Сыщик и вор - братья навек - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/78
• Следующая

После окончания института она устроилась рядовым сотрудником в городской отдел архитектуры. И вот уже семь лет трудится все на той же скромной должности. Это ее нисколько не угнетало. Она не стремилась сделать себе карьеру. Она жила в своем собственном мире. Она, Дима и Женя, которого она, несмотря ни на что, считала членом своей семьи. А потом, как молодому специалисту и матери-одиночке, ей выделили однокомнатную квартиру. Большего она от своей работы, наверное, и не ждала.

Жили они с сыном небогато, но дружно. Он рос послушным, добрым мальчиком. И общительным. Не то, что его отец, у которого слова клещами, бывало, не вытащишь. Она гордилась своим сыном.

В лагерь Диму она отправила не просто так. Скоро, совсем скоро должен был возвратиться из зоны Женя. Она ждала его. Надеялась, что он будет жить с ней. Хотя и не верила, что это продлится долго. Когда-нибудь он снова уйдет от нее. Или к другой женщине, или снова возвратится за колючую проволоку. Жить нормальной человеческой жизнью он не собирался, для нее это не было секретом. Так уж лучше пусть Дима не знает, что его отец вернулся. Незачем травмировать его юную душу. А если Женя задержится у нее, а тем более останется с ней навсегда, тогда она только рада будет свести их вместе. Пусть знает тогда Женя, что у него есть сын.

А еще она не хотела неволить Женю. При всей своей душевной черствости он обладал чувством долга. В этом отношении он был на голову выше многих людей, далеких от уголовного мира. Он не был подлецом. Поэтому, узнай о сыне раньше времени, он мог остаться с Валей против своего желания. Из чувства долга. А неволить его она не хотела. Пусть живет как знает...

Завтра она снова придет на этот вокзал. Вчера получила телеграмму от Жени. Приезжаю, встречай... Она задыхалась от счастья.

Помятый, замызганный костюм-тройка, в котором он одиннадцать лет назад шел по этапу, трещал по швам. Размер уже был не тот. Женя повзрослел, возмужал, вытянулся в росте, раздался в плечах. Но, кроме этого тряпья, надевать было нечего. Да ладно, в кармане у него три тысячи рублей, его зэковская зарплата – он никогда не работал, деньги на его счет капали. Доберется до ближайшего города и купит себе новый костюм. Главное, он уже на свободе.

Женя вышел за ворота КПП и зажмурился от яркого солнца. Полной грудью вдохнул свежий воздух. Он мог наслаждаться тем же самым солнцем и воздухом за колючей проволокой. Но солнце там светило как-то не так, воздух был не тот. Здесь – совсем другое дело...

Неподалеку от него с открытой дверью стояла желтая «Волга» с черными шашечками на капоте и дверце. Таксист дремал, откинувшись на кресле. А от машины к Жене уже шел молодой человек в джинсах и майке-безрукавке. Грудь колесом, бицепсы как чугунные шары, морда кирпичом, глаза маленькие, глубоко посаженные. На правом плече виднелась татуировка. Мотал срок и по «хорошей» статье, но по малолетке.

Пацан подошел к нему и улыбнулся, обнажая золотую фиксу во рту.

– Я – Коготь. За тобой, Скрипач...

Не думал он, что его кто-то будет встречать. Ведь у него на воле нет старых дружков, которые сочтут за честь приехать за ним.

– Меня Цирюльник подогнал...

Теперь все встало на свои места. Не забывает о нем старый вор. И не хочет, чтобы он забыл о нем. Он привечает его и тем самым привязывает к себе. Нельзя, мол, быть волком-одиночкой. Вне стаи пропадешь. Что ж, Женя не возражает...

Из зоны он выходил уважаемым вором, «дворянином». Биография у него была в порядке. Не замарал себя сотрудничеством с официальной властью: пионером был по недомыслию, а в комсомоле никогда не числился. И чести своей ничем не запятнал. «Молитву» чтил, жил по понятиям, жестоко расправлялся с отступниками. Всего двадцать девять лет ему, и он уже в большом авторитете – еще один шаг, и станет вором в законе. Но шаг этот дается не каждому. Возможно, останется у черты и он. Впрочем, поживем – увидим.

