Новейшая книга фактов. Том 3. Физика, химия и техника. История и археология. Разное - Кондрашов Анатолий Павлович - Страница 72

• Предыдущая
• 72/105
• Следующая

Русский царь Иван IV Грозный, опасаясь, что бояре вынудят его отказаться от престола, писал английской королеве Елизавете I: «Буде мятежные бояре меня одолеют и низложат, то обещай мне дать у тебя в Англии приют. Буде же с тобою подобное приключится, то я дам тебе приют в Москве». В своем ответе Елизавета умолчала о приюте, а писала лишь об условиях торгового договора. Иван отреагировал следующим образом: «Я тебе писал о своих государевых нуждах, а ты мне отвечаешь о нуждах твоих мужиков торговых, и вышла ты как есть пошлая дура». Некоторые историки утверждают, что слова «пошлая дура» во времена Ивана Грозного имели смысл «простая девица», но другие полагают это утверждение безосновательным.

Самой большой каменной крепостью в России был Белый город – комплекс крепостных сооружений, представлявший собой третий пояс обороны Москвы и примыкавший на левом берегу реки Москвы к Кремлю и Китай-городу. Построен он был в 1585–1593 годах под руководством русского зодчего Федора Савельевича Коня. Каменные стены толщиной до 4,5 метра возводились на упругом основании из деревянных свай и распорок и белокаменного бута в расчете на сопротивление артиллерийскому обстрелу. Надземная часть стен и башен была облицована традиционным для сооружений Москвы белым камнем, что и дало крепости ее название. Огибая Кремль и Китай-город в виде буквы «С», Белый город достигал 10 километров в длину и имел 27 башен, из которых 10 были проездными. С внешней стороны его защищали: с запада – наполненный водой ров и река Черторой, с востока – река Яуза. Для пропуска вод реки Неглинной, пересекавшей территорию Белого города, имелось специальное устройство – «труба». Современники считали эту крепость одной из самых мощных в Европе. В 1770—1780-е годы стены и оборонительные сооружения Белого города «за излишней ветхостью и неудобностью» разобрали; на месте их устроили бульвары. Память о крепости сохраняется в ряде названий Бульварного кольца (Покровские, Сретенские, Никитские ворота).

Оба самозванца выдавали себя за царевича Дмитрия Ивановича (1582–1591), сына царя Ивана IV Грозного и Марии Нагой. Царевич Дмитрий после смерти в 1584 году отца был отправлен в Углич вместе с матерью Борисом Годуновым, опасавшимся соперничества Нагих в борьбе за власть. В Угличе он и погиб. В настоящее время существуют две версии о причинах смерти царевича: он либо был убит по приказу Бориса Годунова, желавшего устранить претендента на престол, либо нечаянно закололся ножом в припадке падучей болезни. Вскоре после смерти царевича получили широкое распространение слухи, что убит был не Дмитрий Иванович, а другое лицо. Слухи эти были использованы польскими феодалами для выдвижения самозванцев (Лжедмитрий I и Лжедмитрий II) и агрессии против Русского государства.

Под названием «Семибоярщина» вошло в историю российское правительство, образовавшееся после свержения в июле 1610 года царя Василия Ивановича Шуйского. В состав «Семибоярщины» вошли члены Боярской думы, оказавшиеся в то время в Москве: князья Ф. И. Мстиславский, И. М. Воротынский, А. В. Трубецкой, А. В. Голицын, Б. М. Лыков, И. Н. Романов и Ф. И. Шереметев. Одним из первых решений этого правительства было постановление не избирать царем представителей русских родов. В августе 1610 года «Семибоярщина» заключила со стоявшими под Москвой поляками договор, признававший русским царем Владислава, сына польского короля Сигизмунда III. Стремясь сохранить свои привилегии, аристократическое правительство добилось включения статей, ограничивавших права Владислава (принятие православия еще в Смоленске, обязательство жениться только на русской, ограничение количества приближенных лиц из поляков). Опасаясь выступлений москвичей и не доверяя русским войскам, «Семибоярщина» совершила акт национальной измены: в ночь на 21 сентября тайно впустило в Москву польские войска. С октября 1610 года вся реальная власть была сосредоточена в руках военных руководителей польского гарнизона, но «Семибоярщина» номинально функционировала вплоть до освобождения Москвы народным ополчением под руководством Минина и Пожарского в октябре 1612 года.

