Выбери любимый жанр

Преступники и преступления. Законы преступного мира. Обычаи, язык, татуировки - Кучинский Александр Владимирович - Страница 13

Изменить размер шрифта:

Пять тузов в одной колоде

В тюрьмах и лагерях карты занимают особое место. Такие старинные русские забавы как терц, очко, сека, рамс, бура и стос укоренились в зонах еще в начале 30-х. Тогда и начали писаться законы карточной игры (не путать с правилами игры). Карты стали вершителями зэковских судеб: за одну ночь они делали богачами и разоряли, калечили и убивали, делали петухом или парашником. Но в них продолжают играть, ибо обязаны это делать. Уголовный авторитет приходит к зэку вместе с карточным фартом. Если ты не игрок, то, в лучшем случае, — мужик.

Законы воровского братства обязывали законника знать все азартные игры вплоть до рулетки и «Блэк Джека». Свою судьбу вор в законе, находящийся на воле, мог испытать в шалманах и катранах — притонах для азартных игр (сегодня к ним присоединились казино). Когда вор переступал КПП лагеря или тюрьмы, вместе с ним приходили и карты. Сегодняшние авторитеты не брезгуют традиционными лагерными играми, но уже могут дуться и в «покер», и в «преферанс», и даже в «бридж».

Каковы же законы лагерной игры? Речь будет идти о жестких традициях, которые пришли в зону 60 лет назад и соблюдались десятилетиями. Прежде всего, играть нужно под интерес, иначе это западло для барака. В «банк» ставили деньги, табачные изделия, спиртное, предметы туалета и одежду. Играть на постельное белье и паек во многих лагерях строго запрещалось: их считали неприкосновенным имуществом и называли кровью. Если авторитет узнает, что кто-то поставил на кон подушку, простыни или хлеб, следовала расправа: воровские быки могли отмолотить обоих зэков, обложить штрафом или отлучить их на месяц от карточных баталий. Но иногда карточным азартом бывает охвачена вся зона, и тогда на обычаи попросту плюют.

Академик Дмитрий Лихачев, сосланный в конце 20-х годов на Соловки, в своей статье «Карточные игры уголовников» писал:

«В общих ротах бывают случаи проигрышей паек хлеба на месяц и больше вперед. В 13-й роте зимой (1930 год. — Авт.) картежная игра достигла огромных размеров. Сперва играли на барахло и тряпки, потом на пайки хлеба, дальше — на обеды и ужины. Проигранное даже „под ответ“ переходило из рук в руки и, наконец, скопилось у трех лучших игроков камеры. Проиграли в общей сложности 150 человек. Некоторые оказались „в замазке“ на целых три месяца. Были устроены собрания ротным начальством, на которых предлагалось прекратить выплату долга, т. к. люди едва могли держаться на ногах от голода, но никакие уговоры не привели ни к чему. Когда вопрос ставился на голосование, то все проигравшие голосовали за отдачу проигранных пайков. В конце концов, по почину санчасти, пришлось прибегнуть к принудительному кормлению в коридоре и обыскивать после еды, чтобы хлеб не „затыривали“ (хлеб, например, прятали в пах)».

Играть можно и в долг — под ответ. В этом случае оговаривался срок, когда долг будет погашен. Надувать партнера — себе же во вред. С должником поступали круто — пускали по кругу. Победитель, не дождавшийся в положенный день денег, курева или тряпок, объявлял о западле ворам. Те уже решали, что сотворить с должником. Обычно его били целой группой. Назначались шесть-семь бойцов, которые становились в круг. По центру находился заигранный с вытянутыми по швам руками. Отбиваться или защищаться он не имел права: за это назначалась дополнительная кара. Процесс назывался «расплатиться красным». Проштрафившегося игрока избивали до тех пор, пока его партнер не остановит экзекуцию. Если проигрыш был большой, жертву могли и искалечить. После круга долг списывался — должник расплатился. Зона ставила его в один ряд со стукачами и педерастами, а это еще хуже, чем мордобой.

Был случай, когда законник проиграл двести рублей. Расплатиться на месте он не смог. Садясь играть, вор рассчитывал на шестерку, посланного за деньгами полчаса назад. Когда гонец наконец прибыл и сообщил, что денег нет, должник молча пошел в переплетный цех и острым ножом отрезал два пальца на левой руке. Замотав пальцы в носовой платок, он отдал их победителю. Это была равноценная замена. Для зэка играют роль не столько деньги, сколько сама игра и лагерный обычай. Расплатившись пальцами с партнером, вор жестоко избил шестерку, который подставил его.

