Сигнал надежды - Львовский Михаил Григорьевич - Страница 9

• Предыдущая
• 9/14
• Следующая

— Ну-с… на что жалуемся, Маша?

— Назначьте мне диету для похудения! — выпалила девушка. — В пинг-понг я играть бросила, кефир у меня уже из ушей течёт. Располнею — в дверь пролезать не буду.

— Я же не диетолог, Маша.

— Вы всё лучше других знаете.

— Дело, в общем, простое. Ограничьте себя в употреблении мучного, сахара, жиров…

— А может, мне за Славика замуж выйти?

— Он кто?

— Вы его не знаете.

— Немедленно выходите. За месяц тростиночкой станете.

— Правда?

— Ручаюсь!

— Спасибо, Николай Александрович!

Ночью окна хирургического корпуса слабо светились. Со двора можно было определить, где на каждом из этажей находится столик дежурной сестры. Одно из окон светилось ярче других.

Длинноволосый Славик сидел на скамейке и смотрел на окна хирургического корпуса. Когда к нему подошёл Сергей Лавров, Славик сначала испугался, а потом успокоился.

— Я думал, сторож, — сказал он. — Гоняет, паразит!

— А ты что тут делаешь? — спросил Сергей.

— А ты? У меня… моя девушка заступила на дежурство. На прошлой неделе нас тут трое таких сидело. А сейчас похолодало, думал, один я, дурак, остался. Оказывается — два.

— В чём смысл, не понимаю — торчать тут без толку?

— Тогда зачем пришёл?

Сергей промолчал. Славик вздохнул. А потом объяснил:

— Раньше для меня был полный смысл. В котельную водила. Сечёшь? Вход со двора. Ясно? Там лафа. Тепло, да ещё и стол стоял для пинг-понга. А теперь только один раз к окну подошла. Твоя знает, что ты здесь?

— Нет. А твоя?

— Куда я от неё денусь!

— Домой.

— А чего сам не идёшь?

— Я сейчас пойду.

— Ну иди.

— Посижу ещё немного и пойду.

— Сигаретку оставь.

— Не курю.

Натренированный слух Славика уловил звук приближающихся шагов.

— Сторож! — сказал он. — Ну скажи, что ему здесь охранять? Боится, что я искусственную почку уведу?

Но это был не сторож, а Таня.

— Серёжа! — Таня остановилась неподалёку от скамейки.

Сергей бросился к Тане. Она отступила в темноту, за уже осыпающиеся каштаны.

— Не будь дураком. Ты же не Славик, — шептала Таня, пытаясь увернуться от Серёжиных поцелуев.

— Славик! — твердил Сергей. — Чем я хуже? Я — Славик!

— Перестань!

— А ты поедешь со мной в Москву? Мне квартиру дали двухкомнатную. В новом районе, за Тёплым Станом.

— Это где?

— Так трудно объяснить.

— Далеко от Красной площади?

— Близко… Откуда ты узнала, что я здесь?

— Маша показала в окно… Иди домой, Серёжа. Холодно. Мама с папой волнуются. Завтра ты придёшь к нам в гости, и мы всё обсудим. Со Светкой.

— Я не могу уйти.

— Ну что же зря сидеть?

— Не зря. Ты — рядом!

— Дай мне слово, что ты сейчас пойдёшь домой!

— А ты меня поцелуй. Сама.

— Вот так?

— Танька!

— Домой!

— Иду!

Серёжа отпустил Таню и, не оглядываясь, побежал к проходной.

Убедившись, что Сергей ушёл, Таня окликнула Славика и молча протянула ему пачку сигарет.

— Ну, Машка, — обрадовался Славик, — ну, человек! Всё понимает!

Таня убежала. Славик с наслаждением закурил. Когда он, потеряв бдительность, сделал несколько затяжек, на скамейку рядом с ним опустился Сергей. Славик вздрогнул.

— Опять напугал. Думал, сторож. Закуривай, брат, не стесняйся. Мне Маша целую пачку прислала. Гляди — «Столичные», не что-нибудь!

— Я не курю, — ответил Сергей, поёживаясь. Потом поднял воротник куртки и засунул руки в карманы. Видно, он собирался просидеть на скамейке под окнами хирургического корпуса не один час.

В маленькой комнатке деревянного дома на окраине города шли приготовления к встрече Сергея Лаврова.

Таня поставила на стол дымящийся самовар. Светка расставляла на белоснежной скатерти блюдечки для варенья.

— Небось там, в Москве, Серёжка забыл, что такое настоящий самовар, — сказала Таня.

— Откуда ты его откопала? — кивнула Светка на сверкающее медное чудо.

