Башня Медузы - Картер Лин Спрэг - Страница 16

• Предыдущая
• 16/29
• Следующая

Там, среди звезд, что-то двигалось. Оно не имело четкой формы, на вид — косматый клубок теней, еще более черный на фоне общей темноты. И он должен сразиться с этим ползущим во тьме сгустком. В эту битву титанов были брошены самые страшные разрушительные силы. Сорванные со своих траекторий звезды летели в свитый жгутом мрак, оставляя за собой рассыпавшийся искрами огненный след. Колоссальные потоки энергии были направлены против того, кто обращал в ничто любое материальное создание богов и которому ничто не могло противостоять в его шествии по космическому пространству.

Наконец ему удалось приблизиться к чудовищу, и между ними завязалось нечто вроде рукопашной. Кольца шелковистых теней опутывали его, из спутанного центра черного сгустка несло леденящим холодом. Ему угрожали тепловые взрывы и всеиссушающее световое излучение. И вдруг…

Но перегруженный мозг Кирина уже не мог справиться с потоком воспоминаний, хлынувших из темных заливов подсознания. Он погрузился в тревожное полузабытье. И лишь одно имя, одно странное, непривычное на слух имя эхом отдавалось под сводами его памяти.

Где-то он уже слышал его, но этот набор звуков ничего не значил для его усталого мозга.

Валькирий… Валькирий… Это я — Валькирий!

И он провалился во тьму.

А пока он спал, скрытый в нем второй разум, все годы деливший с ним тело, очнулся ото сна и начал поднимать голову. Щупы-усики, введенные колдуном в мозг землянина, привели в действие защитные реакции. Под угрозой вторжения в разум пробудился к жизни пребывавший до этой минуты в абсолютном покое интеллект. И пока Кирин находился во власти сна, его скрытый интеллект, быстро реорганизовавшись, соединил прежде разрозненные секторы памяти в цельные, божественной силы образы и не спеша принялся изучать записанные в поверхностной памяти недавние события. За миллионы лет бог-изгой пережил бесчисленное множество перевоплощений. Когда умирал один смертный, оставшийся без пристанища разум покидал труп и вселялся в другого, чтобы начать в нем новую жизнь. И вот он возродился в теле Кирина с Теллуса. Ничего не подозревавший землянин мирно спал, как вдруг его буквально выдернул из сна пронзительный вопль — крик женщины, крик страшной, невыносимой боли!

— Я повторяю вопрос: что делала ты здесь, в моих покоях?

Холодный и резкий, с откровенной угрозой голос Пангоя заставлял вздрагивать, как приставленный к груди острый кинжал.

Каола горько пожалела, что не захватила с собой никакого оружия. Сердце сдавил страх. Во дворце не переставали шептаться об ужасах, творимых отвратительным нексийцем; к тому же ей было хорошо известно, что жизнь какой-то рабыни на Зангримаре, где правила тиран — Королева Ведьм, не значила ровным счетом ничего.

— Господин, я… я… — запиналась она, отчаянно пытаясь собраться с мыслями.

— Что — ты? Ты пришла, чтобы шпионить за мной, не так ли?

— Нет, господин! Я только…

С неожиданной легкостью прыгнув вперед, он схватил девушку за запястье и резким движением вывернул руку ей за спину.

— Говори же, глупышка, не то я сломаю тебе руку, — яростно прошипел Пангой, слегка заворачивая запястье кверху. — Кто тебя подослал? Кинарион, Лойгар, Йозофус или… может быть, сама королева? Говори ты, тварь!

Всхлипывая от боли, Каола извивалась всем телом, безуспешно пытаясь освободиться от железной хватки нексийца. Рука наливалась огнем, словно раскаленные иглы впивались в плоть.

— Умоляю вас, господин Пангой! Я не шпионила! Я здесь случайно — не туда свернула в коридоре…

Он недобро улыбнулся:

— Лжешь, девочка. Мои комнаты закрываются наглухо. Надо, быть слепой, чтобы попасть сюда по ошибке. А кроме того, на двери особый запор: она открывается только от прикосновения кольца с печаткой, которое всегда при мне. Так что лучше говори правду, иначе…

Он сильнее вывернул руку, и тут, не выдержав, Каола закричала.

Этот крик и вывел Кирина из забытья. Он с усилием разлепил веки и затуманенными глазами увидел девушку, бьющуюся в тисках Пангоя. Малейшее движение причиняло боль, но он резко дернулся несколько раз, пытаясь освободиться от ремней.

