Неистовые джокеры - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 50

• Предыдущая
• 50/99
• Следующая

— Тихо, — перебила ее Вонищенка.

— Нашла его?

— Он ближе к центру города, на востоке. Я бы сказала, где-то в районе Стюйвесант-сквер. Под землей, разумеется.

— Думаю, сегодня никто ничего не заметит, — сказала Розмари, — Книги все еще у него?

— Насколько я могу судить, да. Он толком не помнит и не замечает, что у него в желудке. Вот если там пусто, тогда другое дело. С чего бы книжкам куда-то деться?

Розмари двинулась к выходу из переулка.

— До Стюйвесант-сквер довольно долго добираться, в особенности сегодня. Надо идти, если мы хотим вернуться в «Хайфонскую лилию» к восьми. — Она удрученно улыбнулась Вонищенке. — Там и посмотрю, что мне делать.

Женщина нахмурилась.

— Джек передвигается так медленно, что поймать его не составит никакого труда. Едем на метро. На улицах сегодня настоящее безумие. — Она усмехнулась. — В жизни своей не видела такой ненасытной твари, как этот аллигатор. Надеюсь только, что он не поймает нас.

Глаза Розмари расширились.

— Не бойся. Для этого он слишком беспокоится о своей племяннице, — успокоила ее Вонищенка. — Просто на поверхностном уровне своего крокодильего сознания не понимает этого.

Женщины направились к выходу из переулка туда, где шумела веселая праздничная толпа. Они очутились во власти тележек с экзотической едой, песен, криков и рок-н-ролла.

— Книги здес-ссь нет, Тахи. Так где же она? — Яростные шипящие свидетельствовали о том, что терпение джокера на исходе.

— У меня почти тысяча книг, а они никак не могут выбрать себе ничего подходящего. По-моему, это неучтиво и ставит под сомнение мой вкус.

— Или их собственный, — вставила Рулетка.

Тахион резко повернулся и очутился лицом к лицу со змеелицым, предупреждая удар.

— Я ничего не знаю об этой неуловимой книге. Ты говоришь, что ее передали мне. Сегодня мне никто ничего не отдавал. Последние шесть часов я провел в обществе этой дамы. Скажи, кто-нибудь передавал мне какую-нибудь книгу?

— Нет.

— Она у тебя. — Раздвоенный язык снова порхнул по лицу такисианина, пробежал по груди. — Если мне придется разорвать твою черномазую бабенку пополам, чтобы получить книгу, я это сделаю.

Тупой указательный палец с невероятно толстым и острым когтем впился ей в плечо, и Рулетка едва удержалась от крика. То, что скоро должно произойти, будет куда хуже пальца, вцепившегося в занемевшее, ноющее плечо, и ей лучше быть готовой к этому.

— Ладно, я все понял. Книги здесь нет. Я спрятал ее в надежном месте.

— И с-ссейчас-сс ты отведеш-шшь нас-сс туда.

— Хорошо, только отпустите ее.

— Нет, она пойдет с-сс нами.

— Тогда никакой книги.

— Тогда я немного подправлю ей личико.

В дверь позвонили.

Захватчики зашевелились. Томми сжал пистолет и двинулся к двери, потом отступил назад. Змей бросился к Тахиону, но тот ухватился за представившуюся возможность и выкрикнул:

— Сейчас, одну минуточку!

— Я переломаю тебе твою поганую ш-шшею, сс-скотина! — прошипел джокер и схватил доктора за горло.

— Лучше позволь ему открыть дверь, — прошептала Рулетка, поскольку лицо Тахиона побагровело и он сам, по всей видимости, ответить ничего не мог. — Иначе они поймут, что что-то не так, и вернутся с полицией.

— Подождем. Может, это почтальон или с-ссвидетели Иеговы.

Однако это оказался не тот и не другие. Мужской голос, звучный и низкий, хорошо поставленный, однако с нотками беспокойства, позвал из-за двери:

— Tax? Мне нужно с тобой поговорить. Что там у тебя случилось?

— С-сскажи ему, что вс-ссе в порядке.

— Вс-ссе в порядке, — с готовностью повторил за ним Тахион и закашлялся, потирая саднящее горло.

— Что это за мужик?

— Хирам Уорчестер.

— Ладно, открой дверь, но выпроводи его, и быс-сстро.

— Неплохо бы вытереть ему лицо, — предложила Рулетка тем ровным тоном, который взяла с самого начала этого кошмара. Собственное хладнокровие радовало и поражало ее одновременно. Внутри у нее все ходило ходуном.

— Вот ты и вытри.

Ей бросили платок, и Томми развязал ее. Кончики пальцев мгновенно закололо — кровь хлынула обратно в затекшие руки.

— Tax?

— Иду! — отозвался тот, а Рулетка макнула платок в вазу на кофейном столике и принялась поспешно смывать с его лица запекшуюся кровь.

