары, Белая Дева управляла температурой. Рэндо не знал, почему Лаанга назвал клинок Солнцеликим. Судя по имени, можно было предположить, что действие меча связано с массированными выбросами энергии, как у Разрушителя. Но это было не так. За гранью Четвертой магии уже нет материи и энергии, а Солнцеликий использовал Пятую.

Он был провалом в небытие.

Рассекая привычное, видимое глазу пространство, он открывал путь в тот странный мир, где дремал большую часть времени; разве один Лаанга смог бы объяснить, что происходит с теми, кто угодил в зев меча. Они просто исчезали и не появлялись более никогда и нигде.

День померк.

Армия островитян пропала.

Потом пропала половина ближней скалы. Пропала гора, загораживавшая долину от моря, и море хлынуло в проем, но волны, одна за одной, пропадали… обнажилось дно. Хараи медленно провел мечом в воздухе, зачарованно наблюдая, как в пасти Солнцеликого исчезает мир. Даже ветер стих, точно устрашился немыслимой мощи.

Отряд пеших островитян внизу в долине пропал с глаз, и там, где они стояли, разверзлась пропасть…