Громбелардская легенда - Крес Феликс В. - Страница 2

— Ради всех сил на свете, дочка…

Потом добавил все с той же грустью:

— Без подстежки, в мундире дыра… Юбка мятая и грязная, а сапоги, могу побиться об заклад, месяц не чищены. Ты посмешище и дурной пример для солдат. Я сделаю все, чтобы прервать твою военную карьеру, ибо твой вид — оскорбление для меня и других офицеров. Я пошлю рапорт твоему коменданту в Рине.

Видно, некие темные силы решили сделать все, чтобы окончательно ее уничтожить, ибо как раз в этот момент плохо застегнутая пряжка разошлась и меч чуть не упал на пол — она едва успела его подхватить. Арген даже бровью не повел, словно подобное было для его офицеров чем-то совершено нормальным. Он лишь смотрел на нее, будто ожидая, что сейчас у нее отвалится рука или нога.

— Конец обучению, — сказал он. — Больше стрельбы из лука не будет, я вас отсылаю. У меня для тебя последний… — Он не сказал «приказ». — У меня еще одна просьба. Предстоят кое-какие хлопоты, и я хотел бы, чтобы ты мне помогла.

— Так точно, — тихо отозвалась она, не скрывая отчаяния.

— Ну, садись.

На столе лежали какие-то бумаги и большой гарнизонный журнал. Он отодвинул все вбок, и они сели по обе стороны стола.

— Ты скверный офицер, Каренира, но вполне приличная и неглупая девушка, — начал он, и лучница поняла, что разговор будет носить совершенно неофициальный характер. — Я хочу сказать, что чувствую себя виноватым, поскольку мог сделать из тебя солдата, но не слишком пытался. С самого начала я считал, что твоя миссия здесь закончится… ничем. Ну ладно. У меня есть для тебя задание, слишком, пожалуй, трудное для некоторых моих офицеров. По крайней мере для тех, которые у меня под рукой. Поэтому я подумал о тебе.

Она вытаращила глаза.

— Я получил письмо от мудреца Шерни, — продолжал он, делая вид, что не замечает выражения ее лица. — От Дорлана-посланника.

Это имя было известно во всем Шерере, и от удивления она просто остолбенела. Комендант Арген получал письма от величайшего мудреца мира! От самого могущественного из всех, когда-либо принятых Шернью!

— По каким-то причинам Дорлан-посланник не может появиться в Бадоре. Не знаю почему, это его дело, оно не должно волновать ни тебя, ни меня. Он оказывает мне великую услугу, объясняя причины, по которым стервятники в последнее время облюбовали эту часть гор. — Он чуть поморщился, упоминая о крылатых разумных. — В течение нескольких ближайших дней он будет в окрестностях Кривых скал, это в двух днях пути отсюда, впрочем, ты получишь проводника. Там ничего нет, не знаю, зачем мудрецу Шерни… но это нас тоже не волнует. У меня немало сомнений и вопросов к Дорлану. Ты доставишь ему письмо от меня. — Он взял со стола запечатанное письмо. — Ты из хорошей семьи, знаешь историю Шерера, насколько мне известно, немного говоришь по-дартански, — перечислял он.

— Я год служила в дартанском гарнизоне… собственно, в пограничье.

— Я помню, мне известен твой послужной список. Именно поэтому я предпочитаю послать к Дорлану тебя, а не медведя, который знает одни уставы и умеет размахивать мечом. А самое главное — то, что ты мало знаешь о Тяжелых горах и стервятниках. Сомневаюсь, чтобы у Дорлана-посланника было время и желание заниматься писаниной. Ответы на мои вопросы он передаст наверняка устно, а ты их запомнишь и повторишь мне слово в слово. У моих офицеров давно уже сложилось мнение обо всех этих делах, так что если я пошлю одного из них, то он запомнит лишь то, что сам сочтет важным, ибо так действует человеческий разум. Я рассчитываю, что ты запомнишь все без исключения и повторишь мне в точности, а я сам отделю зерна от плевел. Возьмешь пятерых легионеров в качестве сопровождения. В горах спокойно, но я хочу, чтобы тебе ничто не угрожало. Эта миссия, хотя и не носит военного характера, крайне для меня важна. Кроме того, как проводник и помощник, с тобой пойдет десятник Барг, из арбалетчиков. Мне кажется, несмотря ни на что, вы довольно неплохо сотрудничали.

