Мятежники Акорны - Маккефри Энн - Страница 5

С показной бесхитростностью Хафиз пожал плечами и закончил свой длинный монолог:

— Вот и все, что пришло мне в голову. Впрочем, не обращайте внимания на фантазии никчемного старика. Я не хочу, чтобы из-за меня вы приносили в жертву свои, без всякого сомнения, важнейшие и не терпящие отлагательства дела.

Рыжему вату, по-видимому, наскучили непрекращающиеся словопрения, из которых он не понимал ни слова, и он снова принялся буравить глазами Карину, а затем сделал в ее сторону похабный жест, по всей видимости намереваясь покорить женщину своей, как он полагал, галантностью.

Карина взвизгнула, глаза ее округлились, и она мертвой хваткой вцепилась в мужа.

— О-о-о… — монотонно затянула она, — кажется, у меня начинается одно из моих видений. Да, да, теперь я вижу совершенно отчетливо! Держи меня, мой заботливый паша, пока я очищу каналы своего сознания.

Обняв Хафиза одной рукой за шею и отодвинувшись подальше от ватов, второй она стала размахивать в воздухе, словно отгоняя какое-то назойливое насекомое. Делая это, женщина издавала странные пыхтящие звуки.

Карине было известно, что линьяри — мастера психологии и телепатии, про себя же она точно так же знала, что не обладает этим искусством, как бы ни пыталась убедить окружающих в обратном. И все же время от времени она не могла отказать себе в удовольствии и устраивала небольшие представления наподобие этого, желая произвести на всех впечатление с помощью демонстрации своих «сверхъестественных способностей».

Но, с другой стороны, когда линьяри превращались в источник проблем и Хафиз был готов дрогнуть, Карина всегда умела убедить его не сдаваться. Причем делала она это не с помощью своих «видений», а угрожая самой взяться за ведение хозяйства и выполнять грязную домашнюю работу. Ну разве можно было не восхищаться этой женщиной!

Мири была полностью согласна с Акорной и продолжила их телепатический диалог:

(Некоторые из нас пытались вступить с ней с ментальный контакт, прикоснуться к ее сознанию, вовлечь в мысленный разговор. Мы хотели разбудить в ней психический потенциал, иметь который она так мечтает. Но, увы, его не оказалось. Бедная Карина начисто лишена каких-либо способностей к мысленному общению, и более невосприимчивого к телепатии существа мне еще не доводилось встречать).

— О да, да! — закричала Карина, размахивая рукой в просторном рукаве цвета лаванды и оттого напоминая бабочку-инвалида. Глаза ее закатились, и были видны только белки. Затем она приложила тыльную сторону своей пухлой руки ко лбу и забормотала: — О да, я скажу ей! Я обязательно передам ей эти слова!

В следующий момент Карина широко открыла глаза, сфокусировала взгляд и уставилась на Акорну.

— Ты должна отправиться в это путешествие, Акорна, — торжественным тоном прорицательницы заговорила она. — И не только ради него самого, а ради того места, куда оно тебя приведет. Оно находится очень далеко. Ты избрана для того, чтобы отправиться туда.

Акорна не пыталась прощупать сознание весьма милой, хотя и крайне эксцентричной жены своего дяди. Во-первых, собственная психическая чувствительность Акорны сильно притупилась из-за разлуки с любимым. Во-вторых, как бы там ни было, она считала Карину своим другом и поэтому не хотела без спроса вторгаться в ее сознание, полагая это как минимум неэтичным. Однако сейчас та откровенно пыталась манипулировать ею, и поэтому теперь…

(Но, с другой стороны), — раздался в ее мозгу голос Мири, в котором слышались смешанные нотки недовольства и в то же время восхищения, — (временами случается так, что Карина сама не знает, что происходит, когда она полностью раскрыта. Вот так, например, как сейчас. В такие моменты из нее, случается, исходит нечто истинное и бесхитростное).

Акорна снова обернулась и посмотрела в глаза матери Ари:

— Вы хотите сказать, что она только что действительно находилась на связи с чем-то… или кем-то?

— Совершенно верно. Я очень ясно ощутила это, когда она заговорила.

В голову Акорны пришла мысль, что Хафиз, возможно, не единственный здесь, кто зациклен сам на себе. Ей снова подумалось, что боль от собственной утраты притупила ее способность сопереживать бедам других людей и ощущать их способности, что именно и случилось сейчас.

