Почему он выбрал Путина? - Мороз Олег Павлович - Страница 45

Кстати, президентский пресс-секретарь Дмитрий Якушкин признал, что Путину предстоит пережить «определенное недоверие к себе», поскольку та «специфическая» работа, которой он занимался ранее, требовала меньшей публичности.

Когда Ельцин вызвал Степашина, чтобы объявить ему об отставке, премьер, как говорили, помимо Волошина, застал в президентском кабинете и Аксененко. Все, как в Сочи. Вообще в те дни, перед отставкой Степашина, все, кто близко соприкасался с бывшим железнодорожником, уверяли, что давно не видели его таким «решительным и довольным».

Возможно, по своему неведению, он полагал, что теперь-то уж точно настал его звездный час, что именно он сменит Сергея Вадимовича…

Что касается самого отставленного премьера, он, надо думать, был уверен, что его отставка это уж точно дело рук Аксененко и его подручных. Прощаясь 9 августа с членами правительства, свои последние слова он решил произнести стоя. При этом, поднимаясь со своего места, он бросил в сторону Аксененко язвительную реплику, довольно двусмысленную: «Не стоит засиживаться, Николай Емельянович?!»

Если же говорить о том, кого еще, помимо Аксененко, Степашин подозревал в своем фиаско… В те времена многие в Кремле и Белом доме, кто терял свои посты, даже и не очень значительные, виновником своего несчастья почему-то неизменно считали Бориса Абрамовича Березовского. Это все, дескать, его происки. Не стал исключением и Степашин. Говорят, даже если сейчас спросить Сергея Вадимовича, кто непосредственно устроил его отставку, он тоже назовет имя зловредного олигарха. Хотя, мол, и Аксененко очень много ему, Степашину, навредил, однако на финишной прямой все дело сделал Березовский, работавший на Путина: что-то он там нашептал такое на Степашина то ли президенту, то ли Волошину, то ли еще кому…

Отставка Степашина не была одобрена населением. И не только потому, что он начинал нравиться все большему числу людей. Раздражала сама по себе частая смена правительств, становившаяся уже как бы нормой. Непонятно было, чего же все-таки хочет Ельцин. О нарастающем раздражении свидетельствовали, в частности, опросы Фонда «Общественное мнение». Отставку Черномырдина одобрила почти половина опрошенных 47 процентов (не одобрили 35). Отставку Кириенко, хотя она и случилась непосредственно после дефолта, приветствовали уже менее трети респондентов 28 процентов (не приветствовали 47). У весьма популярного Примакова соответствующие цифры были 8: 81, у быстро набиравшего популярность Степашина они оказались 4: 82. То есть отрицательно отнеслось к его увольнению подавляющее большинство населения.

Итак, Ельцин реализовал тот план, который давно наметил (и о котором уже говорилось). В своей книге «Эпоха Ельцина» бывшие помощники президента так об этом пишут:

«Ельцин… разработал и воплотил в жизнь двухходовку в своем стиле одновременно рискованную и выверенную. Первым ходом отправил в отставку Примакова и его правительство и предложил Думе кандидатуру Степашина…

К ЭТОМУ МОМЕНТУ ПРЕЗИДЕНТ И ЕГО ОКРУЖЕНИЕ, ВЕРОЯТНО, УЖЕ ОСТАНОВИЛИ СВОЙ ВЫБОР НА ПУТИНЕ (выделено мной. О.М.) Но было рискованно сталкивать малоизвестного стране чиновника с популярным Примаковым: в этой борьбе можно было утратить последнюю фигуру. Поэтому он расчетливо использовал Степашина как штурмовой отряд, который должен погибнуть, но расчистить путь основным силам».

