Сказочное наказание - Ногейл Богумил - Страница 15

• Предыдущая
• 15/57
• Следующая

И мы выступили. Первой исчезла в лесной чаще Алена, а немного погодя углубились в сосняк и мы. Мы крались друг за другом, словно контрабандисты, стараясь не хрустеть веточками и прислушиваясь к шороху в вершинах деревьев. В лесу было таинственно и до жути тихо — признаюсь, не будь с нами Иваны, я бы струсил и повернул обратно. Если бы не Ивана!..

В какой-то момент, когда под чьей-то ногой хрустнула сухая веточка и мы застыли, затаив дыхание, неожиданно раздался глухой звук, будто кто-то учился играть на валторне. Несколько секунд прошло в полном молчании, и снова коротко ухнуло: бу-у-у… бу-у-у, а вслед за этим будто зарычал невидимый пес: р-р-р-р…

И опять гробовая тишина.

— Что это? — шепотом спросил Мишка.

— Тс-с-с, — подала знак молчать Ивана.

И вдруг чуть-чуть впереди меня раздался тихий, спокойный голос Тонды:

— Ничего особенного, это у меня в животе бурчит.

Мишка аж зашелся:

— Ах ты, чтоб тебя…

— Тише! — прошептала Ивана, и ее голос слился с уханьем совы. Мы прислушались, но больше ночная птица не крикнула. Должно быть, это была настоящая сова.

Мы двигались дальше, и остаток пути прошел спокойно. Если не считать того, что Тондин живот перешел с низких тонов на высокие, а за несколько метров до скалы из него вырвался какой-то отчаянный стон. Ивана, все время шедшая впереди, подождала, пока мы ее догоним, и нащупала руку Тонды.

— На вот, возьми два кусочка сахара, замори червячка, — шепотом сказала она.

Вместо ответа раздалось такое хрупанье, как если бы мельничные жернова перемалывали скелет; несколько раз причмокнув, Тонда засопел:

— Уже лучше.

Мишка вздохнул и нетерпеливо буркнул:

— Так как, будем мы их брать или нет?

Однако и у скалы никаких следов Алены не было.

Осмотрев местность вокруг тропинки, мы прислушались, попробовали даже тихонько окликнуть Алену, но все напрасно: Алена исчезла.

— Подождем немножко, — предложила Ивана, — может, она решила подкрасться с той стороны скалы, чтобы разведать обстановку.

— Не нравится мне это, — сказал Мишка, — и никаких отблесков от костра не видно, будто за скалой все вымерло. Хотел бы я сходить посмотреть, что там творится.

— Сходи, — позволила Ивана, — только осторожно, не столкнись с Аленой, а то наделаете шума.

Мишка отполз, а я стал прислушиваться к каждому шелесту, ко всем звукам, похожим на тихие шаги, которые означали бы приближение Алены. Время шло, мы снова окинули взглядом силуэт скалы и очертания леса за ней, но не было и намека на отблески огня, со всех сторон нас окружала темная неподвижная ночь. Терпение мое лопнуло.

— Пойду гляну, что там такое, — прошептал я и, не дожидаясь согласия Иваны, шмыгнул в просвет между кустами.

— Осторожно! — услышал я за собой ее умоляющий шепот и опустился на четвереньки.

Порядком измучившись, я прополз чуть вперед — и вдруг передо мной открылась ровная площадка. Я с трудом различил очертания сторожки и черную громаду сеновала. Ночь была темная, черные тучи еще с вечера затянули месяц и звезды. Подобравшись к костру, я ощупал камни. Камни были совершенно холодные.

«Они оставили лагерь», — мелькнуло у меня в голове, и окружающая тишина была тому подтверждением. Но куда исчезла Алена и где шатается Мишка? Я полежал, приникнув к земле, еще некоторое время, но не произошло ничего такого, что бы дало ответ на мой вопрос.

По всей вероятности, в сарае их нет. Рассуждая сам с собой, я вспомнил о воровском тайнике в куче сена. Может, Алена с Мишкой ищут фотоаппарат?

