100 великих событий ХХ века - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 87

• Предыдущая
• 87/142
• Следующая

В ашхабадской тюрьме – большом, длинном двухэтажном здании – сидели две бандитские шайки, только что пойманные. По иронии судьбы у этого здания вывалились только две стены, а охрана частью погибла под развалинами караульной, частью разбежалась по домам. Бандитам оставалось только выйти из камер по грудам обломков, что они и сделали. Как подобает высококвалифицированным грабителям, они сейчас же бросились за оружием, легко найдя его в развалившемся милицейском участке. В их руки попали даже пулемет и форма милиционеров. Одевшись в милицейскую форму, они отправились в центральную часть города громить магазины и в первую очередь винный отдел гастронома.

Напившись, бандиты решили вечером в темноте пробраться в развалины Госбанка, чтобы крупно поживиться. К счастью, они опоздали. Развалины уже охранялись солдатами. Это пьяных бандитов не остановило, они бросились в атаку и пустили в ход пулемет. Жители Ашхабада с ужасом вслушивались в беспорядочную стрельбу, оглушающие пулеметные очереди и дикие крики нападающих. Стрельба длилась около двух часов, но подоспевшие воинские подразделения разогнали бандитов. Многие из них были убиты, а оставшиеся в живых принялись грабить население, которое к этому времени уже организовало квартальную самозащиту. Вооружились чем могли: револьверами, охотничьими ружьями, ножами и даже саблями. Благодаря бдительной охране начавшийся грабеж был быстро и жестоко пресечен и организована усиленная охрана города. За любой грабеж – расстрел на месте.

Был такой трагический случай. Патруль из нескольких солдат под командой молодого полковника шел по улице. Во дворе дома они заметили группу подозрительных людей, среди них был человек в форме милиционера, который вел себя как-то странно. Полковник потребовал от него документы. Тот выхватил револьвер и, в упор выстрелив в офицера, бросился бежать. Однако скрыться не успел – его тут же пристрелили. Молодого полковника было ужасно жаль, но еще более жалко было видеть его отца, старого заслуженного генерала Е.И. Петрова, командующего Туркестанским военным округом, бывшего в это время в Ашхабаде.

…Все больницы и госпитали оказались разрушенными. Помощь надо было организовывать на открытом месте, под деревьями. Выбрали парадную площадь Карла Маркса, где стояла праздничная трибуна, и широкий бульвар с большими тенистыми деревьями. Местный руководитель Батыров сразу послал несколько грузовиков по всему городу, чтобы предупреждали, что пострадавших надо вести на центральную площадь. Очень скоро туда потянулись бесконечные вереницы раненых. Одни шли сами, хромая или придерживая сломанные руки, других несли на одеялах, третьих везли на тележках, четвертых подвозили на грузовиках. Нашли нескольких врачей, привезли их на площадь. Столов не было, но из развалившихся домов притащили двери, положили их на ящики, и работа началась.

В развалившихся аптеках и на складах искали лекарства, инструменты, бинты и все, что нужно для медиков. Однако все, что в них находилось, было придавлено массивными глиняными потолками. К счастью, вспомнили об одном большом аптекарском складе в деревянном здании с железной крышей. На складе нашелся пожилой заведующий. Сохранились кипы ваты, свертки марли, бинты, бутылки с разными препаратами, пакеты с ножницами, скальпелями и даже – самое ценное – громадная бутыль из толстого стекла с чистым спиртом.

На площади, под деревьями собрались уже сотни пострадавших, которых становилось все больше и больше. Громадная широкая и длинная аллея была сплошь заполнена. Нашлись хирурги, сразу же вставшие к хирургическим столам. Им принадлежит честь и инициатива организации первой помощи пострадавшим. Их помощь спасла жизнь сотням людей.

Медикаментов не хватало, так как пострадавших становилось все больше; врачи едва стояли на ногах. Но отдыхать им не давали, да и сами они отказывались. К счастью, водопровод в городе остался неповрежденным, и воды хватало. Подвезли немного хлеба, достали чаю, подкормили и докторов, и пострадавших, которые были поближе к операционным столам.

