Тонгор против богов - Картер Лин Спрэг - Страница 27

• Предыдущая
• 27/32
• Следующая

На полпути между городами, над великими лесами Птарты величественно плыл громадный флот воздушных судов — сверкающие воллеры, ряд за рядом, украшенные развевающимися знаменами и ощетинившиеся копьями воинов. Они летели с невероятной скоростью, словно летучая армия теней-призраков.

— Это… это и в самом деле происходит сейчас за полконтинента отсюда? — удивилась Соомия.

Маг кивнул, а потом ударил металлическим посохом о каменный пол. Белые огни в хрустальных сферах погасли… В тот же миг видение пропало, словно его и не было. Соомия почувствовала, как от напряжения и волнения с болью колотится сердце. Война! А она здесь, вдали от родины. А Тонгор…

Где он сейчас? И о каком «секретном оружии» толковал колдун?

На месте туманных картин вновь появилась стена, и зловещий сумрак опять воцарился в зале. Соомия не заметила, куда Адаманкус спрятал свой магический инструмент, его руки снова праздно покоились на подлокотниках трона.

— Мы не станем дожидаться битвы. Непобедимый флот Города Огня столкнется с оружием, приготовленным Хайяшем Тором, — насмешливо проговорил чародей. — Я же, как хозяин, не смею нарушать священные законы гостеприимства, заставляя гостей смотреть на столь страшное зрелище. Кроме того, у нас есть дела поважнее.

Шангот глухо зарычал. На могучих плечах гиганта вздулись бугры мышц, он изо всех сил старался вырваться из магических пут. Соомия не дрогнула и не испугалась угрозы, прозвучавшей. в голосе Адаманкуса. Она лишь гордо откинула голову и наградила его холодным, презрительным взглядом.

— У нас с тобой нет никаких дел, колдун. Я приказываю тебе освободить нас и отпустить.

Волшебник зловеще ухмыльнулся. Его взгляд стал задумчивым.

— Пожалуй, я знаю, как отменно отомстить этому самому Тонгору… — сказал он, словно размышляя вслух, а потом окинул Соомию оценивающим взглядом.

— Если ты хотя бы пальцем тронешь королеву, гнусный чародей, тебе несдобровать! — прорычал Шангот. — Клянусь вечными Богами Неба, я раздеру тебя на части и раздавлю твое мерзкое сердце.

Адаманкус, казалось, не слышал слов синекожего гиганта.

Он рассуждал вслух…

— Если я сумею вынуть из тела королевы душу и разум и заменить их некой сущностью, призванной из полночных глубин и поклявшейся служить мне… А потом я отпущу красавицу. Пусть воссоединится со своим любимым варваром… Вот тогда и позабавимся…

Отчаяние ледяной стрелой пронзило сердце Соомии… Она поняла: маг не шутит.

Полная луна ярко сверкала в небесах над Лемурией.

Ее золотистые лучи заливали сверхъестественным светом жутковатые развалины Альтаара. Тут тысячи лет назад жил могучий народ самого древнего государства Земли. А теперь величественные дворцы и древние храмы перешли во владение к мрачным дикарям, людям без прошлого, к грубому народу, среди которого преобладала жестокость.

На полуразрушенной площади древнего города кочевники племени джегга приготовились сжечь заживо Тонгора и своего бывшего вождя Джомдата. Уже установили колья — почерневшие столбы из крепкого дерева ард, обугленный вид которых свидетельствовал, сколь часто их раньше использовали для подобной же мрачной цели. Вокруг столбов навалили большие груды сухого хвороста и приковали к ним своего изгнанного вождя и приведенного вместе с ним странного чужеземца. Сердце Тонгора упало, когда он увидел эти прочные металлические цепи. Но это никак не отразилось на его невозмутимом лице.

Если уж он и должен умереть, то должен, по крайней мере, показать этим воинам, как способен умереть северянин. Он решил, что они не услышат даже стона.

«Наверное, было б куда спокойнее стать жертвой цветов-вампиров», — подумал он. В объятиях дурманящих ароматов он и старый вождь погружались бы все глубже и глубже в наркотический сон, от которого нет пробуждения, но нет и боли.