Это было единственно пришедшее мне на ум объяснение, куда могли исчезнуть Алена и Мишка. Я подполз к сторожке, напрягши слух так, что зашумело в ушах. Перед входом я собрался с духом, встал и открыл дверь. Меня поглотила темень куда более непроглядная, чем та, через которую я пробирался в лесу. Я шагнул к тому месту, где должна была находиться куча сена, в душе ругая себя за оставленный у Иваны фонарик. И тут мне на спину свалился какой-то тупой, твердый предмет, и сзади раздался низкий повелительный голос с иностранным акцентом:

— Ни слофа, а то уш в шизни нишефо не скашеш!

Темноту прорезал узенький лучик голубоватого света и ушел прямо передо мной, на копну сена. Там уже жались друг к другу две фигуры, и это были Алена с Мишей.

— Сесть! — приказал незнакомый голос и снова повторил: — Ни слофа, а то пудет плёхо!

Я опустился на сено и плечом прислонился к Мишкиной руке. Свет погас, в воздухе было слышно только наше дыхание. Что-то коснулось моей согнутой ноги, скользнуло вверх и остановилось на ладони. Это была Мишкина рука. Повернув мне руку ладонью вверх, он стал пальцем что-то на ней писать. Первые три-четыре буквы я поначалу не разобрал, от неожиданности нервы мои сдали, страх сковал руки и ноги, мысли оцепенели. Закрыв ладонь большим пальцем, я дал знак, что не понимаю. Мишка снова вывел начальные буквы, и тут до меня дошел смысл его сообщения:

ГОТОВЬ ВЕРЕВКИ К НАПАДЕ…

Закончить ему не удалось. За дверями сарая послышалось пыхтение, как будто к нам приближался по меньшей мере носорог. Чья-то рука нащупала щеколду, и я почуял, что это та самая минута, когда внимание неизвестного будет отвлечено. Осторожно привстав с земли, я вытащил из кармана два мотка бельевого шнура и ощупью стал их разматывать.

Дверь со скрипом открылась, и, несмотря на полную темноту, я распознал в проеме двери грузную фигуру Тонды. Он пытался задержать дыхание, но от бега на четвереньках легкие его так напряглись, что он пыхтел, как паровоз. А потом — я остолбенел от изумления — в его руках зашуршал коробок спичек, послышалось чирканье, и в свете пламени перед Тондой предстали наши скрюченные фигуры.

— Что вы здесь делаете? — воскликнул он и рванулся было в сторожку.

Да запнулся носком кеды о деревянный порожек и мигом растянулся на земле. Горящая спичка выпала у него из рук и отлетела к пучкам сена, которые тут же вспыхнули ярким пламенем, осветив человека, стоящего у входа. Я успел только заметить, что он был закутан в серый нейлоновый плащ, а лицо закрыто темным платком. Незнакомец бросился затаптывать горящее сено. В наступившей темноте я сделал то единственное, на что меня могла подтолкнуть близость незнакомца, — бросился ему под ноги и резким рывком вывел его из равновесия. Он свалился как подкошенный, увлекая за собой встававшего Тонду. Тот испустил страшный рык, в котором яснее других были слышны такие слова:

— Кончайте дурить, это же я, Тонда!

Но Мишка с Аленой и я уже прижимали рвущегося незнакомца коленями к земле, пытаясь впотьмах схватить его за руки, чтобы я мог их связать.

Это был страшный бой, порой без надежды на победу. И только когда Тонде удалось выбраться из-под навалившегося на него тела и из наших криков уразуметь, что происходит, наши шансы на победу резко возросли. Тонда набросился на врага и принялся тыкать его носом в землю с такой яростью, что тот испустил первый стон, почти перестал брыкаться и Миша смог затянуть на ногах первую петлю, а мне удалось связать ему руки. В этот момент снаружи на нас упал пучок яркого света.

— Santa madonna mia note 3! — изумленно воскликнула Ивана (этому она научилась во время поездки в Италию) и принялась хохотать. Указывая рукой на нашу жертву, она привалилась плечом к притолоке и залилась таким смехом, что светлое пятно фонарика затряслось.

Мы были сбиты с толку ее неожиданной реакцией и на минуту оставили загадочного незнакомца в покое. В нем тотчас проснулись новые силы. Не успел я и глазом моргнуть, как он вскочил и стряхнул с себя нас всех. Вновь наброситься на него было делом одной минуты, но, когда при свете фонарика мы увидели его лицо, руки и языки у нас одеревенели.

Перед нами, грязный и исцарапанный, стоял Станда.

• Предыдущая
• 15/57
• Следующая