Сыщик и вор - братья навек - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/78
• Следующая

Два года уже Женя «смотрел» за зоной. Его слово было законом для всех зэков. С ним считался и Хозяин. Грех ему было на что-то жаловаться. Но он без сожаления оставлял колонию. Послезавтра «прозвенит звонок» и перед ним откроются ворота КПП.

Страна жила бурной жизнью. Глас демократии и перестройка вызвали необратимые процессы. Союз Нерушимый Республик Свободных трещал по швам. События в Прибалтике, Армении, Азербайджане, Грузии, Таджикистане вплотную привели могучую державу на грань развала. Коммерциализация всей страны шла полным ходом. То там, то здесь возникали коммерческие банки, магазины, рестораны. «Цеховики» перестали существовать как класс – они трансформировались в честных кооператоров и бизнесменов.

Женя уже знал, чем он будет заниматься на свободе. В стране было туго с водкой и сигаретами. С сигаретами ладно, а вот без водки никуда. Поэтому он собирался построить под Тригорском, в глухих лесах, подпольный завод по производству фальшивой водки. Бутылки, пробки, наклейки достать не проблема. Он уже прошел полный курс лекций одного теневого дельца, погоревшего как раз на левой ликероводочной продукции. Дело обещало баснословные прибыли.

Да, конечно, коммерция не вписывалась в воровской закон. Но он собирался заботиться не только о нуждах вольного народа, но и о «невинно» осужденных. На зоны водяру ящиками будет слать. Это в какой-то мере его оправдывало. Так отшучивался Женя перед самим собой...

В зоне он числился кладовщиком. У него было свое помещение. В нем он и коротал время, оставшееся до освобождения.

– Скрипач, тут к тебе бродяга с малявой от Мазая, – доложил ему Вареник, его «торпеда».

– Сюда его тащи...

Мазай был вором в законе. Он «смотрел» за всеми зонами Восточно-Сибирского региона. Гонца от него Женя обязан был встретить лично сам.

До него не раз доносился слух, что Мазай грозится поднять на бунт все свои зоны. Он выдвинул администрации условия, предусматривающие серьезные послабления для зэков. Но власти откровенно забили на него болт. Этого Мазай стерпеть не мог.

Из малявы от него Женя понял, что срок его освобождения откладывается на неопределенное время. Завтра подотчетная ему зона должна будет выйти из повиновения администрации. А ослушаться Мазая он не смел.

Первый натиск спецназа внутренних войск зэки отбили градом из плиток, сорванных с тротуаров, стальных острозаточенных прутов и заточек.

Женя мог создать только видимость бунта. Побузили, погоняли с Хозяином порожняки и разбежались. И волки сыты, и овцы целы. Но для него это было западло. Если уж поднимать хипиш, то такой, чтобы на тысячи верст к западу о нем прослышали. Для начала вырезали всех «штабных» и «козлов». Затем взяли в заложники вольнонаемных из промышленной зоны. Потом поперли на внутреннее ограждение. Хозяин потерял над зэками всякий контроль.

К исходу дня к зоне подтянули два десятка спецназовцев. Большего у ментов пока не было. Ведь и другие зоны в этот момент бузили по полной программе.

Ощетинившись пластиковыми щитами, с «демократизаторами» в руках крепко накачанные менты поперли на зэков. Но на первый раз их ждала неудача. Они отступили. Однако готовились к новому броску. На этот раз, как подозревал Женя, в ход могли пойти автоматы. Хозяин получил строжайший приказ сегодня же покончить со смутой. Он получил право использовать для этого все способы подавления бунта.

В сумерках к лагерю подтянулись дополнительные силы. Еще взвод спецназа. К внешнему ограждению подобрались пять «бэтээров». Для устрашения боевые машины повертели своими башнями и дали несколько пулеметных очередей поверх голов.

Но прежде чем пустить солдат на новый штурм, администрация предложила Скрипачу и другим зачинщикам бунта явку с повинной. А остальным – разойтись по своим баракам в ожидании грандиозного шмона.

Хозяин имел основания надеяться на лояльность «смотрящего». Ведь завтра у него заканчивался срок. Еще не поздно остановиться. И тогда, возможно, ему удастся избежать «накрутки» к сроку.

