Игра в поддавки - Митич Александр - Страница 33

• Предыдущая
• 33/79
• Следующая

— А ты хоть понимаешь, что Зона — одна большая мышеловка с бесплатным сыром? Боишься мышеловок, не ходи в Зону! — окрысился Тополь.

Еще пять минут мы шли по дороге со взгорбленным асфальтом в напряженном молчании. Я размышлял, не слишком ли глупо с нашей стороны достать и включить фонарики. А Тополь, подозреваю, ни о чем таком не размышлял.

Я решил, что поссориться с Тополем еще раз, на сей раз из-за места для ночевки, будет уже перебором. И елейным тоном спросил:

— А знаешь, как у пиндосов, Костя? Мне Буржуй недавно рассказывал, мы еще его призовой мартини пили… Там у них в Штатах мужик когда с бабой стакнулись, чтобы, значит, это самое, они всегда выясняют такой вопрос — «твое место» или «мое место»? В смысле у мужика будут любиться или у бабы?

— Ну и?

— Вот мы этих самых пиндосов мне напоминаем. Полчаса о ерунде препираемся… В общем, я сдаюсь. Пошли уже в твою библиотеку.

Большое, крупной лепки лицо Тополя озарилось улыбкой торжества.

Мы вышли из леса и сразу же оказались на проспекте Вернадского, центральной улице Мертвого города.

Это выглядело дико. Из леса — и сразу на центральную улицу.

Но мы- то с Тополем понимали, что советские архитекторы планировали широкий проспект не просто так, не для того, чтобы по нему ходили в лес за подснежниками. Но с расчетом на то, что город вот-вот объявят «комсомольской стройкой» и в него съедется молодежь со всего Союза. Тогда город разрастется, станет вдвое больше, затем втрое, и начнется в нем полный коммунизм. Мечты-мечты…

В конце улицы показалась стая псевдособак — особей семь-восемь. Стая внимательно следила за нами, желая нам всего наихудшего. Ненавижу этих тварей. А вот Тополь, похоже, им сочувствовал.

— Да ты не напрягайся, Комбат… Это местные… Я с ними успел подружиться… Даже кормил их пару раз…

В первую секунду мне страшно хотелось сказать что-нибудь глубокомысленное по поводу способности людей обманываться, но я все же промолчал. Лимит споров на этот день был явно исчерпан.

Мы шли по гофрированному асфальту в направлении перекрестка с улицей Двадцати шести бакинских комиссаров. Там, в доме номер 26, и располагался схрон горе-стал-кера Нелиня.

«Нехорошо, — подумал я. — Два раза двадцать шесть…»

И тут же одернул себя: «А ну-ка отставить паранойю!»

«Детская библиотека Коминтерновского района» — кое-как прочитывалось на жестяной вывеске, густо заросшей ржавыми волосами.

— Это здесь?

— Это здесь.

Библиотека располагалась в торце обычной «хрущевки», на первом этаже.

Ко входу вело высокое крыльцо с перилами, за которые я бы браться не рекомендовал даже в защитной перчатке.

Тополь шустро отыскал в тайной шхере неподалеку от входа ключ, бодро взбежал по ступенькам и отпер бронированную дверь.

— Добро пожаловать в обитель знаний! — провозгласил он, приветливо осклабившись.

На улице уже стояли густые осенние сумерки, и неудивительно, что помещение показалось кромешно темным. Я по привычке пустил туда луч фонарика, а Тополь сразу же зажег старомодную керосиновую лампу, которую взял с пола справа от входа. Она озарила схрон Нелиня неверным маслянисто-желтым светом.

Библиотека представляла собой обычную трехкомнатную квартиру, переданную жрицам народного просвещения в семидесятых годах прошлого столетия в вечное пользование.

Из двух комнат был сделан читальный зал — стройные ряды парт, покрытых ныне толстым слоем ядовитой пыли, портреты Тургенева и Пушкина на стене.

Третья представляла собой небольшое книгохранилище, по совместительству — библиотекарскую. Именно там Мариванны и Ольгипетровны гоняли чаи, обсуждали подруг-разведенок и смотрели на модном «кухонном» телевизоре (с экраном величиною с блюдце) сериал про Глеба Жеглова и Володю Шарапова, сыщиков московского угро…

В библиотекарской было поуютнее, чем в читальном зале. Мы с Тополем решили обосноваться именно там. Уселись на стулья вокруг видавшего виды стола, достали провиант и принялись ужинать.