Смутное время закончилось в 1613 году избранием на московский престол нового царя, которым стал 17-летний Михаил Федорович Романов. Обычно считается, что выбор остановился на нем потому, что Романовы состояли в дальнем родстве с прервавшейся династией Рюриковичей. Однако многие боярские фамилии были связаны с Рюриковичами более тесными династическими узами, чем Романовы, – и знатнейшие из них стремились занять освободившийся трон. Но Русскому государству в то время нужна была компромиссная кандидатура, стоящая в стороне от дворцовых интриг и способная в будущем усмирить честолюбивый пыл соперничавших кланов. На эту роль, как никто другой, подошел юный Михаил Романов. Отца его, Федора Никитича, еще во времена царствования Бориса Годунова обвинили в заговоре против царя, насильственно постригли в монахи (вместе с женой), а имущество конфисковали. После этих страшных для семьи событий мальчик некоторое время жил у тетки в Москве, а затем с матерью, инокиней Марфой, – в Ипатьевском монастыре под Костромой. Когда Михаила Романова избрали на трон, отец его находился в польском плену и возвратился в Москву, когда Михаил Федорович уже три года царствовал. Почти сразу Федор Никитич был избран патриархом под именем Филарета. Объединение усилий царя-сына и патриарха-отца позволило России относительно быстро и спокойно залечить раны Смутного времени и наладить нормальную жизнь.

Первой супругой царя Михаила Федоровича была Мария Долгорукая. Женитьба состоялась в сентябре 1624 года, но на другой же день после свадьбы новобрачная слегла в постель и в январе 1625 года скончалась. Мало кто сомневался, что эта таинственная болезнь и смерть в царском дворце не обошлись без содействия недоброжелателей. Через год, в январе 1626 года, Михаил Федорович вступил в новый брак. Выбор второй супруги царя сопровождался необычными обстоятельствами. Согласно обычаю (отнюдь не сказочному) по всей Руси разлетелись гонцы сзывать на смотрины невест, достойных царя. В назначенный срок 60 знатнейших девиц в окружении родителей и родичей – бояр и знатных дворян – собрались во дворце. Но ни одна из них царю не приглянулась. Выход из затруднения предложила мать царя – инокиня Марфа. Смотрины надо повторить, но в отсутствие родственников и ночью, чтобы рассмотреть девушек спящими, когда их «лики не смущены и не затуманены волнением и ожиданием». Во дворце оставили только претенденток на звание царицы и при них по одной прислужнице. Когда дворец погрузился в ночной сон, царь в сопровождении матери начал судьбоносный обход. Они медленно следовали мимо спящих, а скорее притворявшихся спящими, девушек: можно ли было заснуть в такую ночь! После обхода мать обратилась к сыну с расспросами, на кого пал его выбор? Как же она была поражена, услыхав, что его избранницей стала прислужница одной из знатных девиц. Мать упрашивала царя изменить решение и подумать, как будут оскорблены его выбором князья и бояре. Но Михаил Федорович оставался тверд и неумолим. Скоро выяснилось, что понравившаяся царю девушка – живущая у Стрешневых дальняя их родственница и однофамилица, дочь незнатного можайского дворянина. Ей трудно бывает в неродном доме, где порою круто обходится с ней богатая ее родственница, прибывшая на смотрины. Но молодая девушка кротко и безропотно переносит все жизненные тяготы. Эти сведения еще более укрепили решимость царя взять в жены именно эту девушку. Уговоры матери были сломлены последним доводом: мы сами столько страдали, неужели можно отвергнуть избранницу сердца только из-за ее бедности и несчастий? Утром решение царя было торжественно объявлено во дворце и народу. Знатные барышни, распрощавшись с надеждой стать царицей, чередой подходили поцеловать ручку счастливой избранницы – Евдокии Лукьяновны Стрешневой. А русская Золушка никак не могла поверить в произошедшее с нею чудо. Каждую она обнимала и целовала. Вчерашняя госпожа царской невесты с рыданиями бросилась в ноги, умоляя о прощении. Кроткая и жалостливая Евдокия, не держа зла, подняла ее и призвала разделить с ней ее нечаянную радость. Рассказывают, что Лукьяна Стрешнева, отца выбранной царицы, посланцы Михаила Федоровича нашли в поле за сохой, которую он никак не хотел оставить, торопясь допахать ниву. Михаил Федорович и Евдокия Лукьяновна жили счастливо, в мире и согласии, со временем у них родились три мальчика и семь девочек.

• Предыдущая
• 72/105
• Следующая