И все же оставалась какая-то, пусть не очень большая, вероятность, что Ельцин может изменить свой план и остановить свой окончательный выбор на Степашине. Почему же все-таки не изменил, не сделал Степашина своим преемником? Вроде бы все необходимые качества для этого у Сергея Вадимовича имелись? По крайней мере, их было не меньше, чем у Путина, а проявились они к тому времени − благодаря премьерству − в более полной мере. Причина, как мне говорили осведомленные люди, была довольно странной, если не сказать смехотворной: считалось, что Сергей Вадимович пребывал «под тотальным влиянием жены». И когда он стал премьером, это проявилось в полной мере: банк его супруги сразу же пошел в гору, она принимала министров, других высокопоставленных чиновников, давала им указания…

− И что, − спрашиваю, − с этим ничего нельзя было поделать?

Выясняется: нельзя. Со Степашиным вроде бы говорили на эту тему, пытались как-то воздействовать на него − все напрасно.

Обо всем этом, естественно, сразу же доложили Ельцину.

Вот ведь, оказывается, какие обстоятельства, бывает, решают судьбы России!

Кстати, на проблему «руководящих» жен Ельцин давно обращал внимание, независимо от супруги Степашина. Каждому ясно: жена это тот человек, который каждое утро, каждый вечер, каждую ночь может что-то нашептать на ухо своему мужу, в том числе и президенту. Такого человека нельзя сбрасывать со счетов. Нельзя закрывать глаза на ее, женино, влияние. Еще в восьмидесятые годы от Ельцина можно было, например, услышать, что Горбачев «не мужик», что страной рулит Раиса Максимовна (это, конечно, говорилось в узком кругу). Поэтому Наину Иосифовну Борис Николаевич даже близко не подпускал к политике, к государственным делам…

Возвращаясь к Степашину… Если отвлечься от жены, Сергей Вадимович вообще представлялся многим, кто с ним общался, человеком чересчур мягким, недостаточно волевым. От Валентина Юмашева, например, я услышал:

− После событий в Первомайском я много говорил с Сергеем (напомню: Степашин был одним из руководителей той операции. − О.М.) Для меня стало полной неожиданностью: он оказался человеком крайне нерешительным, неспособным взять на себя ответственность.

Наконец, еще один вопрос: даже если бы так случилось, что Ельцин все же остановил свой выбор на Степашине как на преемнике, сумел бы тот выиграть выборы у тандема Примаков − Лужков? На этот счет существуют большие сомнения. Упомянутый тандем обладал огромными ресурсами − и ресурсами популярности, и финансовыми, и административными… Да даже и Зюганова Степашин вряд ли сумел бы одолеть…

Когда смотришь на биографию Путина, не видишь никаких особых причин, почему именно этот человек должен был стать преемником первого президента демократической России. Скорее наоборот, все вроде бы говорило, что вряд ли этот персонаж будет очень сильно востребован демократической властью.

Окончив в 1975-м юрфак Ленинградского университета, молодой юрист сразу же был направлен не без его желания, разумеется, на работу в КГБ (очень демократическая и очень «юридическая» организация!), 10 лет прослужил в ленинградском же ее управлении. Следующие пять лет с 1985 по 1990-й занимался шпионской деятельностью в составе дрезденской разведгруппы (численностью в шесть человек), входившей в организацию под официальным названием «Представительство КГБ СССР при Министерстве госбезопасности ГДР».

В январе 1990-го, когда коммунистическая ГДР фактически уже развалилась со всеми вытекающими отсюда последствиями для ее «советских друзей», Путин, дослужившись до подполковника, вернулся в Россию, в Ленинград. Оставаясь сотрудником КГБ, стал работать «под крышей» своей альма-матер ЛГУ, помощником ректора по международным связям.

В советское время такие помощники, референты, а особенно кадровики «в штатском» были рассованы по всем госучреждениям.

Трудно сказать, сколько Путин просидел бы на этом месте, если бы будем так считать не случай. Согласно рассказу самого Владимира Владимировича, один из его друзей по университету то ли просто преподаватель, то ли профессор попросил его «помочь» Собчаку, который к этому времени стал председателем Ленсовета.