Со временем экзекуции должников изменялись. В 60-х годах заигранного мог избить его партнер, не дожидаясь вердикта авторитетов. Мордобой проходил публично, и должник все так же стоически терпел удары. Затем казнь стала изощренней: картежнику насильно наносили татуировку похабного содержания. Могли выколоть матерщину или нарисовать козла с картами, подписав: «Я играю как козел». Были случаи, когда кололи татуировку на лоб или щеку. С владельцем такого клейма посмел бы соорудить банчок лишь его «коллега».

Все чаше мордобой заменялся процессом менее болезненным, но более постыдным. За невозвращенный долг могли опустить. Победитель имел право собственноручно совершить половое насилие, а мог и пожаловаться авторитету. Тот выделял «сексуальных агрессоров», которые и опускали проигравшего. Последний становился петухом и перебирался в петушиный угол. Опущенного зэка могли наградить татуировкой пассивных гомосексуалистов: пчелами на ягодицах или чертом, раздевающим женщину. Вскоре появилась наколка, указывающая, что зэка опустили именно за карточные долги: карточные масти на ягодицах.

В последние годы массовые казни должников в ИТК утратили былую популярность. Зачастую выбивать долги приходится одному победителю, за которым сохраняется былое право избить, опустить, наколоть. От того, как он сумеет выбить долг, во многом зависит и его авторитет. В главе «Устав воровского братства» я упоминал о положенце Романцеве, который убил соседа по отряду лишь за то, что тот помешал ему опустить должника. «Иначе я сам стал бы козлом», — пояснил Романцев на судебном процессе.

Особой популярностью в зоне пользуется игорная ставка для всеобщей потехи. Например, проигравший садится на верхние нары и целый час орет какую-нибудь глупость. Или всю ночь спит, сидя. Тут уж фантазиям нет предела. Один картежник доигрался до того, что в самый разгар рабочей смены вдруг вышел на центр цеха и стал читать детские стихи. Молоденький сотрудник ИТК опешил и побежал за подмогой. Чтеца-декламатора доставили в санчасть. Лежа на койке, он продолжал отдавать долг. Отчитав положенное время, зэк объяснил свою «немощь» и отправился в ШИЗО. В 30-е годы на Соловках была в моде ставка «1000 тараканов»: проигравший должен поймать 1000 насекомых и предъявить их «счетной комиссии». Иногда охота за тараканами затягивалась на неделю, а то и больше.

Каждая карточная партия облагается определенным налогом, который идет в воровской общак. Сумма устанавливается законниками и для всех игр разная. При подсчете зэки бумагой и карандашом не пользуются: дефицит, да и рискованно. Очки «записывают» спичками, выкладывая их в символическом порядке (скажем, спичка вдоль — пятьдесят, поперек — сто). При сложных арифметических действиях игроки могут нанять «счетчик» — зэка, который будет прибавлять и отнимать, умножать и делить. Услуги счетчика оплачиваются.

О лагерных играх Дмитрий Лихачев вспоминал так:

«Все игры вообще делятся на „фраерские“ и на „шпанские“ — „свои“. Шпанских игр не много: штос или стос, в произношении шпаны, иначе говоря „разбойницкая“, бура, рамс и терс (или терц). Все прочие — фраерские. Жулик может играть в фраерские игры, но только с фраером же и „для понта“, если он хочет сойти за фраера из каких-либо целей, между прочим, и для того, чтобы его „наколоть“ на приличную сумму. Для этого он подтасует, сдаст и сыграет, как заправский фраер. Низшие разряды шпаны — „вшивки“ или так называемые „веселые нищие“ играют еще в очко, петуха, и эти игры довольно распространены в их среде, но настоящие „духовые“ смотрят на них с презрением. В довоенное время с картами сильно конкурировала ныне почти исчезнувшая игра в кости. Из картежных игр бура и рамс проникли в воровскую среду позднее. Наибольшим и почти единственным распространением в Соловках пользуются две игры: стос и бура. Из них излюбленнейшая — стос. Игроки из „своих“ уверяют, что удобства и достоинства этой игры заключаются в том, что она играется очень быстро и в любой момент, в случае какого-нибудь шухера, может быть прервана, тогда как терц и раме требуют спокойной обстановки. Наиболее азартные — стос и терц. Бура — „легкая игра“, не для серьезных игроков. Шпанский стос отнюдь не является фраерской игрой на случай. Бывают мастаки, которые умудряются из десяти „сеансов“ — шесть выигрывать наверняка. Соль всего дела заключается в чрезвычайно интересном явлении узаконенного в известной мере шулерства. Сговариваются играющие очень быстро: „Игра есть?“ — „Есть!“. Моментально появляются карты».

Перейти на страницу: