Собрание сочинений, том 18 - Маркс Карл Генрих - Страница 75

«Преимущественно этими-то страданиями, общими у рабочего класса с другими классами, в особенности с мелкой буржуазией, и предпочитает заниматься мелкобуржуазный социализм, к которому принадлежит и Прудон. И поэтому вовсе не случайно наш немецкий прудонист берется прежде всего за жилищный вопрос, который, как мы видели, никоим образом не является исключительно рабочим вопросом» [См. настоящий том, стр. 209—210. Ред.].

3) Между интересами «собственно средних классов общества» и интересами пролетариата существует «абсолютное внутреннее тождество», и не пролетариату, а именно этим собственно средним классам «благодетельные результаты» предстоящего процесса преобразования общества «принесут пользу в первую очередь».

Таким образом, рабочие совершат предстоящую социальную революцию «прежде всего» в интересах мелких буржуа. И далее, существует «абсолютное внутреннее тождество» между интересами мелких буржуа и интересами пролетариата. Если интересы мелких буржуа внутренне тождественны с интересами рабочих, то и интересы рабочих тождественны с интересами мелких буржуа. Следовательно, мелкобуржуазная точка зрения в движении так же правомерна, как и пролетарская. А утверждение такого равноправия и есть то, что называют мелкобуржуазным социализмом.

Поэтому вполне последовательно со стороны Мюльбергера, если он на стр. 25 своей брошюры[248] превозносит «мелкое производство» как «подлинный оплот общества», «потому что оно по самой своей природе соединяет в себе три фактора: труд — приобретение — владение, и потому что соединением этих трех факторов оно не ставит никаких преград способности индивида к развитию», и если он упрекает современную промышленность особенно за то, что она уничтожает этот рассадник нормальных людей и «превратила полный жизненных сил, постоянно себя воспроизводящий класс в бессознательную толпу людей, не знающую, куда обратить свой боязливый взор». Итак, мелкий буржуа для Мюльбергера — образцовый человек, а мелкое ремесло для Мюльбергера — образцовый способ производства. Разве же я оклеветал его, причислив его к мелкобуржуазным социалистам?

Так как Мюльбергер отклоняет от себя всякую ответственность за Прудона, то было бы излишне показывать здесь дальше, что прудоновские планы реформы имеют целью превращение всех членов общества в мелких буржуа и мелких крестьян. Так же излишне было бы останавливаться на мнимом тождестве интересов мелких буржуа с интересами рабочих. Все необходимое уже сказано в «Коммунистическом Манифесте» (лейпцигское издание 1872, стр. 12 и 21)[249].

Итак, результат нашего исследования сводится к тому, что рядом с «легендой о мелком буржуа Прудоне» выступает быль о мелком буржуа Мюльбергере.

Переходим теперь к главному пункту. Я упрекнул статьи Мюльбергера в том, что экономические отношения по-прудоновски фальсифицируются в них переводом на юридический способ выражения. В качестве примера я взял следующее положение Мюльбергера:

«Однажды построенный дом служит вечным юридическим основанием для получения определенной доли общественного труда, хотя действительная стоимость дома в более чем достаточной мере давно уже выплачена владельцу в форме квартирной платы. Так получается, что для дома, построенного, например, 50 лет тому назад, первоначальные издержки покрываются за это время 2, 3, 5, 10 и более раз получаемой с него квартирной платой»).

Мюльбергер жалуется на это следующим образом:

«Это простое, трезвое констатирование факта дает Энгельсу повод делать мне внушение о том, что мне следовало бы объяснить, каким образом дом становится «юридическим основанием», — что совершенно не входило в круг моих задач… Одно дело — изображение, другое дело — объяснение. Если я говорю вслед за Прудоном, что экономическая жизнь общества должна быть проникнута правовой идеей, то я тем самым изображаю современное общество как такое, в котором отсутствует если не всякая правовая идея, то правовая идея революции, — факт, с которым согласится сам Энгельс».

Прежде всего остановимся на однажды построенном доме. Дом, сданный внаем, приносит своему застройщику в виде наемной платы земельную ренту, средства на ремонт и процент на вложенный при строительстве капитал, включая и прибыль с него; уплачиваемая наемная плата, смотря по обстоятельствам, может постепенно составить сумму, в два, три, пять, десять раз превышающую первоначальные издержки на постройку дома. Это, милейший Мюльбергер, есть «простое, трезвое констатирование» «факта», который имеет экономический характер; и если мы хотим знать, как же это «так получается», что факт этот существует, то мы должны производить исследование в экономической области. Рассмотрим же этот факт поближе, так, чтобы он стал понятен каждому ребенку. Продажа товара состоит, как известно, в том, что владелец отдает его потребительную стоимость и получает его меновую стоимость. Потребительные стоимости товаров различаются друг от друга, между прочим, и тем, что их потребление осуществляется в различные сроки. Каравай хлеба съедается в один день, пара брюк изнашивается в один год, дом, скажем, — в сто лет. По отношению к товарам с длительным периодом изнашивания представляется, стало быть, возможность продавать их потребительную стоимость по частям, каждый раз на определенный срок, то есть отдавать ее внаем. Продажа по частям реализует, следовательно, меновую стоимость лишь постепенно, за этот отказ от немедленного получения обратно авансированного капитала и полагающейся с него прибыли продавец вознаграждается надбавкой к цене, начислением процентов, ставка которых определяется отнюдь не произвольно, а законами политической экономии. По истечении ста лет дом потреблен, изношен, негоден для жилья. Если мы после этого вычтем из всей уплаченной суммы наемной платы: 1) земельную ренту вместе с некоторым повышением, которое она претерпела за это время, 2) расходы на текущий ремонт, — то мы найдем, что остаток в среднем составляется: 1) из первоначального капитала, вложенного в строительство дома, 2) из прибыли с него и 3) из процентов на постепенно погашаемый капитал и на прибыль. Правда, по истечении этого времени у съемщика нет дома, но нет его и у владельца. У последнего есть лишь участок земли (если он принадлежит именно ему) и находящиеся на нем строительные материалы, которые, однако, уже перестали быть домом. И если для дома тем временем «первоначальные издержки покрываются 5 или 10 раз», то мы увидим, что это произошло просто вследствие роста земельной ренты; это ни для кого не секрет в таких местах, как Лондон, где землевладелец и домовладелец — большей частью два разных лица. Такой колоссальный рост наемной платы происходит в быстро растущих городах [В газете «volksstaat» напечатано: «в быстро растущих крупных городах». Ред.], но не где-нибудь в деревне, где земельная рента со строительных участков остается почти неизменной. Общеизвестно, что за вычетом повышений земельной ренты квартирная плата в среднем приносит домовладельцу ежегодно не свыше 7% вложенного капитала (включая прибыль), причем из этой суммы нужно еще покрывать издержки на ремонт и тому подобное. Словом, договор о найме — это самая обыкновенная товарная сделка, теоретически представляющая для рабочего не больший и не меньший интерес, чем всякая другая товарная сделка, за исключением той, где дело идет о купле-продаже рабочей силы; практически же этот договор о найме выступает перед ним как одна из тысячи форм буржуазного надувательства, о которых я говорю на стр. 4 отдельного издания [См. настоящий том, стр. 208—209. Ред.] и которая, как я там указал, тоже подвержена известному экономическому регулированию.

Мюльбергер, напротив, не видит в договоре о найме ничего, кроме чистого «произвола» (стр. 19 его работы), а когда я доказываю ему обратное, — он жалуется, что я говорю ему «сплошь такие вещи, которые, к сожалению, он сам уже знал».