Невеста поневоле (Брак поневоле ) - Картленд Барбара - Страница 40

• Предыдущая
• 40/44
• Следующая

А когда я уйду, ты можешь посушить одежду. Если ты сляжешь с лихорадкой, нам будет гораздо труднее уходить от погони.

— Я не первый раз промокаю, — улыбнулась Камилла.

— Ты — необыкновенная девушка! — нежно произнес он. — Но тебе нужно отдохнуть и набраться сил, чтобы опять скакать целый день. Это испытание под силу не каждому мужчине, не говоря уже о хрупкой женщине.

— Я выдержу, — мягко ответила она.

Он взял ее руку и поднес к губам. От его прикосновения она затрепетала. Ей хотелось снова оказаться в его объятиях и забыть обо всем на свете. Но она понимала, что им грозит страшная опасность.

— Если нас поймают, что нас ждет? — спросила она.

— Тебя отвезут обратно, в этом нет сомнений.

— А что сделают с тобой?

— Так как я британский подданный, то, скорее всего, погибну в результате несчастного случая.

При мысли об этом Камилла содрогнулась и сжала его руку.

— Нас не должны поймать, — прошептала она. Когда мы окажемся в безопасности?

— В британском посольстве в Амстердаме, — ответил он. — Но до него еще далеко, любовь моя.

— Путь не покажется долгим, если мы проедем его вместе, — отозвалась Камилла.

Он снова поцеловал ей руку. Сначала его губы остановились на ладони, затем перешли на запястье, в то место, где под белоснежной кожей в тоненькой голубой венке бился пульс.

— Нас могли бы обвенчать в Амстердаме? — мягко спросила Камилла.

— Ты знаешь, что я хотел бы этого больше жизни, — произнес Хьюго. — Но ты подумала, что это будет значить для тебя? Я не смогу помочь твоим родителям.

— Они поймут меня! — пылко воскликнула Камилла. — Уверена, что поймут. Они любят меня и не захотят, чтобы я принадлежала безумному демону, который будет избивать меня каждую ночь. Почему, господи, почему он стал таким?

— Я и сам думал об этом, — проговорил Хьюго. Возможно, потому, что его мать всегда была главой семьи. Она фактически правила Мельденштейном даже при жизни его отца. Должно быть, его неприятие матери с годами усилилось, а когда он попал на Восток, то обнаружил, что мужчина может иметь неограниченную власть над женщиной. Ты видела его любовницу. Думаю, она его по-своему любит, и убийцу в гостиницу, скорее всего, подослала она, так как хотела, чтобы ты никогда не приехала в Мельденштейн.

— А раньше ты не думал, что китаец в гостинице может иметь какое-то отношение к принцу? — спросила Камилла.

— Я слышал, что после пребывания на Востоке он изменился в худшую сторону, — ответил Хьюго. — И это было одной из причин, заставлявших меня ненавидеть тебя, любовь моя. Я считал, что ты продаешься ему. — Он помолчал и добавил:

— Но как ты знаешь, у меня это плохо получалось.

— Когда ты узнал правду о принце?

— В Вестербальдене маркграф рассказал мне, что у принца есть любовница, которую тот привез с Востока. Но я до сих пор не верю, что он был замешан в покушении на тебя.

— Возможно, и нет, но в таком состоянии, как вчера, он способен на что угодно.

— Полагаю, что именно китаянка приучила его к наркотикам. В своих интересах она потворствовала его худшим инстинктам — наследственной германской жажде власти над окружающими, презрению к женщинам и желанию их унизить.

Камилла содрогнулась.

— Слава богу… ты спас меня! — прошептала она. — В противном случае… моя жизнь превратилась бы в кошмар.

— Не будем думать об этом. — Хьюго поднялся. — Мы должны забыть о прошлом. Давай я разведу костер.

Он выбрал на поляне место, собрал сухой валежник, и через минуту пламя весело запылало. Затем Хьюго взял под узды лошадей и улыбнулся ей.

— Я не задержусь, — пообещал он.

— Умоляю тебя, будь осторожнее. Я с ума сойду, если с тобой что-нибудь случится.

— Я вернусь, — уверенно пообещал он и повел лошадей из леса.

Камилла сняла верхнюю и нижнюю юбки и разложила их возле костра для просушки. Она уже вылила воду из сапог и теперь придвинула ноги в мокрых чулках поближе к костру. У нижней юбки намок лишь подол, и она высохла очень быстро.

