Цветы Сатаны - Альтер Поль - Страница 43

• Предыдущая
• 43/45
• Следующая

— Если вам тяжело, мистер Сатклиф, мы можем поговорить в другой раз.

— Нет, зачем же… Голова моя сейчас так пуста, что я готов выслушать самые худшие новости. Меня теперь ничто не взволнует.

Инспектор какое-то время всматривался в его лицо, потом спросил:

— Вы уверены? Так и быть… В конце концов вы правы, лучше уж побыстрее покончить с этим. Кстати, за это время мы узнали кое-что от доктора Киндли, который, напомню, служит в клинике доктора Жордана и, более того, был его правой рукой и другом в некотором роде. Он ему многим обязан и в профессиональном плане, став его заместителем. Взамен он сам в свое время оказал услугу доктору Жордану, если можно так назвать, и с этого начались все проблемы. Киндли долго молчал, прежде чем признался нам в одной существенной детали, серьезной ошибке с его стороны, явившейся загвоздкой этого дела. Видите ли, миссис Дебра Жордан… Но, я полагаю, вам все уже известно, не так ли?

Дождь прекратился. Отведя глаза от Портсмута, огни которого сверкали в ночи, подобно бриллиантовой ленте на бархатном ложе шкатулки, Питер повернулся к Дебре, спавшей в постели, затем вернулся в маленькую гостиную. Он сел в кресло и еще раз просмотрел дневник Виолетты. Его не переставало интриговать различие в чернилах. На вырванных страницах при внимательном сравнении они действительно выглядели настолько свежими, что он удивлялся, как не заметил этого раньше.

Он долго всматривался в бледно-фиолетовые страницы, силясь найти какое-то объяснение, но не находил его. Тогда он решил лечь спать, стараясь не потревожить свою невесту. Ему никак не удавалось заснуть, и он последовал совету, который сам же и давал Дебре. Но принял лишь одну таблетку снотворного, так как вставать надо было рано и быть по возможности в хорошей форме.

Атмосфера в спальне странным образом изменилась. Воздух, казалось, потяжелел, уплотнился, стал таким, каким бывал на веранде. Питер заснул и сразу очутился в лесу среди шевелящихся лиан, упорно пытавшихся схватить его, обвить его члены, тело, проникнуть в мозг, чтобы впрыснуть в него свой яд…

Шевелились растения неторопливо, да и сам он перемещался безвольно, с трудом и страшно неуклюже; они свертывались кругами, как змеи, разворачивались, как щупальца, но вместо присосок на них были цветы… Самые прекрасные цветы, какие только можно себе вообразить. Они были невиданных форм и расцветок, экзотичные и сладострастные и испускали такой волнующе-тревожный аромат, что он парализовывал мозг, рассудок, лишал самой твердой уверенности. Любопытно, но некоторые из них пели, сливаясь в изумительно гармоничный хор женских голосов. А другие читали стихи, от слов которых вибрировала душа: поистине цветы красноречия…

Они звучали завораживающей мелодией, несравнимой по силе и коварству с пением сирен… Созвучия были нежными, как кожа младенца, шелковистыми и упругими, как кожа красавицы метиски, сладкими, как мед, и пленительными, как запах ванили. Они горячили сердце, восторгали душу. И эти мгновения наивысшего блаженства вдруг были сметены мощным дыханием, порывом обжигающего ветра пустыни. Питер так остро ощутил этот жар, что проснулся весь в поту.

Не двигаясь, он продолжал лежать в темноте, пытаясь прийти в себя, прогнать воспоминания об этом странном и зловещем сновидении, но ощущение жара и духоты не проходило. Что-то непонятное тревожило и угнетало его…

«Что-то, находящееся в этой комнате…»

Он чувствовал присутствие постороннего. Ночь была такая темная, что Питер буквально ничего не различал в спальне, но его не покидала уверенность в том, что кто-то стоит перед ним… Напрягшись, он смутно различил тень, едва видимую на фоне почти незаметного голубоватого света, идущего от окна.

Она пристально смотрела на него — он был в этом уверен, хотя и не видел ее глаз. Вспомнился призрак Виолетты, описанный Деброй, и тогда ему почудилось, что он различает их.