— Каола? Отпусти ее, ты, изверг!

Пангой бросил изумленный взгляд на того, кто, как он считал, очнется по крайней мере через несколько часов. Затем усмехнулся и одним сильным движением отбросил рыдающую девушку к стене.

— Так, значит, мы уже очнулись от нашего обморока? — захихикал он, медленно приближаясь к столу, на котором в тщетных попытках освободиться извивался Кирин.

— Тронешь ее хотя бы раз, свинья, я тебе обе руки сломаю! — прорычал Кирин.

Пангой вновь усмехнулся:

— Ах вот как! Завел себе во дворце подружку, а? Значит, девчонка попала ко мне не случайно, а высматривала тебя… Все ясно — заговор! Сколько вас еще? Говори, дрянь!

Отвернувшись от связанного землянина, он впился взглядом в девушку, с трудом поднимавшуюся на ноги. Рука колдуна скользнула к поясу, где поблескивал свернутый кольцами металлический жгут — нейронный бич.

Каола прерывисто всхлипнула. Она уже видела мучения рабов под нейронным бичом и знала, какие страдания вызывает прикосновение электрической плети. Жгут был под током, настроенным на колебания нервной системы человека. От одного касания все тело мгновенно пронзала резкая, нестерпимая боль, отдававшаяся в каждой нервной клеточке. Девушка застонала и в немой мольбе вытянула руки. Пангой вытащил бич.

Кирин тоже узнал страшное орудие пытки. Он смутно помнил эту девушку: там, в камере, несколько часов — или же дней? — назад она была добра и с ним, и с доктором Темуджином. И хотя мозг захлестывали красные волны боли, хотя, казалось, по всему телу, по каждому квадратному дюйму, колотили дубинами, он с нарастающей яростью боролся против опутавших его металлических ремней. И он победил!

Ужасный скрежет раздираемого металла пронесся по комнате. Пангой круто повернулся и, бледный, застыл в изумлении: обнаженный землянин спускался со стола на пол. Эти ремни сдержали бы и неистовый порыв быка, но разлетелись на атомы под напором мускулов землянина!

Кирин, пошатываясь, шагнул к нексийцу. Тот поднял бич. Силовой генератор в рукоятке бича заискрился, и в этот момент колдун коснулся большим пальцем кнопки разряда. По всей длине жгута замерцали прерывистые голубые огоньки. Воздух наполнил характерный запах озона.

Пангой взмахнул бичом, и от жгута с треском разлетелись искры.

— Кирин, берегись! — крикнула Каола.

Но Кирин, как зачарованный, брел вперед, к колдуну. Какая-то неведомая сила, завладев мозгом, определяла его действия. Он словно угодил в безвестного хозяина с жестокой хваткой и ступал нетвердо, точно марионетка на веревочках, ведомая невидимой рукой.

Пангой хрипло засмеялся и ударил.

Внезапно выпрямившись, Кирин перехватил жало. Пламя с легким треском обвило его руку, но невидимое силовое поле отклонило разряд, и насыщенный электричеством огонь не опалил плоти. В следующий миг силовое поле, изменив структуру, выгнулось, и поток энергии устремился назад — к источнику.

Со страшным грохотом взорвалась рукоять бича, которую сжимали пальцы колдуна, — это сдетонировал силовой генератор. Вспышка белого пламени — и великий колдун Некса с диким воплем повалился на пол, прижимая к груди обожженную, черную руку. Мельчайшие капельки кипящего металла, шипя, погружались в живую плоть.

Не веря глазам, Каола смотрела, как медленно, шаг за шагом, приближался Кирин к скорченной на полу фигурке колдуна. Почувствовав нависшую над ним опасность, тот увернулся и, поднявшись, превозмогая боль, заковылял к лабораторному столу. Там он схватил усилитель биотоков и поспешно надел себе на голову. Лицо колдуна, бледное от боли, перекосила ярость.

Он не ухватывал причину происшедшего, отчего ярость его только усиливалась. Никогда еще за семь столетий своей искусственно продлеваемой жизни не обращались с ним, Пангоем с Некса, так грубо и жестоко. Он жаждал мести. Сейчас, когда в его распоряжении есть всемогущий шлем, он сможет сдержать и сотню воинов.

• Предыдущая
• 16/29
• Следующая