Однако что толку размышлять о том, что могло бы быть? Мстительный шаман гнался за ними по пятам и украл добычу у смертоносных цветков только для того, чтобы предать пленников иной смерти, приковав к столбам посреди площади. Тонгор твердо решил умереть, не доставив кочевникам удовольствия поиздеваться над ним. Они не увидят, как сильный воин сгибается под бичом страха.

Тонгор пристально следил за толпой. Он наблюдал за ней все время с тех пор, как медленно пришел в сознание, очнувшись от чар серых роз. Валькар выслушал речь, которую шаман произнес перед собравшимися на площади, запугивая их колдовскими силами и убеждая, что воля Небесных Богов состоит в том, чтобы принести в жертву изгнанного, объявленного вне закона бывшего вождя вместе с чужаком-иноземцем, пытавшимся увезти его. Ни Джомдату, ни Тонгору, конечно же, не разрешили выступить в свою защиту. Хитрый шаман настолько взвинтил кочевников, играя на их суеверных страхах, что убедил, вопреки их нежеланию нарушить клановые законы, предать смерти своего вождя, жизнь которого всегда считалась священной. Выступление Тэнгри оказалось шедевром дьявольского красноречия. В этот раз он победил.

Через несколько мгновений дикари-рохалы поднесут горящие факелы к кучам хвороста, и начнутся страшные муки.

Однако некое шестое чувство подсказало Тонгору, что положение шамана в племени не такое уж и прочное, как тот считал, — в сердцах многих воинов еще оставались следы былой преданности к Джомдату. Северянин разглядел на лицах кое-кого из них стыд, неодобрение действий Тэнгри и даже легкое восхищение безупречной смелостью и благородством, проявленными в этот час их бывшим вождем. Во время длинной речи шамана Джомдат ни разу не дернулся и не дрогнул. Он стоял, прямой и высокий, со словно высеченным на лице холодным презрением — железной гордостью, непоколебимый и неустрашимый даже в преддверии смерти. Тонгор чувствовал, что многие из присутствующих с удовольствием освободили бы Джомдата и приковали бы на его место обезумевшего от ненависти шамана.

И одновременно валькар поддерживал в своей груди искорку надежды. Скрывающийся за угрюмой маской разум усиленно работал, пытаясь хоть что-то придумать. Кандалы предназначались для запястий великанов-рохалов… а эти гиганты возвышались над Тонгором словно башни. Их запястья в обхвате были больше, чем запястья валькара!

Может, ему удастся вырвать из оков руки? Только не сейчас, когда внимательные взгляды тысячи вооруженных воинов следили за каждым его движением, надеясь увидеть, как он начнет извиваться от страха и нестерпимой боли…

А нельзя ли как-то отвлечь их внимание? Как знать… Если не удастся, так что ж… тогда Отец Горм примет у своего очага дух еще одного валькара, когда Воинственные девы перенесут по небесам в Чертог Героев душу Тонгора.

Время ожидания истекало. Шаман Тэнгри больше уже не взывал к духам смерти. Он подошел к почерневшим от огня кольям, возле которых стояли Джомдат и северянин, высоко подняв в искалеченной кинжалом руке пылающий факел. Злорадное удовольствие на губах колдуна вызвало отвращение у Тонгора. Уж если суждено умереть, то лучше погибнуть от холодной стали, чем долго умирать, словно пойманное в западню животное.

На виду у всего племени шаман поднял факел, помахал им Одиннадцати Сторонам и Семи Ветрам и ткнул огненный язык в сухой хворост.

…Но тут раздались крики.

— Знак! Знак! Небесные Боги наслали на нас погибель за то, что мы посмели поднять руку на священного вождя!

Тонгор зашевелился. Он поднял голову и увидел в небесах знакомые очертания… Он тоже вскрикнул от удивления при виде этого «небесного знамения»!

Похоже, Отец Горм пока не готов принять его дух гостем в Чертоге Героев. Северянин улыбнулся. Теперь никто на заполненной народом площади не смотрел на него — все уставились на изумительное чудо в небесах. Валькар с усилием вырвал руки из довольно свободных металлических манжетов, оставив на них несколько кусочков кожи. «Можно заплатить за свободу и более высокую цену!» Снова северянин поднял голову и пристально посмотрел на воллер, спускавшийся в город с ночных небес.

• Предыдущая
• 27/32
• Следующая