Время шло быстро и незаметно, а число пострадавших все росло. «Кучки грязной одежды» – мертвые, не дождавшиеся помощи, – лежали среди живых, но на них никто не обращал внимания. Таких кучек в городе было слишком много. Населению было объявлено: погибших оставлять на краю дорог, будут ездить грузовики и подбирать трупы. Но в первый день никто их не подбирал – забот было слишком много и с живыми. Только на следующий день за город, на кладбище, потянулись вереницы грузовиков, до самого верха наполненные страшным грузом. Они чем-то напоминали наши северные грузовики, вывозившие за город лишний снег.

Вообще, психика людей после землетрясения была своеобразной. То, что в обычных условиях привело бы в ужас и вызвало отчаяние, сейчас не производило никакого впечатления, как на войне во время боя.

Очевидцы описывали такие случаи. Подходит молодой парень, здоровый. Что с ним – непонятно. Оказывается, на голове у него – страшный шрам, и глаз на ниточке висит на щеке. Ему говорят: «Придерживайте глаз рукой и идите к хирургу, туда, где режут». Подходит женщина: сквозь рваную, грязную, замазанную землей рубашку торчат острые концы кости сломанной руки. Говорят: «Оборвите рукав, вымойте руку и идите туда, где режут». Подбегает полураздетый мужчина и говорит: «Жена преждевременно рожает». И так все идут и идут, и все это кажется чем-то обычным, нормальным: висящие глаза, торчащие кости, кучки грязной одежды, прикрывающие чье-то тело.

Потрясение у многих людей было ужасное и переходило в сумасшествие. Видели полураздетую женщину, она шла посреди дороги, прямо на машину, дико смеялась, стонала, рвала на себе волосы. Она сошла с ума – у нее раздавило всех детей. Другой ненормальный никого не замечал, что-то бормотал, плакал. Оказывается, и у него погиб единственный сын. Таких полусумасшедших в городе было довольно много. На них особого внимания не обращали, а дня через два-три они пришли в себя.

Медицинская помощь скоро подоспела. На площадь въехала легковая машина, за ней другая, медицинские фургоны, грузовики. Это была смена, первый отряд из Мары. Число пострадавших их поразило, но медлить они не стали. Поставили походные операционные столы и сразу взялись за дело.

Через час приехала другая партия медиков из другого соседнего города, затем третья. На самолетах прилетели военные хирурги из Ташкента, Баку, Тбилиси. Места под деревьями не хватало, заняли всю громадную парадную площадь. Солнце уже садилось, стало прохладно, а пострадавших все несли и несли со всех концов города. Подъехавшие в Ашхабад военные привезли прожекторы. Их расставили на площади. Операции продолжались непрерывно, до утра.

Утром пострадавших стало меньше, и только грузовики все еще доставляли раненых. За трибуной можно было видеть какую-то странную громадную кучу из непонятных сероватых и красноватых предметов. Это были отрезанные руки и ноги, куски мяса, обломки костей – страшный апофеоз землетрясения, напоминающий известную картину Верещагина «Апофеоз войны» – громадную пирамидальную кучу оскаленных, разбитых черепов. Куча за трибуной была не менее ужасна.

По словам хирургов, ничего подобного они никогда не видели. Даже во время самых сильных боев на фронте было легче. Там раненых подвозили постепенно. Здесь на них сразу обрушились «сотни раздавленных, разорванных людей, засыпанных землей и глиной, с такими страшными ранами, каких на фронте не бывало».

Через день площадь и бульвар были уже пусты. Увезли и страшную кучу. Только куски грязной, окровавленной одежды, валявшейся под деревьями, и темные красные пятна на трибуне напоминали о мужественном бое, бое за жизнь людей, за жизнь сотен и тысяч искалеченных ашхабадцев.

Со снабжением водой проблем, к счастью, не возникло. Из кранов текла прозрачная и холодная вода – водопровод был цел.

Вторая важная проблема – снабжение хлебом – также разрешилась благополучно. Склады с мукой все развалились, но мука, к счастью, была в мешках и уцелела. Здание хлебозавода развалилось, но печи остались целыми. Помогли и воинские подвижные хлебопекарни, и уже в конце первого дня появились грузовики с первым хлебом. Раздавали его бесплатно.

• Предыдущая
• 87/142
• Следующая