— Да, я очень… — Она запнулась. — Очень его люблю, — тихо закончила она, ибо это не имело никакого значения.

— Так я и думал. Это все. Вот письмо, отправляешься завтра, еще до рассвета.

Она вскочила.

— Так точно. Я… спасибо.

Когда она была уже у двери, он сказал ей вслед:

— Надеюсь, ты справишься.

Ей стало ясно, что ей дали шанс. Что надсотник не хочет, по каким-то причинам, писать рапорт в Рину. Очень осторожно она закрыла за собой дверь.

Л. С. И. Рбит, огромный бурый кот из породы гадбов, имя которого знаменито было во всем Громбеларде, друг и заместитель Басергора-Крагдоба, короля гор и горных разбойников, ленивой трусцой преодолевал милю за милей. Миссия его была крайне важна — настолько важна, что он не мог поручить ее никому из своих подчиненных. Он должен был отыскать укрытия трех больших местных отрядов, оценить их силу и методы командования ими. Завершившаяся какое-то время назад военная облава значительным образом изменила соотношение сил в окрестностях Бадора. Рбит хотел знать, кто здесь сейчас правит; с недавнего времени до него доходили всевозможные слухи и сплетни…

Вопреки распространенному мнению, дикие горные банды, бродившие по громбелардским ухабам, отличались незаурядной дисциплиной. С незапамятной поры всегда существовал вождь разбойников, который был сильнее других и которого — по крайней мере номинально — все считали своим предводителем. Однако руководство это осуществлялось по-разному. Из уст в уста передавались имена нескольких разбойничьих вожаков, правивших в Тяжелых горах железной рукой, — но сотня других навсегда исчезла в мраке забвения. Однако уже несколько лет Тяжелыми горами владел человек по прозвищу Крагдоб — что означало «хозяин» или «король». Почти каждый предводитель разбойников брал себе это имя, но почти никто не в силах был заставить подчиненных к нему по этому имени обращаться… Однако на этот раз его носил человек, который стал легендой уже при жизни. Никто никогда не правил горами столь решительно; никто прежде не пользовался столь всеобщим признанием и уважением.

Рбит появился под Бадором, чтобы проверить, не дала ли какой-либо трещины власть его друга. Порой случалось, что некая группа чересчур набиралась сил; бывало, что предводитель такой группы начинал строить далеко идущие планы…

Маленькое пятнышко, висящее под низкими тучами, наверняка не привлекло бы ничьего внимания ни в какой другой части света. Но здесь, в сердце Тяжелых гор, птицы были редкостью. В особенности большие птицы… Рбит припал к земле и застыл неподвижно; бурый мех был почти незаметен на фоне окрестных скал, а довольно широкий и длинный, не слишком набитый мешок, прикрепленный к спине, сливался с ними еще больше… Рбит увидел стервятника.

Разумный крылатый хищник не представлял для него серьезной угрозы; стервятники почти никогда не нападали на путников, как на четвероногих, так и двуногих. Однако для последних они представляли смертельную опасность — ибо умели защищаться. По странной прихоти Шерни, ни один человек не в состоянии был сопротивляться силе взгляда и голоса стервятника. С котами дело обстояло иначе. Кошачий разум, являвшийся, судя по всему, неудачным творением Полос, не понимал сущности сил, правивших миром. Не чувствуя Шерни, коты прямо-таки демонстративно выказывали свою к ней неприязнь. Ни один кот никогда бы не стал посланником Полос — подобное было невозможно. Но странный недостаток — невозможность абстрактно мыслить, давал четвероногим разумным своеобразную независимость и неуязвимость. На армектанской Северной границе, где Шернь граничила с другой висевшей над миром силой, Алером, люди, оказывавшиеся под чужим небом, теряли самообладание. Ощущение того, что ты вдруг оказался не на своем месте, было столь пронизывающим, что самые отважные воины падали духом. Коты ничего подобного не ощущали. Здесь же, в дождливой провинции, именовавшейся Облачным краем, сила взгляда стервятников на них не действовала и угрозы не представляла. В схватке с котом крылатый хищник мог рассчитывать лишь на остроту когтей и клюва. Но против громадного громбелардского гадба подобного оружия недостаточно…