Поцелуй под дождем - Лубенец Светлана - Страница 22

• Предыдущая
• 22/25
• Следующая

Фантастические цвета светомузыки придавали всему происходящему сказочность и нереальность. В такой атмосфере, как бы продолжающей волшебную Новогоднюю ночь, обязательно должно случиться что-нибудь особенное. Конечно же, они помирятся, думала Наташа. Разве может быть иначе?

Наташа поймала взгляд Никиты и слабо улыбнулась ему. Романенко улыбкой не ответил. Он скользнул равнодушным взглядом по лицу Наташи и пригласил на танец одну из своих одноклассниц – красавицу Марину Ледогорову. Наташа решила не отчаиваться. В конце концов, он мог ее просто не узнать. Да! Конечно, он ее не узнал. При фосфоресцирующем мелькающем свете очень даже легко можно обознаться. Наташа отошла к стене, отразилась в висящем на ней зеркале, и ей стало совсем плохо. Не узнать ее невозможно. Ее белые волосы стали ярко-голубыми, как у подруги всем известного Буратино. Ни у кого больше таких не было. Значит… значит, Никита не узнал ее специально.

У Наташи задрожали колени. Все. Конец. Никита разлюбил ее. Какая же она дура! Зачем она с ним так? Хотя… Может быть, он тоже мучается и не знает, как к ней подойти? Может, стоит на следующий медленный танец пригласить его самой? Конечно! Так она и сделает, и тогда все окончательно встанет на свои места. А если он откажет ей? Что ж… Это все равно лучше, чем гложущая душу неизвестность.

Но на следующий танец ей пригласить Никиту не удалось, потому что его перехватила Марина. И на следующий тоже, потому что Романенко опять вывел в центр зала Ледогорову. Наташа почувствовала, что ее тоска и отчаяние перерастают в глухую обиду и злость. Ах так! Он думает, что она умрет без него? Ошибается! Он не один на свете. И она, тряхнув своими голубыми волосами, отвернулась от Никиты и начала веселиться в кругу своих одноклассников. Вот тебе! На тебе! Я не плачу! Мне весело!

А потом девчонки потребовали от нее приступить наконец к давно задуманному розыгрышу Макса Осипенко. Они еще в школе поспорили с Лутовиновой, что Макс – вовсе не такой постоянный, каким прикидывается, и что его тоже вполне можно от Иры отодрать. Главная роль при этом отводилась Наташе, потому что Осипенко явно выделял ее из всех. Наташа долго не соглашалась, но в конце концов Ира сама попросила ее построить глазки Максу и всячески к нему попривязываться.

– Ничего у вас не выйдет, – уверенно сказала Лутовинова. – Я знаю его лучше вас. Даже ты, Наташка, при всей своей неземной красоте, ничего не сможешь сделать. Докажи им, пожалуйста, что я права.

– Я не могу, – все еще сопротивлялась Наташа. – Что я скажу Никите?

– Мы сами ему все объясним, не бойся, – пообещали девчонки.

Наташа тогда только махнула рукой, потому что поездка в Шапки была пока на воде вилами писана: ни путевок еще не было, ни родительского разрешения. Теперь же Лазарева решила: она сделает все, что хотели от нее девчонки и Ира. Пусть Романенко видит, что на нем свет клином не сошелся.

Когда Наташа пригласила Макса первый раз, он здорово обрадовался и на протяжении танца трещал обо всем, что только приходило в голову. Во второй раз он удивленно вскинул брови, но тут же забыл о том, что удивился, и продолжил свой нескончаемый монолог обо всем сразу и ни о чем конкретно. Когда Наташа подошла к Осипенко в третий раз, улыбка исчезла с его лица, и оно приняло непривычно озабоченное выражение. Монолог его резко оскудел и потерял выразительность и искрометность. Наташе было жаль бедного Макса, и она, наверное, перестала бы его мучить, призналась в розыгрыше, если бы… если бы не потрясенный вид Романенко. Он, без сомнения, заметил неожиданно возросший интерес Наташи к Осипенко и даже на время оставил без своей опеки Марину Ледогорову. Наташа пропустила несколько медленных танцев, поскольку танцевала с Андреем, а потом опять приступила к осаде Макса.

– Так, Наталья! В чем дело? – резко спросил ее Осипенко, когда она очередной раз пригласила его на танец.

– Ни в чем, – ответила Наташа, положив ему руки на плечи. – Мне просто нравится с тобой танцевать, вот и все.