— Бабушкин. Она только из самовара пила. Ты помнишь бабушку?

— Помню. Если ты за Серёжу замуж выйдешь, кто он мне будет? Тесть?

— Что ты! Тесть — это отец жены.

— Сват?

— Какая тебе разница?

— А если бы я не знала, кто мне бабушка?

Этот довод заставил Таню задуматься.

•— Подожди, я сейчас в словаре посмотрю. — Она взяла в руки толстенный том. — Во-первых, сват — это родитель одного из супругов по отношению к родителям другого супруга. Моя мама была бы Серёжиным папе и маме сватья, а во-вторых, знаешь, кто тебе будет Сергей, если я выйду за него замуж?

— Кто?

— Как ни странно — зять.

— Не может быть.

— Чёрным по белому. Зять — муж дочери или сестры. Ты мне кто? Сестра. Значит, Серёжка тебе — зять.

— А я ему? Зятиха?

— Не знаю.

— Зятиха — мне не нравится. И потом, по-моему, он всё-таки не Лавров.

— Ну что ты заладила! Взбредёт же в голову!

— Я не говорю, что он совсем не Лавров. Немножко он, конечно, Лавров…

— Чушь какая!

В дверь постучали. Сёстры примолкли. Стук повторился.

— Войдите, — еле слышно сказала Таня.

— Войдите! — громко крикнула Света.

В дверях появился Сергей, нагружённый кульками и с оттопыренными карманами плаща.

— Здравствуйте, девочки! Разгружайте меня скорей, а то упаду. Танька, честное слово, не виноват. Это всё мама напихала. Ты же знаешь, как к тебе относятся мои старики. Отец сказал: «Таня — твой последний шанс стать человеком». В двадцать два года диссертация, переведённая на десять языков, — для него не доказательство.

Сёстры разгружали Серёжу.

— Пирожки с капустой! — вскрикнула Таня. — Тётя Рита такими пирожками нас в детстве угощала, когда мы с Клавой приходили к тебе в гости.

Тётя Рита — это кто? Свекровь? — тихо спросила сестру Светка.

— Отстань! — прошипела Таня.

— А Клава? — не унималась Света.

— Что Светка спросила? — поинтересовался Сергей.

— Она спросила, кто такая Клава, — подчёркнуто чётко ответила Таня. — Садимся за стол?

— Клава, — сказал Сергей, усаживаясь поближе к самовару, — это моё далёкое прошлое… Самовар вы здорово придумали. А как вам мамин хворост? Попробуй, Светка!

Света попробовала это полузабытое мучное изделие:

— Таня не хуже делает. И вообще она хорошая хозяйка. Умеет борщ варить, баклажанную икру, котлеты, рыбу в маринаде. Вы всегда пальчики облизывать будете.

— Света! — одёрнула её Таня.

— Ей на это времени не хватит, — сказал Сергей. — Таня должна усиленно заниматься музыкой. Неонила Николаевна уверена — слышишь, Таня? — она уверена, что ты избранница судьбы.

— Ты уже говорил. Но я не хочу быть её избранницей. Ведь судьба, говорят, слепая. Наткнётся на кого-нибудь и вознесёт. А другие — не хуже — сидят и дрожат от нетерпения: «Меня, меня!» Противно!

— Да, ты, оказывается, стала философом! — удивился Сергей.

— А ты думал, что к дурочке приехал? И вообще я не собираюсь бросать медицину. Объясняла?

— Хорошо. Пока переменим пластинку, — согласился Сергей. — Я тоже давно не одержимый максималист. Как видишь, ни словом не обмолвился об Анатолии Егоровиче. Даже за плащ большое спасибо передал.

— Умница. Если б обмолвился, то был бы не максималист, а просто дурак.

— Какое варенье! — воскликнул Сергей.

— У нас ещё сливовое есть! — похвастала Света.

— А теперь о самом главном, — сказал Сергей. — Сколько тебе нужно на сборы? Клава, как я слышал, уже давно вышла замуж.

За столом стало очень тихо. Светка, прихлёбывая чай из блюдца, смотрела то на Таню, то на Сергея.

Наконец Таня сказала:

— Ну и что? Поэтому и ты торопишься жениться?

— Брось, Танька… — Сергей закашлялся. — Если бы из-за этого… — он опять закашлялся. — Я бы сейчас не кашлял. Ведь до утра со Славиком просидел на скамейке.

Таня молчала.

— Светка, ну у тебя сестрица! — Сергей взял гитару со стены, тронул струны. — Расстроена! Сколько времени не прикасалась? А завтра у вас отборочный концерт фестиваля песни. Мне Неонила сказала.

• Предыдущая
• 9/14
• Следующая