Родители Ари рассказали ему о том, что на протяжении всего времени, пока он находился в плену у кхлеви и подвергался пыткам, его мать настолько явственно ощущала муки, испытываемые сыном, что была прикована к постели, будучи не в состоянии не то что встать, а даже приподняться. Для того чтобы на свет сумела появиться Мати, сестричка Ари, которую вынашивала тогда их мать, понадобился целительский дар всего их народа. Возможно, Карина напридумывала все то, о чем она только что говорила, но Мири вряд ли так просто проглотила бы любую чепуху. Нет, она умела отличать правду от вымысла.

(А вы… Карлье или Мати… Вы тоже отправитесь с нами?) — мысленно спросила Акорна.

Мири лишь улыбнулась:

(Нет, детка. Это послание предназначалось только для тебя).

(Оно — от Ари? Как он? С ним все в порядке? Сообщит ли он мне, как найти его?)

(Милая девочка, ты сама знаешь, что на эти вопросы у меня нет ответов. Нет, я не думаю, что послание было от Ари. Я не могу определить, кто передал его. Однако я уверена в другом: оно действительно было, оно истинно — и предназначалось для тебя. Акорна, ты до сих пор не осознаешь, что, хотя, как и мы, принадлежишь к линьяри, ты при этом обладаешь особенными способностями и качествами, благодаря которым ты гораздо лучше, нежели все остальные представители нашего народа, подходишь для выполнения определенной миссии. Возможно, причиной тому является необычное для всех нас воспитание, которое ты получила. Не знаю… Могу сказать тебе с уверенностью только одно: если бы Ари испытывал боль, мучился или… если бы его не стало… я бы первая узнала об этом. И, разумеется, сразу сообщила бы тебе. Ты также знаешь, что Карлье, отец Ари, обладает столь же сильным даром передачи телепатических сообщений, сколько я — способностью их принимать. Если бы мы получили хотя бы какую-нибудь весточку от нашего сына, мы бы немедленно сообщили об этом тебе, как бы далеко ты ни находилась).

(Да, я знаю, знаю!) — Акорна пыталась оставаться спокойной и разумной.

Мири сунула руку в вырез своей туники и достала оттуда серебряную цепочку, которую Акорна не раз видела у нее на шее. На ней, позвякивая, раскачивались три маленьких серебристых кружочка. Мири расстегнула застежку, сняла с нее два диска и сунула их в карман туники, а цепочку с одним оставшимся кружком торжественно повесила на шею Акорны.

(Это диск рождения Ари), — беззвучно сказала она. — Я все равно собиралась передать его тебе).

(Диск рождения?) — удивилась Акорна.

(Да), — ответила Мири. — (Такова одна из традиций нашего народа. Когда на свет появляется ребенок, ювелиры изготавливают вот такой диск, на котором запечатлено точное расположение звезд на момент рождения малыша, а также его уникальный персональный код. Диск вручают матери новорожденного. После того как ребенок становится взрослым, мать обычно дарит ему этот диск в день его рождения, а когда он выберет себе супруга или супругу, этот диск становится свадебным подарком. Я уже собиралась подарить его Ари, но тут вы стали супругами, а потом мой сыночек пропал… Я подумала, что отдам его тебе после того, как мы все снова окажемся вместе, но теперь я поняла: он должен оставаться у тебя — как талисман, как символ твоей любви к моему Ари. А для дисков Мати и Ларье я закажу другие цепочки).

Акорна внимательно рассмотрела маленький диск и увидела, что он сделан вовсе не из серебра. Кружок действительно блестел, но при этом имел молочно-опаловый отлив, столь характерный для рога здорового линьяри. Она узнала и карту звездного неба, выгравированную на диске: созвездие Книги Кроньи, источника мудрости вселенной.

На несколько мгновений Акорна сжала диск в руке. На нее нахлынули чувства столь сильные, что она даже не сумела открыть рот и поблагодарить Мири. Затем она поднесла вещицу к губам, поцеловала ее и сунула за отворот тупики. Мири заключила ее в объятия, и Акорне показалось, что это — самое приятное из того, что с ней случалось после исчезновения Ари. Когда они отпустили друг друга, Акорна повернулась к остальным. Она приняла решение и была готова ответить согласием на просьбу Хафиза. Беккер лишь мельком взглянул на нее и, повернувшись к хозяину дома, заговорил: