Книга желаний (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 18

Ночь поминовения.

— Не грусти, малыш, — брат Морли дружески обнял послушника. — Все мы когда-нибудь умрем, но, пока о нас помнят — мы живы. Правда?

— Истинная, — откликнулся Анджей. — Смерть не стоит слез. Или страха.

— Я и не боюсь!

— Охотно верю, если б ты был трусом, то не сидел бы у этого костра. Трусам здесь не место. Ты нам лучше расскажи про… задание. — Морли хитро подмигнул, а, чтобы рассказывалось веселее, сунул Фоме котелок с кашей. — Кушай вот, и говори.

— Да я сам почти ничего не знаю. — Отступать было поздно, пять пар глаз, внимательных и по-дружески теплых, смотрели на него, и Фома сдался. — Нам нужно доставить в Храм вампира.

— Это мы уже знаем, ты вот что скажи, на кой ляд Святому папаше кровосос понадобился?

— Я… Я… — информация была секретной, более того, Святой отец особо подчеркнул, что разглашение тайны может привести к тому, что враги Престола узнают о великом плане возрождения человечества, и тогда весь замысел рухнет, а люди никогда боле не достигнут былого величия. Фома облечен доверием и ответственностью, так имеет ли он право разглашать тайну? Но, с другой стороны, эти люди — не враги. Они — свои, они — защитники креста и радетели Истинной веры.

Так что же делать?

— Не бойся, мальчик, — подал голос брат Рубеус, — иногда жизнь способна преподнести удивительные сюрпризы, и не мешало бы к ним подготовиться.

— Хорошо… Только это тайна! Вампиры хранят знания о прошлом, — Фома оглянулся. Ничего. Ни какой реакции, ни удивления, ни радости, ни благоговения пред великим помыслом. — Эти знания должны принадлежать людям! Тогда отступят болезни, и голод, и не страшны будут монстры, выползающие из проклятых земель, ибо люди получат оружие, способное уничтожить не только монстров, но и саму память о них! Знания — вот истинное сокровище! Наши предки были подобны богам! У них…

— Мы поняли, мальчик, — брат Рубеус прервал пламенную речь. — Мы поняли.

Если они поняли, тогда отчего в голосе командира столько печали? И разочарование? Даже при слабом свете костра Фома разглядел разочарование в глазах спутников. А Морли уже не улыбался, отвернулся, будто узрел нечто оскорбительное для очей служителя Церкви.

— Но это же хорошо! Люди займут место, подобающее детям Господа!

— Молод ты еще, парень, — вздохнул Анджей. — Прошлое следует оставить прошлому. Лечить болезни всякие — это хорошо, поля пахать да скот выращивать — тоже хорошо, но, сдается мне, коли речь пойдет о знаниях, то первым делом люди вспомнят не о хлебе, а о войне.

— Люди должны защищаться!

— Сначала от монстров, потом от ночных тварей, а потом друг от друга. Кому-то покажется, что сосед живет лучше, кто-то вспомнит старые обиды…

— Всем спать! — приказал Рубеус. И спор угас, так и не начавшись.

"Не могу заснуть. Странные слова я услышал от братьев по вере, их души чересчур долго блуждали по просторам сего неустроенного мира и, отравленные ядом боли и страданий человеческих, кои доводилось лицезреть в пути, мечутся в сомнении. Мой долг — указать им свет Истины".

Красивые слова. Следовало бы встать, зажечь лучину и записать их, пока не забылись, но вставать не хотелось. Братья спали, завернувшись в плащи, и лишь у костра виднелась одинокая фигура.

В эту последнюю ночь пути дежурить у костра остался брат Рубеус.

Фома перевернулся на другой бок, чтобы не видеть ни огня, ни черного силуэта, но сон, как назло, не шел. Вероятно, следовало бы помолиться, но нужные слова словно испарились из памяти.

Почему нельзя ворошить прошлое?

Почему люди должны ползать в грязи, упиваясь собственным невежеством, и служить пищей для нечисти?

И почему в знаниях видят прежде всего зло? Запрет на прошлое возник сразу после катастрофы и держался сотни лет, а ведь, кто знает, не будь запрета и, возможно, за эти самые сотни лет людям удалось бы восстановить былое величие?

— Не спится? — Вопрос прозвучал тихо, чтобы не мешать остальным, и Фома так же тихо ответил.

