Все могут короли - Крушина Светлана Викторовна - Страница 25

Торопливым, отнюдь не торжественным шагом Эмиль прошел через зал и приблизился к алтарю. Облачение его тоже с натяжкой можно было назвать парадным: украшенный вышивкой камзол и черный, с золотым подбоем плащ выглядели нарядными, но и только. Готовясь к церемонии, Эмиль наотрез отказался облачаться в шитый золотом, жесткий и топорщащийся коробом плащ и парчовое платье. Впервые в жизни он мог сам решать, как и в чем появляться на людях, и поспешил воспользоваться этим правом.

Приблизившись к алтарю, Эмиль преклонил колена и дал знак служителю Прайоса начинать службу. Довольно бойко тот начал нараспев читать молитвы, но никакой торжественности в его голосе и движениях не было. Совершенно ясно было, что ему не по себе. Никогда ему не приходилось быть в центре внимания при таком стечении важных господ, да еще в присутствии особы августейшей крови. Склонив голову, Эмиль терпеливо ждал, пока будут прочитаны все положенные молитвы, но терпение его быстро иссякало. Ему, который никогда особо почтительно не относился к богам, церемония казалась пустой тратой времени. К тому же, ему не нравилось перешептывание гостей за спиной — или оно только чудилось ему? Он очень жалел, что со своего места не может видеть Карлоту; все эти шепотки, реальные или воображаемые, доносились как раз с той стороны, где стояла принцесса. Наконец, настала долгожданная минута. Старший священник с благоговением взял с бархатной подушки королевский венец и, неся его в вытянутых руках, обошел алтарь и приблизился к Эмилю. Юноша поднял голову. Священнослужитель продолжал взывать к Прайосу, убеждая его одарить будущего правителя небесной мудростью, и венец уже почти коснулся волос Эмиля, когда вдруг раздался громкий, звучный, гневный голос Карлоты, заглушивший слова молитвы:

— Остановитесь! Этого не должно быть! Колдун не может носить корону!

Подхватив тянущийся за нею подол платья, Карлота двинулась к алтарю, высоко подняв голову. Люди перед ней расступались. Служитель Прайоса замолк и в изумлении уставился на принцессу. Едва оглянувшись на сестру, Эмиль быстро поднялся и решительным движением забрал корону из рук священника. По зале пронесся гул. Эмиль повернулся спиной к алтарю, быстрым взглядом окинул собравшихся и водрузил венец на свою голову. Карлота ахнула и остановилась, как будто споткнувшись.

Улыбнувшись торжествующе, Эмиль медленно ступил на первую ступеньку, ведущую от алтаря в залу.

— Вместе с этим венцом, — проговорил он громко, и его низкий голос эхом отразился от облицованных полированных камнем стен, — принимаю я имя, данное мне вами, моими подданными. Отныне называюсь я Барден и повелеваю вам забыть мое прежнее имя. Склонитесь же перед вашим королем.

Он ступил на ковровую дорожку, и стоявшие по сторонам от прохода люди медленно зашевелились, склоняя головы и сгибая спины. "Ваше величество", — пробежал по толпе множественный шепот. Одна лишь Карлота стояла прямо, вздернув подбородок, и когда Эмиль приблизился к ней, она смело, с вызовом, взглянула ему в глаза. Но уже спустя несколько мгновений она отвела взгляд, склонила голову и присела в глубоком, почти до пола, книксене.

— Ваше величество, — пробормотала она и приникла губами к протянутой ей августейшей руке.

Книга первая. Барден

Часть 2. Император

— 1-

Замок пал на третий день.

С холма, где расположился император в окружении приближенных офицеров и адъютантов, казалось, что весь он охвачен пламенем. Но император знал, что горят только две южные башни. Он сам дал распоряжение поджечь их, как только его войска войдут внутрь стены. Ему не нужны были горелые развалины, как не нужен был, впрочем, и замок в полной неприкосновенности; ему нужно было только создать хаос и заставить людей паниковать. Он знал, что одно его имя действует на защитников замка устрашающим образом, но хотелось усилить эффект, насколько возможно.