– Не понял! Значит, просто нравится, и все?

– Ага, – как можно беспечнее отозвалась Лазарева.

– А как же…

– Никак! – перебила его Наташа. – Мне нравится танцевать именно с тобой!

Осипенко замолчал и больше не проронил ни слова. Наташа бросила быстрый взгляд на Романенко. Он был так явно расстроен, что даже не смог ничего сделать со своим лицом. Наташа для усиления впечатления, чувствуя себя последней мерзавкой, положила голову Максу на плечо. Боковым зрением она увидела, как Никита вылетел из зала. За ним помчалась Ледогорова. Осипенко, похоже, еле дышал. Потом он отстранился от Наташи и с напряженным лицом проговорил:

– Ты это… Наташа… Я так не могу… Понимаешь, тут такое дело, у меня… мы с Ирой…

У него было такое виноватое лицо, что Наташа не выдержала и рассмеялась. Потом она схватила его за руку и подвела к сбившимся стайкой девчонкам.

– Ирка, получи своего Макса! Ты была права. Мы проиграли.

Девчонки громко зааплодировали и надели сразу на две шеи: Осипенко и Лутовиновой полосатую ленточку, на которой раскачивалось большое шоколадное сердце в блестящей ядовито-оранжевой фольге.

– Вот если бы ты, Наташка, получше расстаралась, мы бы сейчас все вместе трескали это сердце, – смеясь, заявила Настя, – а теперь с этакой вкуснятиной приходится расставаться. Эх ты! Мы на тебя так рассчитывали!

– Так вы что… разыграли меня, да? – Макс выглядел обманутым ребенком, который только что развернул яркую бумажку, в которой не оказалось вожделенной конфетки.

– Похоже, ты расстроился? – улыбнулась Ира.

Макс смущенно почесал в затылке, а потом рассмеялся вместе со всеми.

– Если честно, я здорово струхнул, – признался он.

– Наташки испугался! – залилась смехом Настя. – Чего ж так? Она не кусается! И красавица к тому же!

– Да понимаете… – Макс уже вполне овладел ситуацией, и, похоже, пережитое приключение ему показалось вполне милым. Как же – теперь будет новая тема, о чем рассказывать и новые анекдоты травить. – Понимаете, я сначала решил, что сошел с ума. Потом я обрадовался собственной неотразимости, на которую повелась даже Наташа Лазарева. Потом я стал мучительно размышлять, в какой бифштекс с кровью превратит меня после танцев Ирка. А когда я вспомнил кулачки Никитушки Романенко, мне совсем плохо стало…

– Вот как? – притворно возмутилась Ира. – Так, значит, ты от страха ко мне вернулся?

– Как можно? – Макс театрально прижал руки к груди. – Исключительно только из чувства пламенной любви! И из этого же самого чувства я немедленно приглашаю тебя на танец.

Ирка отвесила своему приятелю легкий подзатыльник, и они пошли танцевать. Наташа вздохнула. Все закончилось неплохо. Ирка с Максом не поссорились, а она убедилась в том, что Никита к ней все-таки неравнодушен, иначе он не выскочил бы как ошпаренный из зала. Конечно, появление на горизонте Марины Ледогоровой несколько осложняет ситуацию, но… с ней можно и побороться. Наташа присела на скамеечку возле стойки с напитками и вдруг увидела Андрея, стоящего у окна с самым потерянным лицом. Она поискала глазами Ларису. Та танцевала с каким-то незнакомым парнем из отдыхающих на базе, что-то оживленно рассказывая ему на ухо. Она танцевала с ним уже не первый танец и вместе с ним каталась днем на лыжах. Похоже, что они были знакомы раньше. Андрей, конечно, именно по этой причине не в духе, но никогда в этом не признается. Наташа пригласила Разумовского.

– Что, царевич мой, не весел, что ты голову повесил? – спросила она.

– Так… – нехотя ответил Андрей. – Настроение плохое.

– Почему? – на всякий случай спросила Наташа. Вдруг признается? Тогда можно будет еще раз поговорить с Нитребиной.

– Не знаю. Плохое, и все, – не оправдал ее надежд Разумовский.

– Из-за Ларисы?

– При чем тут Лариса? – дернулся Андрей. – Мне нет до нее никакого дела.

– Тогда отчего же?

– Сказал же, не знаю! С тобой разве такого не бывает?

– Мне кажется, я всегда знаю, отчего мне грустно.

• Предыдущая
• 22/25
• Следующая