Камилла надела ее и легла у костра на мягкую, покрытую мхом землю. События последних двух суток измотали ее. После нервного напряжения и безостановочной четырехчасовой скачки она моментально уснула.

Когда Хьюго вернулся, она все еще крепко спала.

В свете костра она казалась совсем юной и невинной, почти ребенком. Ее светлые волосы разметались по земле, а руки были скрещены на груди.

Хьюго посмотрел на нее, и в его глазах засветились обожание и благоговение. Он мягко опустился возле нее и поцеловал ее в губы. Она ответила на его поцелуй, даже не проснувшись, а когда открыла глаза, увидела, что он сжимает ее в объятиях.

— Любовь моя, нам пора ехать, — проговорил он, и его голос выдал, как сильно он волновался за нее.

— Ты вернулся! — воскликнула она, обрадовавшись.

— Да, но нам нужно двигаться в путь. Луна будет освещать нам дорогу. — Он с трудом подавил в себе желание лечь рядом с ней, прижать ее к себе и говорить о том, как он любит ее.

Он помог ей подняться. Камилла сонно огляделась.

— О, я… заснула.

— Сон пошел тебе на пользу, — улыбнулся он. — Одевайся, любимая.

— О, моя юбка — смущенно воскликнула она и покраснела от мысли, что он увидел ее в таком виде.

— Я отвернусь, — пообещал он.

Он начал седлать лошадей.

— Я не заставила тебя ждать? — проговорила Камилла как раз тогда, когда лошади были готовы к отправке.

— Нет, — ответил он, — ты самая пунктуальная женщина, которую я знаю. Из тебя выйдет замечательная жена.

Она рассмеялась. Он посадил ее на седло, и они тронулись в путь. Свежие лошади бежали легко и резво. В жеребце Камиллы чувствовались арабские предки. Он был отлично обучен и слушался малейшего прикосновения ее руки и шпор.

Луна бледнела, над горизонтом занимался рассвет. Наступал новый теплый день, и Камилла спрашивала себя, что подумают люди, когда узнают, что свадьба не состоится. Во дворце, наверное, придут в ужас. Она жалела, что не научила Розу, что говорить.

Но потом она успокоилась, потому что Хьюго наверняка проинструктировал своего камердинера и тот ответит за обоих.

Они ехали почти три часа, пока Хьюго не остановил свою лошадь. Он указал Камилле на маленькую ферму, одиноко видневшуюся среди деревьев.

— Как ты думаешь, не попросить ли нам у них завтрак? — предложил он.

— Я только что размышляла, не покажусь ли я слишком слабой женщиной, если скажу, что хочу есть, — ответила Камилла.

— Я тоже голоден как волк, — признал он. — Поедем, придется рискнуть. Даже если мельденштейнская конница идет по пятам, не поверю, что нас станут искать в таком укромном месте.

Они свернули к ферме. Хьюго объяснил хозяйке, что им нужно. Их провели на большую кухню, где стоял хорошо вытертый стол, а на каменном полу не было ни пятнышка. На стенных полках стояли большие кастрюли, а с потолка свисали длинные гроздья лука. Скоро по кухне разнесся аппетитный запах яичницы с беконом.

— Никогда не ела ничего вкуснее, — проговорила Камилла, наблюдая, как ее любимый уплетает дюжину яиц с бесчисленным количеством кусков бекона.

Им также предложили золотистое масло и черный хлеб, который крестьяне пекут для себя. Хозяйка чрезвычайно обрадовалась, получив от Хьюго несколько золотых. А Камилла решила про себя, что удовольствие, которое они получили от простой, но вкусной еды, стоило гораздо больше.

Они снова сели на коней и скакали без отдыха почти до вечера, когда голод вынудил их остановиться на обед еще на одной ферме.

На этот раз им повезло меньше. Еда оставляла желать лучшего, а фермер пытался выведать у них, кто они такие и куда едут. Как поняла Камилла, он недолюбливал иностранцев. Он воевал на стороне Бонапарта и считал, что во всех бедах и лишениях солдат виноваты те, кто оказывал сопротивление победоносным французским армиям и затягивал войну.

— Неприятный тип, — выразил свое мнение Хьюго, после того как они покинули ферму.

• Предыдущая
• 40/44
• Следующая