Из книги «Карусель» - Альтов Семен Теодорович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/22
• Следующая

— Правильно, — сказала Галя, прикалывая брошку. — Бабушка хоть и старенькая, руки дрожат, посуду всю перебила, но про бандитов верно долдонит… Недавно в одном доме три водопроводчика пришли чинить телевизор. Мальчик открыл…

— А они его топором — и в ванну! — подсказала Света.

— Если бы, — пробормотала Галя, пытаясь застегнуть брошку. — В ванне утопили и все вынесли.

— И ванну?

— Ванну с мальчиком оставили.

— А бабушка придет, ей открывать? — спросила Света, откручивая кукле ногу.

— Бабушка не придет, она на даче. Приедет завтра.

— А если сегодня?

— Я сказала: завтра!

— А если сегодня?

— Если сегодня, это уже не бабушка, а бандит! По домам ходит, деток ворует.

Куда я пудру сунула?

— А зачем детей воровать? — Света отвернула кукле ногу и теперь приворачивала ее обратно. — У бандитов своих нету?

— Нету.

— А почему нету?

— «Почему, почему»! — Галя тушью сделала реснички. — Потому что, в отличие от твоего папочки, хотят что-то в дом принести! Некогда им! Еще есть дурацкие вопросы?

— Нету вопросов! — ответила Света, внимательно глядя, куда мать прячет от нее французские духи.

— Вроде порядок. — Галя цепким глазом таможенника ощупала отражение в зеркале. — Буду часа через два. Нет, через три!

— Так долго обстригать будут? Ты же не слон!

— Не обстригать, а стричь. Это плохой мастер все делает тяп-ляп, а хороший мастер, — Галин голос потеплел, — настоящий мастер все делает хорошо, поэтому долго. Никому не открывать!

Мать чмокнула Свету и, хлопнув дверью, ушла.

Света достала из тумбочки французские духи, полфлакона опрокинула кукле на голову, приговаривая: — Вымоем Дашке голову и будем обстригать. Не волнуйтесь, настоящий мастер все делает так долго, пока вам не станет хорошо!

Тут раздался звонок в дверь.

Света побежала в прихожую и звонко спросила: «Кто там?» Хриплый голос ответил:

— Открой! Это я — твоя бабушка.

— Здравствуй, бабушка! А зачем таким страшным голосом говоришь?

— Да простыла, внученька! Уж и молоко с медом пила, а все хриплю! Открывай!

Вишенок вкусненьких привезла!

Света наполовину открыла трудный замок, но вдруг, наморщив лобик, остановилась:

— Бабушка! Мама сказала: ты завтра приедешь! А сегодня еще сегодня!

— А я сегодня и приехала! Открой! Темно на лестнице, и ноги болят!

Света набросила на дверь цепочку.

— Бабушка, — задумчиво сказала она через дверь, — я открою, а ты — бандит?

— Какой еще бандит?! — бабушка закашлялась.

— Обыкновенный. Сама говорила: прикинется бабушкой, а сам распилит и в ванне утопит. Приезжай завтра, будешь бабушкой!

Старушка опустилась на ступеньку, заплакала:

— Стыд-то какой! Во, дите воспитали! Родной бабке через двери не верит!

Бессовестная! Надо людям верить! Когда мать с отцом будут?

— Папа после работы, — донеслось из-за двери, — а мама пошла выписываться к парикмахеру.

— Куда? — бабушка вскочила. — Все Сереже расскажу! Вертихвостка! И ты вся в нее, вся! Вот возьму и умру тут!

— Бабуль! Бабуль! — пробивался из-за двери детский голосок. — Ты не умрешь!

Мама сказала, ты сначала нас всех похоронишь!

— Это Галка про меня такое сказала? Змеюка! Все Сереже расскажу! Про всех парикмахеров! Еще неизвестно, от какого парикмахера дочь!..

В это время по лестнице подымался мужчина в сапогах и спецовке. Разглядев в тусклом свете умирающей лампочки старушку в слезах, он остановился:

— Кого оплакиваем, бабуля?

Признаться постороннему, что тебя не пускает в дом собственнал внучка, было так стыдно, что бабушка, проглотив слезу, соврала:

— Давление у меня пониженное, сынок… Вторые сутки с лестницы падаю.

— А мы в квартиру позвоним, валерьяночки хлопнешь! — весело сказал мужчина, нашупывая на двери звонок.

— Кто там? — спросила Света.

— Ребятенок, открой! Тут какая-то старуха концы отдает!