— Да.

— Иди к огню, — предложил Рубеус. — теплее.

Фома послушался, и вправду у костра теплее, дрова почти полностью перегорели, и кучка темно-красных углей переливалась самоцветами. Правда, жар от этих самоцветов шел такой, что аж воздух дрожал. Но главное, что в робком, красноватом свете костра лицо брата Рубеуса казалось не таким суровым, и даже шрам почти исчез. И Фома решился задать вопрос, который мешал ему спать.

— Почему вы против? Люди имеют право на знание.

— Имеют, — согласился Рубеус. — Но мне не нравится мысль, что Святой престол получит знания из лап кровососа.

— Какая разница?!

— Благородная цель оправдывает любые средства? — Монах пошевелил угли, и огонь возмущенно затрещал, требуя пищи.

— Да! Люди обязаны занять подобающее им место, и, если для этого придется договариваться с вампиром, пускай!

— Пускай. С вампиром, с монстром, с самим Диаволом. Ради знания, ради того, чтобы стать лучше, выше, сильнее. Сначала одно, потом другое, потом третье… и вот уже мы полностью зависим от них… Сотрудничество. Знаешь, что такое сотрудничество? Это когда ты вежливо улыбаешься и пожимаешь руку тому, кого, по-хорошему, следует повесить. Тот, кто придумал весь этот…план, наверное, забыл, что вампиры — наши враги. Да и ты видишь перед собой лишь цель. Источник знаний, некую огромную книгу, в которой сыщутся ответы на все, волнующие тебя вопросы, а задумывался ли ты, чем придется платить за полученные знания?

— Чем?

— Вампир не способен существовать без человеческой крови, а знания, которых ты так жаждешь, невозможно получить в один момент, то есть какое-то время придется не просто держать вампира взаперти, но и кормить его. Вот ты, Фома, готов взять на себя ответственность за смерть тех людей, которых придется убить, чтобы нежить не подохла раньше времени?

В таком ракурсе Фома над проблемой не думал. С одной стороны, сказанное братом Рубеусом, было неприятно, но с другой… ежегодно, ежедневно от болезней, голода, вызванного неурожаем, гибнут сотни и тысячи людей, а…

— Хочешь скажу, о чем ты думаешь? О том, что спасенные жизни с лихвой окупят смерть нескольких человек. Так?

Фома опустил голову, ему вдруг стало стыдно, но вместе с тем он не мог понять, откуда взялся этот стыд, ведь правильно же все!

— Может быть, ты и прав, вот только кто возьмется судить? Кто будет решать, что вот этих — на смерть, а вон тех — спасать? Я, например, не хочу становиться судьей, и тебе не советую.

Брат Рубеус некоторое время молчал, разглядывая огонь, молчание это тяготило, но Фома не решался нарушить его вопросом или каким-нибудь неуместным замечанием.

— Уничтожать их надо! Огнем и мечом, как испокон веков заповедано, а не носиться как с писаной торбой. Нежить никогда не станет делать то, что не приносит ей пользы. Тем более да-ори… иногда они помогают людям, более того, вампиры содержат целые деревни, одну, две, десять… это как кому нравится. Там хорошо, сыто, и люди почти не болеют. Я родился в такой деревне. Сорок дворов, в каждом человек по двадцать…

— Много. — Самая большая деревня из тех, что встретились у них на пути, насчитывала двадцать семь дворов, а тут сорок. Это ж сколько народу получается?

— Восемьсот человек, — подсказал монах. — Запертых в крошечной долине между скал. Слева горы, справа горы, спереди и сзади… Ненавижу горы. На самой высокой — Эльба называлась — замок Повелителя, Орлиное гнездо. Любят они красивые названия… — брат Рубеус снова замолчал, а Фома сидел, боясь пошевелиться, чтобы не прервать тонкую нить, которая протянулась между ними.

— Повелителя звали Карл. Он часто спускался вниз, иногда показывался, иногда просто следил за нашей жизнью. Вампира нельзя заметить, если он не хочет, но почувствовать можно. Все мы умели чувствовать Повелителя. Отец говорил, что это — потому что живем рядом, и предки наши жили, и предки наших предков. Ты когда-нибудь видел, как вампир кровь сосет? Хотя, чего это я спрашиваю, откуда…