США: История страны - Макинерни Дэниел - Страница 108

• Предыдущая
• 108/146
• Следующая

Что касается Восточной Европы, здесь Эйзенхауэр воздерживался от прямого вмешательства. Соединенным Штатам по крайней мере дважды представлялась возможность применить на практике провозглашенную Даллесом политику «отката» коммунизма и «освобождения» европейских народов. Впервые это произошло в 1953 году, когда в Восточной Германии возникло стихийное восстание трудящихся против коммунистического правительства. И затем в 1956 году США могли поддержать венгерских «борцов за свободу», которые восстали против советской оккупации. Однако и в том и в другом случае Америка осталась в стороне, не пожелав использовать столь удобный случай. В значительной мере это объяснялось осторожной позицией самого Эйзенхауэра, который опасался, что американское вмешательство спровоцирует широкомасштабную военную акцию со стороны СССР.

Ту же выжидательную позицию американский президент занял в 1956 году, когда разразилась война на Ближнем Востоке. Египетский президент Гамаль Абдель Насер очень рассчитывал на финансовую помощь США в возведении Асуанской плотины. Получив отказ, он попытался решить проблему собственными силами: национализировал Суэцкий канал с тем, чтобы полученные доходы пустить на строительство плотины. Реакция западных держав не заставила себя ждать: в октябре Англия, Франция, а вместе с ними и Израиль напали на Египет. Эйзенхауэр, движимый все тем же страхом перед ответными мерами СССР (а отчасти и раздражением на бывших союзников, которые не потрудились сообщить американцам о своих намерениях), выступил с публичным осуждением агрессии. В 1957 году, когда чужеземные войска уже покинули египетскую территорию, президент обнародовал так называемую «доктрину Эйзенхауэра». Ее суть сводилась к следующему: Соединенные Штаты готовы предоставить военную помощь всем государствам ближневосточного региона, которые ведут борьбу против коммунистической экспансии.

Та избирательная и гибкая политика, которую проводила администрация Эйзенхауэра, имела и еще одну немаловажную причину. Дело в том, что в России в тот период происходили серьезные перемены. После смерти Сталина в 1953 году и непродолжительного периода борьбы за власть в Кремле воцарился новый хозяин – Никита Хрущев. С его приходом международный климат заметно смягчился, в холодной войне наступила «оттепель». Новый генеральный секретарь начал с того, что публично осудил жестокие преступления Сталина. Он приложил немало усилий, чтобы положить конец совместной оккупации Австрии. При Хрущеве в Советском Союзе впервые заговорили о возможности «мирного сосуществования» с Западом. В полном соответствии с новыми веяниями в июле 1955 года в Женеве состоялась четырехсторонняя встреча на высшем уровне – присутствовали главы государств – бывших союзников во Второй мировой войне. На этой встрече Эйзенхауэр выдвинул для обсуждения план «Открытое небо», предполагавший взаимный мониторинг ядерного и прочего вооружения. Переговоры по контролю вооружения, которые продолжились и в 1958 году, принесли первые результаты: Хрущев объявил о приостановлении наземных испытаний ядерного оружия; между Россией и Америкой завязался культурный обмен. В какой-то момент появились надежды, что период ненависти и недоверия между двумя великими державами остался в прошлом.

Однако не все шло гладко. В 1957 году американцев ждал неприятный сюрприз: они узнали, что Советский Союз успешно осуществил запуск первого искусственного спутника. К горькому разочарованию по поводу утраты технологического лидерства в мире добавлялись опасения, что эти достижения усилят военную мощь Советов. Американцы чувствовали, что их «ракетное отставание» грозит увеличиться. Эта тревога лишь усугубилась событиями 1959 года, заставившими серьезно понервничать жителей побережья Мексиканского залива. Кубинская проблема давно уже превратилась в навязчивую идею для американской нации. И вот теперь эта мания получила новое развитие: партизанская война на острове завершилась полной победой коммунистов во главе с Фиделем Кастро. Диктаторский режим Фульхенсио Батисты пал. Некоторые американцы, очарованные героической личностью кубинского реформатора, с сочувствием отнеслись к свершившейся революции. Однако правительство не без оснований видело в Кастро ставленника Москвы и строило самые мрачные прогнозы на будущее. Вашингтон поспешил объявить о прекращении любой экономической помощи Кубе, и этот шаг наверняка подтолкнул Фиделя Кастро в объятия Советского Союза. Куба всегда служила источником беспокойства для Соединенных Штатов: в середине XIX века там зародилось освободительное движение чернокожих рабов, позже вспыхнуло восстание против испанской тирании, которое обернулось американо-испанской войной. Кубинцы всегда готовы побузить – просто какое-то гнездо анархии, расположенное всего в 90 милях от берегов Флориды. Но то, что случилось теперь, представляло собой наихудший вариант развития: гнездо анархии превратилось в оплот марксизма-ленинизма.

Тем не менее Эйзенхауэр и Хрущев не теряли надежды разрешить противоречия. Уже существовала договоренность о новой встрече глав государств – она должна была состояться в Париже в середине мая 1960 года. Также планировался визит президента США в Советский Союз. Однако ситуация резко ухудшилась, когда 1 мая 1960 года советские ракетчики сбили над своей территорией американский самолет-шпион U-2. Сначала США пытались отрицать разведывательный характер полета, но затем вынуждены были признать, что подобные вылеты с целью рекогносцировки практикуются уже не первый год. Это вызвало законное негодование советского руководства. Хрущев отменил оба мероприятия – и предстоящую встречу, и президентский визит. Дипломатический конфуз дорого обошелся администрации Эйзенхауэра. На смену вспыхнувшим было надеждам пришло чувство глубокого разочарования и недоверия к правительству.

Подводя итоги республиканскому правлению, следует сказать, что президент сохранил и приумножил дипломатические достижения своих предшественников-демократов. В частности, пресловутое «сдерживание» коммунизма являлось двухпартийной целью и на протяжении большей части послевоенной эпохи служило краеугольным камнем американской внешней политики. Соединенные Штаты достигли ряда всеобщих договоренностей, одобрили и утвердили принцип коллективной безопасности, но при этом всемерно расширяли свои вооруженные силы. Эйзенхауэр не только остался верен прежним целям в международной сфере, он сохранил основные принципы демократов и во внутренней политике. Государство всеобщего благосостояния, созданное после Великой депрессии, функционирует и ныне, в условиях современной, более энергичной и процветающей Америки.

Период 1945–1980 годов часто характеризуют как разгул потребления. Это было время беспорядочно растущих пригородов, больших машин, мерцающих экранов телевизоров, кардинально изменившихся нравов, бесконечных маршей протеста и зловещих ракетных установок. На первый взгляд могло показаться, будто от старой доброй Америки ничего не осталось. Словно американцы решительно порвали с прошлым и устремились к тому, что Джон Ф. Кеннеди называл «новым фронтиром».

Однако от более внимательного наблюдателя не укрылось бы, что главной доминантой того времени оставались горькие воспоминания о недавней депрессии и минувшей войне. Травмы, нанесенные экономическим крахом и военными потерями, не спешили изглаживаться из памяти. Наверное, поэтому американские избиратели неизменно отдавали свое предпочтение такой политике, которая надежно защитила бы их от новой экономической катастрофы дома и еще одной мировой катастрофы за рубежом. Они приветствовали идею построения государства всеобщего благосостояния, а для этого требовалось непрерывное укрепление и расширение федеральной власти. Точно так же американцы поддерживали тезис о сохранении военной готовности, который предполагал постоянное наращивание вооруженной мощи государства.

• Предыдущая
• 108/146
• Следующая