Запекшаяся кровь. Этап третий. Остаться в живых - Март Михаил - Страница 38

• Предыдущая
• 38/58
• Следующая

— Значит, если тебя подведут под расстрел, генерал подпишет тебе приговор?

— То, что я делаю сейчас, можно расценивать по-разному. Но если учесть, что я внук ведьмы и сын врагов народа, то долго думать не надо. Правда, в моем личном деле значится, что я сирота, воевал в партизанах и родители мои погибли при бомбежке. Но мое личное дело писалось рукой Хворостовского, генерал госбезопасности должен иметь проверенного и достойного адъютанта. Можно сказать, я его подвел.

— Глупо получилось, — покачала головой Ирина.

— Нет, я поступаю осознанно. Если ты можешь помочь человеку, о каком выборе может идти речь? А от нас зависит жизнь не одного человека, а целого эшелона. Сотни пассажиров, мирных и невинных людей, как узников концлагерей, гонят в печь. Так делали фашисты во время войны, теперь картина повторяется в мирное время. Даже думать об этом не хочу. Начнешь вникать, с ума сойдешь, а сейчас как никогда требуется здравый ум и правильный расчет.

Самоходную баржу, груженную лесом, атаковали с моста. Пятнадцать боевиков, вооруженных автоматами, ночью сбросили веревки, привязанные к его перилам. Подобно циркачам, соскользнули по канатам на проходящую самоходку и устроили настоящую резню. Работали штыками, без единого выстрела. Спящим матросам перерезали горло, привязывали к ногам груз и сбрасывали в Урал. Живыми оставили капитана, рулевого и двух мотористов. Двенадцать душ отправили на дно. На операцию ушло не больше пятнадцати минут. Последнему пирату пришлось нырять с моста в воду с высоты пятнадцати метров, уничтожая следы, он обрезал канаты, использованные десантом. С баржи ему сбросили круг с двадцатиметровым тросом, но парню не повезло, он так и не вынырнул на поверхность. В остальном операция прошла гладко.

Старший сын атамана Никольского приставил нож к горлу капитана баржи.

— Через пару километров увидишь костры вдоль левого берега, застопоришь ход и бросишь якоря. Возьмем на борт груз и людей. Нам по пути. Добросишь нас до порта Атырау и прощай, дядя. Другого способа выжить у тебя нет. Ты меня понял?

— Я тебя понял, душегуб. Только лес я должен сгрузить в Кулагино, на сто пятьдесят километров раньше вашего пункта назначения. У нас имеется своя сопроводиловка, только на лес. У устья реки ходят погранкатера Каспийской флотилии, проверяют судовые документы.

— С пограничниками мы разберемся, наш груз принадлежит Министерству госбезопасности. Твое дело помалкивать. Откроешь рот, пойдешь на корм рыбам. Проводится секретная операция, болтунов мы убираем.

Старый речник ничего не смыслил в военном деле. Он видел людей, одетых в военную форму, но не мог поверить в то, что солдаты получили приказ убивать своих же соотечественников. Двое его сыновей погибли на фронте, жену и третьего сына арестовали еще до войны без причин и объяснений. Его самого трогать не стали, опытных речников на реке Урал осталось мало, да и те — старики и инвалиды. Из них и сколачивали костяк речного флота. Много горя повидал капитан на своем веку, стоило ли удивляться, что он подчинился. Надо было выжить, без него погибнут внуки, двое малолеток — все, что осталось от большой семьи.

Идея захватить баржу пришла в голову Никольскому, когда колонна машин тянулась вдоль берега, утопая в пыли. Под мостом через Урал проходил катер, тут-то его и осенило. Три недели они ползли от Уральска к морю по степи, в редких деревеньках им удавалось разжиться харчами, с бензином дело обстояло еще хуже. В любой момент моторы могли заглохнуть. Из пяти машин три шли с лесом. Лес — главное прикрытие, на него оформлены все проездные документы, но никто их не проверял, кругом голая степь. Группой командовал подполковник Малоземов, и атаман обязан был выполнять его приказы. Малоземов считал машины самым надежным средством передвижения и самым безопасным. Упрямый тип. Приходилось терпеть.

Подполковник проявил себя незаурядным стратегом, его план по вывозу изумрудов был прост и гениален. Два года атаман осаждал рудник, и все впустую. Пришел Малоземов и решил проблему за три недели. Улусов знал, кого посылать на ответственное дело и не ошибся. Но и на старуху бывает проруха. Атаман, не привыкший подчиняться, не выдержал давления. К ночи, когда машины встали, по команде атамана спящего подполковника связали, Никольский взял командование в свои руки. Старшего сына он направил на мост выслеживать баржу с лесом, что соответствовало их сопроводительным документам. Младший с небольшим отрядом отправился в рыбачий поселок за баркасами. Шоферов на всякий случай тоже связали. С пятью казаками из своей банды Никольский начал выкладывать костры вдоль берега, используя лес, сгруженный с одной из машин.

Все получилось так, как он задумал. К берегу пристали девять баркасов. Все, что нашли, то и пригнали. Ящики с изумрудами погрузили на лодки. В третьем часу ночи на реке появились огни баржи. Подойти к берегу самоходка не могла — мелководье, встала на якорь в сотне метров на допустимых глубинах. В первую очередь на судно переправили ящики, потом людей. Баркасы расстреляли с борта из автоматов, они пошли ко дну. На берегу остались только машины, атаман не решился их сжечь. Он не знал, где расположены ближайшие населенные пункты или воинские части. Пожары в степи видны за десятки километров, привлекать внимание было опасно.

Подняли якоря, и баржа тронулась в путь. Люди Никольского были довольны — появились харчи, хлеб и даже самогонка. Младший сын не стал докладывать атаману, что его «орлы» вырезали рыбачий поселок, не щадя женщин и детей, и помимо баркасов собрали по домам провизию.

Под утро Никольский спустился в трюм, куда сгрузили ящики и где все еще лежал связанный по рукам и ногам подполковник Малоземов.

Атаман достал нож и разрезал веревки.

— Я должен извиниться перед вами, Григорий Иваныч, за доставленное неудобство, но вы мне не оставили выбора. Бензина у нас на полсотни километров, а мы не имеем право терять время. К тому же команда наша не отличается надежностью. Когда мы с вами ходили к начальнику станции, несколько человек попытались захватить ящики. Я вам не стал рассказывать подробностей. Вы занимались поиском машин, а я гасил бунт. Мне в наследство достались бандиты Рябого, в большинстве своем уголовники. У меня в отряде служили кадровые военные, вот почему Рябой обходил мою зону стороной. Сейчас обстоятельства изменились, мы имеем дело с быдлом.

— Какими же силами вы погасили бунт? — потирая кисти рук, спокойно спросил Клубнев.

— Сыновья мои всегда начеку. И еще тройка здравомыслящих мужиков нашлась. Утихомирили. На станции никто не решился открыть пальбу.

— Вы знаете этих троих, вставших на вашу сторону?

— Только клички. Люди Рябого не имеют имен и званий. Они полезны, пока верят в то, что их ждет рай на чужбине, если им будет грозить опасность, они оскалят клыки. Этого допустить никак нельзя.

— Ваш план с баржей, Зиновий Петрович, мне понравился. Грубо, но результативно. Наверняка у вас есть в заначке план, как избавиться от отряда, когда груз попадет на судно, идущее в Иран. Я уверен, вы не хотите везти весь сброд с собой. Так?

— Может, и так. Но вы к числу ненужных не относитесь. Вы везете документы персам, которые гарантируют нам не только жизнь, но и сохранность груза.

— Это вы верно заметили. Но что стоит отнять у меня портфель?

— Зачем отнимать, он уже у меня.

— А теперь скажите, что стоит отнять портфель у вас вместе с ящиками? Или вы рассчитываете встретить джентльменов среди персидских денежных воротил?

— Я думаю, мы получим инструкции на сей счет, когда выйдем к берегам Каспия.

— Инструкции буду получать я, а не вы. Мы с генералом Улусовым кадровые разведчики, наше досье есть у иранского резидента, и он ждет одного из нас. С вами, недобитым атаманом, никто не станет иметь дело, вы ничего из себя не представляете. Ноль. Мы делаем вам одолжение, спасая вашу шкуру. Полагаю, из вас не выйдет графа Монтекристо. На данный момент мы не знаем, какое судно будет перевозить нас через Каспий. Инструкции получим на месте. И главное, господин полковник. Все документы должны быть зашифрованы до прибытия в Иран. Я шифр знаю. А чем вы будете торговать? Древнеегипетскими иероглифами? Камни отнимут, а вас депортируют в Советский Союз как нарушителя границы. В Иране с избытком русских иждивенцев. В лучшем случае сгодитесь на роль раба. Улусов отправил вместе с нами своих людей, ведь вы никого из банды Рябого не знаете. Те, что помогли вам унять бунт в Кургане, могут быть людьми Улусова. Возможно, есть еще кто-то. Они имеют свои инструкции. Один из них знает судно, на которое нам следует грузиться, другой знает пароль, третий — шифр, он должен закодировать документы, четвертый знает, кто нас должен встретить на персидской земле. А что вы со своими хитроумными планами можете сделать? Взять автоматы и всех перестрелять в одну из темных ночек? А дальше что? На данном этапе я такое же пустое место, как и вы. Моя задача — вести переговоры с резидентами западных разведок в Иране и с представителями иранских спецслужб. Меня ждут и ни с кем другим разговаривать не станут. Мы едем с особой миссией для серьезной работы. Беженцы им не нужны. Что касается необработанных изумрудов, то можете ими торговать на базаре. На вес или в обмен на чечевицу. Они имеют цену только после огранки, а в Иране никогда не было хороших ювелиров. Они слишком богаты и скупают готовые изделия. Выводы из сказанного делайте сами.

• Предыдущая
• 38/58
• Следующая