Собрание сочинений, том 17 - Маркс Карл Генрих - Страница 64

Именно эти цели должен иметь в виду Бурбаки. В связи с тем, что окрестности Парижа уже истощены, прекращение сообщения между Парижем и Германией даже на несколько дней имело бы чрезвычайно серьезные последствия для 240000 немцев, находящихся у Парижа, и 120000—150000 французских солдат, находящихся в Лотарингии, могло бы стать более действенным средством для снятия осады, чем даже победа Шанзи над Фридрихом-Карлом, в результате которой последний был бы, в конце концов, вынужден отойти к осаждающим войскам. чтобы получить от них поддержку. Правда, у немцев имеется еще одна железнодорожная линия — через Тионвиль, Мезьер и Реймс, — которой Бурбаки, вероятно, не смог бы достигнуть даже с помощью летучих отрядов, но как только Бурбаки удалось бы проникнуть в Лотарингию, в оккупированных районах несомненно поднялось бы всеобщее народное восстание; нам нет необходимости пояснять, какой опасности подвергалось бы в таком случае движение по этой второй железнодорожной линии. Кроме того, первым следствием успеха Бурбаки было бы вынужденное отступление Гёбена; следовательно, для Северной армии представилась бы возможность перерезать эту линию сообщения между Суас-соном и Мезьером.

Мы считаем это движение Бурбаки самым важным и самым многообещающим из всех, которые предпринимались французскими генералами в эту войну. Но мы повторяем, что оно должно быть проведено надлежащим образом. Самые лучшие планы ничего не стоят, если они выполняются слабо и нерешительно. и мы, вероятно, не узнаем ничего определенного о силах Бурбаки или о том, как он управляет ими, до исхода его борьбы с Вердером.

Но мы получили сведения, что в предвидении подобного случая корпус Вердера решено развернуть в большую «Пятую армию» под командованием Мантёйфеля, который должен передать свою «Первую армию» Гебену и привести в помощь Вердеру 2-й, 7-й и 14-й корпуса. Однако из состава 7-го корпуса 13-я дивизия под командованием Ца-строва уже отправлена к Везулю; 14-я дивизия только что заняла Мезьер и Рокруа и поэтому нельзя ожидать ее прибытия в Везуль в очень скором времени; 14-й корпус — это тот самый корпус, который все время находился под командованием Вердера (баденская дивизия, 30-й и 34-й прусские полки под командой Гольца); что касается 2-го корпуса, находящегося у Парижа, то мы полагаем, что он не выступит до тех пор, пока город не сдастся, так как без него там трудно обойтись. Но даже, если его и отправили бы сейчас, он прибыл бы лишь после того, как произойдет решающее сражение между Вердером и Бурбаки. Что касается других подкреплений для Вердера из резервов, которые, как могут предположить, имеются в Германии, то мы должны принять во внимание, во-первых, что весь ландвер, который можно было использовать, уже отправлен или отправляется теперь, и, во-вторых,что из учебно-запасных батальонов — единственного еще имеющегося резерва — только что были взяты все подготовленные солдаты и в данный момент в них имеется только кадровый состав. Таким образом, Бурбаки во что бы то ни стало должен дать свое первое и самое решительное сражение, прежде чем к немцам смогут подойти ожидаемые ими подкрепления; в случае победы его положение будет благоприятным и для того, чтобы справиться с этими подкреплениями по частям, по мере того как они будут постепенно прибывать с самых различных сторон.

Вместе с тем, принц Фридрих-Карл, несмотря на то, что его поход к Ле-Ману увенчался победой, возможно все же совершил ошибку — первую ошибку, допущенную немцами в этой войне, — когда, для того чтобы сосредоточить все свои силы против Шанзи, он предоставил Бурбаки полную свободу действий. Шанзи был несомненно его непосредственным противником, а в данный момент также и самым опасным. Но в том районе, где находится Шанзи, нельзя добиться решающего успеха над французами. Шанзи только что потерпел жестокое поражение[120], и это в настоящее время кладет конец его попыткам оказать помощь Парижу. Но это пока не лишает его других возможностей. Шанзи может отступить, если ему угодно, либо к Бретани, либо к Кальвадосу. В обоих случаях в конечной точке своего отступления он найдет большой морской арсенал, Брест или Шербур, с отдельными фортами, которые смогут служить для укрытия его войск до тех пор, пока французский флот не перевезет их к югу от Луары или к северу от Соммы. Следовательно, запад Франции — это область, где французы могут вести военные действия для отвлечения сил неприятеля, чередуя наступательные действия и отступление без всякого риска быть поставленными в безвыходное положение. Мы бы не удивились, если бы узнали, что Шанзи вступил в бой по настоянию Гамбетты, который, по имеющимся сообщениям, прибыл к нему и который, несомненно, в таком случае подчинил бы военные соображения политическим. После своей неудачи и потери Ле-Мана Шанзи не может сделать ничего лучшего, как оттянуть Фридриха-Карла возможно дальше на запад, с тем чтобы эта часть прусских сил была бы не в состоянии причинить какого-либо вреда, когда начнет развертываться поход Бурбаки.