Женя молча сел на переднее сиденье. Это в других странах уважаемому человеку отводится место сзади, с правой стороны. Так безопасней. Но он живет в своей стране, где думают иначе. Коготь покорно устроился сзади.

Он что-то ему рассказывал. Но Женя его почти не слушал.

– Ты у Цирюльника в «шестерках» ходишь? – резко спросил он, когда ему надоела его болтовня.

– Ну, да, – тот даже не обиделся.

Но рта больше не открывал.

Так он и думал. Не чувствуется в этом пацане значительного веса. Ну а так он вроде бы и неплохой. Из него еще может выйти толк. Но об этом он подумал между прочим.

Такси доставило их к городу, откуда поездом можно было добраться прямо до Тригорска.

– У меня уже билеты, – сказал Коготь. – На сегодня...

– Сдай их в кассу, – отрезал Женя. – Закажи на послезавтра. И гостиницу организуй...

Коготь послушно кивнул и исчез.

«Шестерка» есть «шестерка». Хоть при Цирюльнике, хоть при нем. Он не позволит Когтю быть с ним на равных.

Гостиница в городе была одна. Поэтому он мог не бояться, что разминется с Когтем. Впрочем, он вообще ничего не боялся. Даже смерти.

Женя зашел в единственный в городе универмаг. Прямым ходом направился в директорский кабинет. Зашел к заведующему, не спрашивая разрешения. Дверь, как говорится, открыл ногой.

– Вам чего, молодой человек? – подозрительно уставился на него тучный мужчина с хитрыми глазками.

Он был явно раздражен вторжением незваного гостя. Да только скоро недовольство на его лице исчезло.

– Да вот, откинулся я на днях, – сказал Женя, усаживаясь на стул и глядя в глаза хозяину кабинета. – У Хозяина за «решками» за мокруху чалился. В натуре...

В его спокойном голосе чувствовалась непоколебимая уверенность в себе. Его жесткий магнетический взгляд обладал мощной усмиряющей силой. Он надавил им на толстяка, подчинил себе его волю.

– И что? – уже вежливо спросил тот.

– С вашего позволения, я хотел бы приобрести в личное пользование приличный костюм. Я бы не возражал, если бы вы мне предложили Италию или Австрию. Впрочем, меня устроит и ГДР, – Женя уже давно не упражнялся в изящной словесности.

Но хозяина кабинета удивили не его вычурные фразы. Его изумила его наглость. Впрочем, возражать он не стал. Но и своего упустить он не мог.

– Хорошо, только на госцену не рассчитывайте... Сами понимаете, в стране дефицит.

– Без базара...

На складе, в специальном углу, для него отыскался отличный костюм-тройка. Качество отменное, и размер тютелька в тютельку. И пару рубах из белого натурального шелка он выторговал. Три галстука взял. А еще дефицитные туфли, германская «Саламандра». Все за двойную цену. Он не скупился.

Весь следующий день Женя приводил себя в порядок. Отоспался, сходил в парикмахерскую. Перед выходом на свободу он отращивал волосы. Но их нужно было привести в приличный вид. В городе был косметический салон. Он и туда не побрезговал сходить. Ему подчистили и подровняли ногти, на лицо положили специальную маску. За годы заключения кожа его лица огрубела, а он хотел возвратить ей былую мягкость.

В день отъезда он дал телеграмму Вале. Пусть встречает. Он скучал по ней. Да, скучал. Пусть и не любил он ее, но она принадлежала ему. Она верно ждала его, на свиданиях и в письмах отогревала его душу. Он не мог обмануть ее ожиданий.

Никто не смог бы определить в нем матерого уголовника, еще два дня назад «топтавшего» зону. Прилично одетый молодой человек, красивый, холеный, ухоженный. Одним своим видом он вызывал доверие. А его скромная дежурная улыбка воспринималась как искренняя.

Он ехал с Когтем в одном купе. Их отношения можно было назвать приятельскими. Ведь он не был фраером. Он из блатных, а значит, свой человек. Но на второй день пути Женя вынужден был подать ему тайный знак. Он должен был сделать вид, что не знает его.

А все потому, что к ним в купе подсел солидного вида товарищ, от которого пахло деньгами. Но где он хранит «лопатник», Женя пока не определил. Или в сумке, или в «дипломате», или в пиджаке, который он повесил на крючок.

• Предыдущая
• 18/78
• Следующая