Но Женя не сдавался. Парламентеров он вежливо послал в одно место.

И тогда, ломая ограждение, вперед пошли «бэтээры». За ними устремились автоматчики в бронежилетах. Над зоной разнесся грохот пулеметных и автоматных очередей. Пока еще стреляли поверх голов. Но если бы зэки продолжали оставаться на своем месте, огонь перенесли бы на них.

Но зэки дрогнули. Сначала медленно, а потом все быстрее они стали пятиться назад. И в конце концов их отступление перешло в повальное бегство.

И только Женя, а с ним еще с десяток воров остались стоять на месте. В них не стреляли. В этом не было смысла. Ведь они уже не делали погоды. Но от ударов дубинок и кованых полусапог их не избавили.

Женя упал после третьего удара. Его повалили на землю и принялись методично обрабатывать ногами. Мощный удар по голове выбил из него сознание.

Очнулся он на холодном полу в карцере. Тело разламывалось от боли, ныли отбитые почки, по голове как будто танк проехал. Но он был жив...

А через пару недель ему объявили, что к его сроку добавлены три года.

А спустя три года, перед тем, как он должен был откинуться, на воровском сходе Женю короновали. Он это заслужил.

Высокий, крепко сбитый парень мягко пружинил на ногах, бабочкой кружил вокруг него, подготавливая атаку. Дима ожидал удара, но он все затягивался. И он уже знал почему. Его соперник немного трусил. Не решался атаковать первым.

В конце концов Дима потерял терпение. Ему надоело это бессмысленное пританцовывание, подергивание ногами. Он резко подал корпус вперед и резко выбросил вперед ногу. Его соперник отпрыгнул, но покачнулся, стараясь сохранить равновесие. И в этот момент Дима высоко подпрыгнул, рывком развернул тело на сто восемьдесят градусов. Описав дугу, его нога ступней достала соперника. Удар пришелся в ухо. Откидывая руки назад, он грохнулся на пол.

Победа была полная!

Пять лет Дима занимался таэквандо, корейским видом единоборства. В прошлом году он защитился на черный пояс. А эта победа была второй на чемпионате России.

Диме Спицыну скоро должно было исполниться семнадцать. В этом году он закончил школу. Сейчас он на соревнованиях в Москве. Но назад, в Тригорск, уже больше не вернется. Он уже сдал вступительные экзамены в Московский финансовый.

Мама всегда давала ему дельные советы, жизненные. Вот взять таэквандо. Кто надоумил его им заняться? Мама. В жизни, мол, пригодится. А он в свои двенадцать лет об этом даже и не думал. А вот теперь подумал и мысленно поблагодарил. В классе он был самый-самый. Любого мог завалить. Ведь он еще и штангой с недавних пор заниматься начал. Мама одобрила.

До шестого класса он учился так себе. Но мама убедила его в том, что знание – это сила. И он налег на физику и математику. Тоже мама надоумила. Сейчас, говорит, коммерсанты и банкиры в почете. Вот кто хорошо живет. А почему ты должен быть хуже других? И он тоже так думал. И языками по ее настоянию заниматься усиленно начал. Кто знает, может, его за рубеж куда-нибудь пошлют... И вот результат, он с легкостью выдержал дикий конкурс.

Мама любила его, разлука с ним – как нож к горлу. Но ради его благополучия она, не задумываясь, отправила его за тридевять земель, в столицу. Такие вот дела...

Жили они с мамой небогато. И то это мягко сказано. После дикого десятикратного подорожания ахнули все мамины сбережения на книжке. А зарплата у нее маленькая. Смешная по нынешним временам. Некоторые ублюдки ненавидят своих родителей за их бедность. Он знал таких. Но он с мамой жил дружно. У них друг от друга не было секретов. Когда встречали Новый, 1993 год, собирались в доме у Славки Морошкина. А дом у него большой, комнат восемь. Предки у него – крутизна. Так вот, на этой вечеринке Дима впервые познал женщину. Он переспал с Любкой Зайкиной, для которой он, увы, не был первым. Так вот даже об этом случае он, не таясь, рассказал матери.

• Предыдущая
• 40/78
• Следующая