Федерб, находящийся на севере, очевидно, слишком слаб для того, чтобы предпринять что-нибудь решительное против Гёбена. Так как очевидно, что Шанзи не может разбить Фридриха-Карла и оказать тем самым помощь Парижу, то было бы лучше послать значительные силы на север, чтобы освободить от Гёбена как Амьен, так и Руан и попытаться сосредоточенными силами продвинуться к железнодорожной линии, идущей от Мезьер а к Парижу; это особенно важно теперь, когда Бурбаки угрожает другой железнодорожной линии, находящейся в руках немцев. Коммуникации являются самым уязвимым местом в расположении армии; и, если бы северная линия, которая открыта для нападения с севера как у Суассона, так и у Ретеля, подверглась серьезной угрозе в тот момент, когда Бурбаки действует в южной части Лотарингии, мы могли бы наблюдать внезапное и весьма сильное смятение в Версале.

Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1848, 14 января 1871 г.

С тех пор как после Седана Парижу впервые стала серьезно угрожать опасность наступления противника, мы постоянно указывали на огромную силу такой укрепленной столицы, как Париж, не забывая во всех случаях добавить, что для полного развития ее оборонительных возможностей необходимо, чтобы ее обороняла большая регулярная армия — армия настолько мощная, что ее нельзя было бы запереть в укреплениях крепости или помешать ей маневрировать на открытой местности вокруг крепости, которая служила бы ей опорной и отчасти операционной базой.

Такая армия при нормальных условиях, само собой разумеется, имелась бы почти всегда. Французские армии, потерпев поражение вблизи границы, могли бы отойти к Парижу как к своему последнему и главному оплоту; при обычных обстоятельствах они прибыли бы сюда с достаточными силами и нашли бы достаточно подкреплений, чтобы быть в состоянии выполнить возложенную на них задачу. Но на этот раз стратегия Второй империи привела к тому, что все французские армии исчезли с поля сражений. Одну из них в результате этой стратегии сумели довести до того, что она оказалась запертой в Меце, по всем признакам без какой-либо надежды на освобождение; другая армия просто сдалась в Седане. Когда пруссаки подошли к Парижу, то несколько полуукомплектованных учебно-запасных частей, некоторое число мобилей из провинции (только что набранных) и местная национальная гвардия (сформированная менее чем наполовину) составляли все силы, готовые для его обороны.

Даже при таких обстоятельствах мощь самой крепости окапалась для захватчиков настолько внушительной, а задача атаковать lege artis [по всем правилам. Ред] этот огромный город с его внешними укреплениями настолько гигантской, что они сразу отказались от нее и предпочли вынудить крепость к сдаче голодом, В это время была образована «комиссия баррикад» в составе Анри Рошфора и других лил. Этой комиссии было поручено сооружение третьей внутренней линии обороны, чтобы подготовить город к таким боям, которые столь отвечают характеру парижан, а именно к обороне баррикад и борьбе за каждый дом. Печать в то время всячески высмеивала эту комиссию; но полуофициальные сообщения прусского штаба не оставляют никаких сомнений в том, что именно несомненная перспектива упорного сопротивления на баррикадах, которое встретили бы немцы, главным образом и заставила их принять решение принудить крепость к сдаче голодом. Пруссаки прекрасно понимали, что форты, а за ними и крепостной вал, если они обороняются только артиллерией, через определенный промежуток времени должны пасть, а тогда наступит период борьбы, в котором новобранцы и даже гражданское население окажутся противниками, достойными ветеранов; в этой борьбе придется завоевывать дом за домом и улицу за улицей,что без сомнения вызовет огромные потери, если принять во внимание большую численность обороняющихся. Всякий, кто в связи с этим вопросом обратится к газетам, увидит, что прусская газета «Staats-Anzeiger»[121] выдвигала это соображение в качестве решающего мотива для отказа от правильной осады.