— Дядя! Там темно, вы потрогайте, — эта старуха, может быть, старый бандит!

— Мерзавка! — язвила бабушка. — Перед людьми не позорь!

— А-а, так там внучка твоя оказалась? — сообразил мужчина. — Чья бы внучка ни была, а отпереть будь любезна! Слышь меня, стерва несовершеннолетняя!

— А при детях ругаться нельзя, — сказала Света. — Папа при мне никогда не ругается. Сначала уложит спать, дверь закроет и потом ругается с мамой! Понял, сын сукин?

— Во дает! — одобрительно хмыкнул мужчина. Перспективная девчушка подрастает!

— А вы там кто такой? Один — бабушка, второй дедушка, что ли?

— Я-то? Я дядя Коля — водопрово…

Бабушка, ладошкой зажав мужчине рот, зашипела:

— Не водопроводчик! Только не водопроводчик! Ей про водопроводчиков такого наговорили! Вы… почтальон!

Дядя Коля, пытаясь оторвать от себя бабушку, бранился шепотом:

— Чтоб вы сгорели! Почему водопроводчиками пугаете? У нас что, почтальон не может стать бандитом? По конституции…

— Но я прошу вас, — ныла бабушка, — скажите, что почтальон, она откроет!

Дядя Коля сплюнул в сердцах:

— Слышь ты там! Открой! Оказывается, я почтальон!

— А голос как у водопроводчика!

— Бабусь, внучка воспитана крепко. Граница на замке. Придется ломать дверь.

— Ломайте! — Бабушка махнула рукой. — Только аккуратно, как свою.

Водопроводчик достал инструменты и, напевая романс: «Отвори потихоньку калитку…» — начал выламывать дверь. Удары кувалды гулко бухали на всю лестницу. За это время шесть человек тихими мышками прошмыгнули по лестнице.

Но, во-первых, соседи плохо знали друг друга в лицо. Во-вторых, на площадке был полумрак. А в третьих, как-то неловко спрашивать у незнакомого человека, в свою квартиру он ломится или в чужую.

Видя, как дверь начинает шататься, Света заплакала:

— Мама! Мамочка! Меня утопят! — Она дрожащей рукой задвинула засов старого замка, которым давно не пользовались, но с двери так и не сняли.

По лестнице, насвистывая, взбегал Светин папа. Увидев в полутьме сопящих у его двери, Сергей с ходу заехал водопроводчику в ухо.

— Сереженька, не бей! Это свои! — завопила бабушка и кинулась разнимать.

Мужчины метили друг в друга, но в темноте в основном все доставалось бабушке, как обычно и достается разнимающим.

Когда старушка была положена на обе лопатки, мужчины успокоились и начали приводить ее в чувство. Наконец все очухались, помирились и, потирая ушибленные места, уставились на дверь.

— Света, открой, деточка! — простонал Сергей, держась за скулу…

— Сейчас, папочка, — ответила Света. — А ты правда мой папа?

— А чей же еще?

— А бабушка говорит, я от какого-то парикмахера получилась…

— От какого парикмахера?!

— Сереженька! — Бабушка в темноте выразительно посмотрела на сына. — Ты его не знаешь! Я все расскажу, если попадем в квартиру!

В это время на площадкс остановился пухлый мужчина. Переводя дух, он сказал:

— Бог помощь! А что с дверью делаете?

— Видите ли… — замялся Сергей, — сигнализацию ставим. Мало ли…

— Ага, — ухмыльнулся водопроводчик, — можно вызвать на дом, а можете сами дверь в милицию отволочь. Дешевле обойдется!

— Понял! — Пухлый стал быстро подниматься по лестнице.

Сергей тряханул дверь:

— Светочка, открой немедленно, гадина! У меня ключи, отопру — выпорю!

— Выпорешь, если отперешь! — Света вздохнула. — Я на старый замок закрыла, от него ключей ни у кого нету, даже у папы, если он — это вы.

— Ну, что делать? — Сергей закурил. — Деньги мне надо забрать! Деньги! До двух держат цветной телевизор, маленький, за двести рублей.

— Как двести? Он четыреста стоит! — удивился дядя Коля.

— Да цельнотянутый! Прямо с завода!

— Что такое «цельнотянутый»? — спросила бабушка.

— Ворованный, утянутый, значит, — объяснил водопроводчик. — Цельнотянутый грех не взять, грех!

— А мой папа говорил: «Воровать нехорошо!» — произнес за дверью детский голос. — Значит, вы там все бандиты собрались!

• Предыдущая
• 4/22
• Следующая