— Гляди-ка… Свифт у них тут… — с набитым ртом сказал я, косясь на стеллаж с книгами по левую руку от себя. — «Путешествия Гулливера»… Любимая книга моего детства, между прочим.

— Мне тоже нравилось. Очень меня заводили эти интимные отношения между малышом Гулливером и похотливыми великаншами…

— А что, были и интимные? Что-то я не припомню… — произнес я скептически.

— Были! Как не быть! Ты просто детское издание читал. А я — издание для взрослых, с комментариями всякими…

— Вундеркинд нашелся! — хохотнул я.

— Там, во взрослом издании, было еще про академиков острова Лапута смешное. Эти академики, прикинь, изобрели способ превращать какашки в еду!

— По-моему, этот способ известен пищепрому с первого дня его существования, — проворчал я, косясь на только что открытую баночку с йогуртом, который оказался плесневелым — а ведь, между прочим, он вовсе не был просроченным!

— А эт-то что?! — вдруг взвыл от восторга Тополь, метнувшись в дальний угол.

— Что там?

— Нунчаки! Оцени! Реально нунчаки!

Тополь потряс передо мной парой граненых эбонитовых дубинок длиной в локоть, скрепленных качественной стальной цепочкой, — он снял их с гвоздя на стене. На цепочке не было и следа ржавых волос — похоже, нунчаки совсем недавно принес сюда кто-то из друзей Нелиня.

Перед моим мысленным взором встали фильмы полувековой давности. В этих добрых наивных фильмах всякие шустрые китайцы совершали при помощи таких точно нунчак эпические подвиги. Помню, Брюс Ли или кто-то из его многочисленных клонов зажигательно вынес огромную банду мерзавцев, а потом еще и полицейский участок (стражи порядка тоже оказались мерзавцами, а как же). И все это одними нунчаками!

Судя по идиотской улыбке Тополя, он тоже что-то такое вспомнил.

Ловко перебросив нунчаки из левой руки в правую, Костя энергично прокрутил несколько базовых фигур. Было видно, что когда-то он учился этим премудростям специально.

— Круто, да? — спросил он, настойчиво ища моего одобрения.

— Ну… — замялся я. — Как по мне, «стечкин» несколько круче…

— Зануда! Умеючи нунчаками можно даже спецназ валить! Не говоря уже об обычных лохах…

— Это в фильме, Костя. А в жизни…

— Приземленный ты чувак, Комбат, — перебил Тополь обиженно, как будто я в душу ему плюнул.

Чай мы пили в гробовом молчании. Тополь, кажется, дулся на меня. А я просто чувствовал себя смертельно усталым и не мог пошевелить языком.

Время от времени до нас с Тополем долетали какие-то невнятные звуки из подполья. Я не стал акцентировать на них внимание. Думал, крысы.

— Ну а спать-то мы здесь будем или в читальном зале? — спросил наконец я.

— Я — тут. А ты — где хочешь! — сказал Тополь холодно.

— А на чем мы будем спать?

— Да вот на этих матрасах… — Тополь взгромоздился на стул, потянулся к одной из верхних полок книжного стеллажа и наконец сбросил на пол плотный рулон из нескольких полосатых матрасов самого сиротского, «плацкартного» вида, скрученных капроновыми веревками.

Я зажмурился и зажал нос, предвидя явление клубов ядовитой пыли, которые спустя секунду заволокут всю комнату.

Но в тот же миг мне стало не до пыли. Потому что пол вдруг убежал из-под подошв моих ботинок, а также и из-под ножек стула, на котором я сидел, и понесся вниз с ускорением ровно g.

Вслед за ним понеслись мы с Тополем, стеллажи с книгами, керосинка и матрасы…

К счастью, летели мы совсем недолго. И ударились несильно.

Со звоном разлетелась керосинка, и жидкое пламя расплескалось по грудам обрушившихся вместе с полками книг.

Вот вспыхнула одна куча. Занялась другая, третья…

— Костя, ты как? — спросил я.

— Вроде жив… Надо бы выбраться отсюда наверх!

Я обернулся, ища глазами лестницу или что-то вроде. И сразу же понял, что есть темы и поактуальней.

По черному подвальному коридору, уводящему невесть куда, на нас двигались четыре фигуры, хорошо различимые в свете занимающегося пожара.

• Предыдущая
• 33/79
• Следующая