— С правой стороны все не так плохо, — прошептала она. — Только не позволяй ему увидеть этот фонарь.

Левый глаз Тахиона совершенно заплыл и не открывался.

— Я буду осторожен, — сказал он нарочито безразличным тоном, но уцелевший правый глаз лихорадочно блестел, взгляд был напряженный.

И снова женщина ощутила где-то на краю сознания его легкий, как облако, мысленный поцелуй. И все поняла — или, по крайней мере, понадеялась, что поняла. Возможно, это их шанс. Она украдкой сжала его руку и была вознаграждена проблеском уже знакомой ласковой улыбки, правда слегка подпорченной разбитой и распухшей губой.

Двое захватчиков прижались к стене у двери — один за спиной у Тахиона, другой чуть левее, и в спину ему уткнулось дуло пистолета. Томми положил руку на правое плечо Рулетки. Похожий на рептилию джокер кивком указал в сторону кухни, и тот, что был похож на осу, скрылся там. Жужжание его крыльев утихло. Тахион слегка приоткрыл дверь и выглянул в щелку.

— Хирам.

— Господи, тебя не дождешься!

— У меня гости. — Он слегка выделил голосом последнее слово.

— А телефон зачем отключил? Мы несколько часов пытались до тебя дозвониться.

Джокер прижал руку Тахиона своей, намереваясь захлопнуть дверь, но такисианин шарахнулся, и дверь распахнулась. Инопланетянин растянулся во весь рост, и внушительный и безукоризненно одетый Хирам волей-неволей очутился в прихожей.

— Привет, — поздоровался его спутник, переступив через порог, и тут же умолк — в бок ему уткнулось дуло пистолета. Змеелицый бесшумно закрыл дверь.

— Боже правый, Тахион, что это значит?

— А ты как думаешь, Хирам?

Он кое-как поднялся на ноги и обвел комнату кислым взглядом. Двое китайцев подбежали и проворно обыскали пришедших.

— У них ничего нет.

— И что будем делать? — проскулил Томми.

— Заткнис-сь.

Второй из пришедших сделал зверское лицо, сунул руку в карман и затем выставил палец.

— Руки вверх! Кто шевельнется — пристрелю.

Поморщился даже Тахион, а кто-то сказал:

— Заткнись, придурок, я только что тебя обшмонал.

Мужчина пожал плечами, вытащил руку из кармана, долго разглядывал свой палец, потом наставил его на джокера и сказал:

— Щелк!

Змеелицый исчез. Двое китайцев схватились за головы и рухнули на пол.

— Хирам, берегись! — крикнул Тахион.

Толстяк на мгновение заколебался, потом ничком бухнулся между диваном и кофейным столиком — ровно в ту секунду, когда мимо уха Рулетки просвистела пуля, выпущенная Томми. Грянул оглушительный грохот, и изящная ваза, стоявшая на столике, разлетелась на куски, обдав спину Уорчестера каскадом брызг и цветочных стеблей. На его обширном заду осталась лежать одинокая гардения.

Когда раздался крик Тахиона, спутник Хирама отступил назад, открыл дверь и исчез на площадке. Китаец, стоявший за спиной у такисианина, поднял пистолет — и растекся по полу хрипящей лужей. Тахион вихрем развернулся к Томми. Расклад сил был таков: ментальная сила против быстроты реакции. Что победит?

Женщина схватила стул, который стоял у нее за спиной, и с силой ударила Томми по ногам. Он взвыл, выронил пистолет и пошел на нее, раскинув руки, как пьяница, пытающийся обнять строптивую девчонку. Рулетка начала отступать, грозя ему стулом.

Послышалось жужжание, напоминающее гул разъяренного пчелиного роя, и из кухни вылетел джокер-оса. Хирам вскочил с пола, как кит, выпрыгнувший из воды, сжал кулак, и джокер шмякнулся на пол. Его крылья сложились, как у бумажной фигурки.

Томми ухватился за ножку стула и дернул его на себя, в то время как Рулетка пыталась отстоять свой ненадежный щит. Свободной рукой он потянулся к себе за спину и вытащил нож. Выпустив стул, женщина с криком метнулась в сторону. Китаец схватил ее за волосы и притянул к себе. Намеревался ли он взять ее в заложницы или убить сразу, она так и не узнала — его лицо вдруг обмякло, и он издал громкое: «У-у-ф». Рука, прижимавшая ее, внезапно стала тяжелой, как стальная балка, и они оба повалились на пол. Рулетка забилась, пытаясь выбраться из-под тела, весившего, казалось, несколько тонн. Этого ее натянутые нервы выдержать уже не смогли. Крики, которые рвались из ее горла, перешли в истерический хохот и закончились судорожными всхлипами, похожими на икоту.

• Предыдущая
• 50/99
• Следующая