«Большие бесцветные глаза, слабо мерцающие в темноте…»

С тысячью предосторожностей он ощупал место на постели рядом с собой, но Дебры там не было. Подумалось, что кошмар продолжается, хотя он и был уверен в обратном.

Чувствуя, как стучит в висках кровь, Сатклиф протянул левую руку к прикроватному столику у изголовья, пытаясь нащупать кнопку лампы. Все тело его задрожало, когда он нашел ее, но страх, раздиравший его, оказался несравнимым с тем же чувством, когда он включил свет.

Недвижная, со странной улыбкой на губах, перед кроватью стояла Дебра. Ее глаза светились каким-то невыразимо радостным светом, от которого кровь стыла в жилах.

Оцепенев, Питер заметил в ее руке большой кухонный нож. Рука медленно поднималась.

Питер со вздохом раздавил в пепельнице очередную сигарету и сказал:

— Можете поверить, инспектор, я был так напуган этим видением, что и мизинцем бы не смог шевельнуть, если бы она в тот момент кинулась на меня. А ведь она уже была готова к этому. Но не сделала… Выронив нож, которым замахнулась, она зарыдала, забилась в истерике…

Мне удалось успокоить ее, и мы после этого разговаривали, и даже очень долго. Я думал, что кризис миновал, что Дебра пришла в себя и я могу оставить ее на время одну, чтобы пойти вызвать врача… Но теперь вам ясна печальная картина, которая предстала передо мной, когда я вернулся. Врач, который занялся ею, увидев изрезанные руки, еще надеялся, что может ее спасти. Ничего он не смог сделать. Она не боролась за жизнь. Теперь она уже никому не принесет вреда.

— Значит, вы все знаете?

— Да, все. У нас было время поговорить по душам. Но как вам-то удалось все понять, инспектор? Кто же она была, эта миссис Жордан?

— Сперва было запоздалое сообщение доктора Киндли. Затянувшееся отсутствие патрона настолько обеспокоило его, что он добровольно поведал нам то, что тщательно скрывал от меня сам доктор Жордан. Оказывается, Дебра Жордан провела пять лет в его собственной клинике после убийства, совершенного в состоянии безумия. Семнадцати лет она убила своего отца и двух маленьких детей в том самом Бондлае в Сомерсете, где мы потеряли ее след. Влюбившийся в нее Жордан подкупил Киндли и еще одного специалиста для того, чтобы те официально подтвердили его заключение о полнейшем выздоровлении мисс Дебры Стил — это ее девичья фамилия, — которая зарезала своего спящего отца, будучи невменяемой, и стало быть, не должна нести никакой ответственности. Поступил он так, чтобы жениться на ней, что и произошло вскоре после мнимого выздоровления — два года назад. — Пожав плечами, инспектор продолжил: — Вполне понятно, что муж старался сохранить тайну ее прошлого и сделать все, чтобы избежать рецидива. Боялся он этого, когда жена убежала от него, потому-то и молчал. А упомянуть о ее заболевании значило поставить под сомнение медицинскую компетентность, как свою, так и своего коллеги. Вот почему Жордан забеспокоился настолько, что затеял собственное расследование. Он безумно любил ее, раз женился, несмотря на ее болезнь, но он хотел избежать новых драм. К сожалению, я узнал все это слишком поздно.

Одновременно один из здешних полицейских поделился со мной своими соображениями по поводу странного сходства несчастных случаев, произошедших в Марфорде в разное время, с трагической гибелью двух детей в Бондлае. Мне стало известно, что два последних преступления были совершены молодой Деброй Стил. Не очень доверяя совпадениям, мы углубили наши поиски, и обнаружилось, что они с отцом некогда жили в «Могиле Адониса» два или три года и уехали из деревни в 1957 году, то есть в год, когда произошли два других несчастных случая с детьми. Было ей тогда всего пятнадцать, но у нее уже мозги были не в порядке, и вполне вероятно, что в смерти детей виновата именно она. Она не была виновницей драм сорок девятого года, случившихся до смерти Виолетты Гарднер, но, вероятнее всего, узнала о них, а потом занималась подражательством. По словам доктора Киндли, такое часто бывает.

• Предыдущая
• 43/45
• Следующая