Замок дался ему большой кровью. Не отличаясь изяществом архитектурных форм, он обладал высокими и мощными стенами и был очень удачно расположен в стратегическом смысле. К тому же он служил укрытием для скаанского короля и его семьи, а потому защитники его бились особенно яростно. Но сегодня все было кончено.

— Я должен войти туда, — низким голосом проговорил император, не оглядываясь на адъютантов, застывших за его спиной. Он стоял, повернувшись лицом к павшей твердыне, и смотрел на черные жирные столбы дыма, пятнавшие небо. Он вдыхал запахи гари и крови и слушал звон оружия и невнятные крики сражающихся. Когда-то его от всего этого тошнило. Теперь уже — нет. — Приведите мне коня.

Адъютантов было двое. Оба они были очень молоды. Как и император, они были облачены только в легкую броню. Тот из них, что казался постарше, был высок, сероглаз и предельно серьезен. Он тоже смотрел на замок, плотно сомкнув губы и сдвинув брови. По глазам его было видно, что ему очень хочется оказаться там, за этими горящими стенами, но служба удерживает его рядом с императором, за безопасность которого он отвечает больше чем головой — честью. При последних словах императора неподвижное смуглое лицо его чуть дрогнуло, глаза ожили.

— Не стоит торопиться, ваше величество, — отозвался он с едва заметными нотками сожаления в голосе. — В замке еще идет бой, лучше подождать несколько часов, пока все стихнет.

Император медленно повернулся и в упор взглянул на юношу. Его желтые глаза встретились с серыми глазами адъютанта, и последний сразу понял мелькнувшее в них выражение. Оно не предвещало ничего хорошего.

— Я поеду в замок, — медленно, делая паузу после каждого слова, повторил император. — Позаботься привести мне коня, Альберт!

Сероглазый быстро поклонился и ушел. Император снова повернулся туда, где в эти минуты уже внутри крепостных стен кипела битва.

— Надеюсь, мой приказ относительно местных женщин довели до сведения боевых офицеров? — спросил он у второго адъютанта. — Мне нужно, чтобы он был исполнен в точности.

Второй молодой человек был хорош собой, как девушка. Темные кудри оттеняли девичьи нежную белизну его лица, а четкий излом бровей подчеркивал мягкость и глубину зеленовато-серых глаз. Как и его старший товарищ, этот красавец взирал на императора с непритворным почтением.

— Не извольте беспокоиться, ваше величество. Ни одну женщину не тронут и пальцем. Но, должен вам доложить, многие были недовольны вашим распоряжением. Видите ли, люди считают, что они вполне заслужили…

— Плевать мне, что они там считают, — оборвал его император. — Они нужны мне целыми и невредимыми. Если солдатам нужны девки — так едва ли не целая сотня шлюх притащилась сюда вслед за нами… Или пусть поищут себе подружек в деревне.

Они немного помолчали, прислушиваясь к звукам сражения, которые услужливо доносил до них ветер.

— Ваше величество, разрешите спросить?.. — не слишком уверено заговорил адъютант, уткнув взгляд куда-то в середину широкой, слегка сутулой спины императора.

— Ну?..

— Зачем вам все эти женщины? Кого вы ищете?

Император чуть шевельнул плечом, как будто доспех мешал ему. На его подвижном лице появилось странное выражение, которого адъютант видеть не мог, а если бы мог, то очень удивился бы: это было выражение ностальгической грусти, совершенно неуместное здесь, на поле битвы. Неуместно оно было так же и на лице императора, который славился — в особенности среди солдат, — своей холодной жестокостью.

— Кого ищу? — переспросил он без гнева. — Узнаете, когда найду.

Вернулся Альберт. Он вел за собой прекрасного горячего коня под седлом. В свободной от поводьев руке он нес боевой шлем.

— Ваше величество! Я привел вашего коня. Прикажете сопровождать вас?

— Прикажу, — повернулся к нему император. — Поедете со мной оба, на сборы даю вам пять минут, — он прищурился на шлем. — Что это у тебя?

— Шлем… Вам лучше надеть его, мало ли что случится, все-таки сражение.