И вспыхнет пламя - Коллинз Сьюзен - Страница 51

• Предыдущая
• 51/66
• Следующая

Между тем Финник начинает оживать. Глаза открываются и осмысленно смотрят на нас. Я кладу его голову себе на колени, и мы вымачиваем парня еще минут десять, пока из шеи выходит накопившаяся отрава. Когда Одэйр самостоятельно поднимает над водой руки, мы с Питом обмениваемся улыбками.

– Осталась твоя голова, Финник. Это противнее всего, но если вытерпишь – потом будет легче, – произносит мой напарник.

С нашей помощью Одэйр погружается и, вцепившись в наши ладони, прочищает глаза, рот, ноздри. Говорить пока не может – видно, горло еще саднит.

– Попробую сходить за питьем, – говорю я, нащупав на поясе выводную трубку, привязанную лианой.

– Давай сначала я просверлю дырку, – предлагает Пит. – А ты останься с ним. Ты же у нас – целительница.

«Неудачная шутка», – думаю я, однако молчу: забот и так предостаточно. Финнику почему-то досталось больше всех. То ли он просто крупнее нас, то ли напрягался за четверых. А если еще и вспомнить о Мэгз... Я до сих пор не могу понять, что произошло. Парень оставил ее, чтобы вытащить Пита. Зачем? А старуха не только не возразила – не задумываясь, побежала навстречу смерти. Может, оттого, что ее дни в любом случае сочтены? Или этим двоим показалось, что Финнику будет легче выиграть при таких союзниках, как мы? Однако задавать вопросы не время: стоит взглянуть на измученное лицо Одэйра, чтобы это понять.

И я решаю заняться собой. Извлекаю из лохмотьев комбинезона брошку с пересмешницей, прикалываю на бретельку. Застегиваю спасательный пояс. Он выглядит совершенно как новенький – должно быть, кислотонепроницаем. Плавать можно и без него, но Брут отбивал им стрелы, а лишняя защита не помешает. Распутываю волосы, заметно поредевшие после отравленного тумана, и, старательно расчесав их пальцами вновь заплетаю то, что осталось.

Пит обнаружил подходящее дерево в десяти ярдах над песчаной полоской. Его плохо видно, зато звук ножа, скребущего ствол, слышен очень отчетливо. Интересно, что стало с шилом? Уронила его старуха или унесла с собой в туман? Полезная вещица... была.

Захожу поглубже на мелководье, чтобы попеременно поплавать на спине и на животе. Финник преображается на глазах. Медленно начинает шевелиться, словно проверяет силы, и вот уже – плывет, но не так ритмично и ровно, как это делаю я. Он скорее похож на морское животное, очнувшееся от спячки, – погружается и выныривает, пускает струю изо рта, кружится и уходит вниз штопором, так что мне даже со стороны становится дурно смотреть. А потом, когда я уже думаю, что он утонул, – над волнами показывается мокрая голова.

– Не надо так делать, – вздрогнув от неожиданности, говорю я.

– Как? Нырять или, наоборот, выныривать?

– И то и другое... То есть ни того, ни другого. Ничего не надо. Отмокай и будь паинькой. А если уж ты полон сил, пойдем и поможем Питу.

Как только мы приближаемся к джунглям, я сразу же чувствую перемену. Сказываются годы лесной охоты, а может, восстановленное ухо и впрямь лучше слышит благодаря капитолийским хирургам, но только я вдруг ощущаю большое скопление живых существ над нашими головами. Им даже не нужно визжать или вскрикивать. Достаточно ровного дыхания, которое вырывается из множества ртов.

Трогаю Финника за руку, и он поднимает взгляд. Не представляю себе, как все они могли подобраться к нам, сохраняя мертвую тишину. Хотя почему сохраняя? Мы были слишком заняты исцелением собственных ран, за это время могло произойти что угодно.

Не пять и не десять, а многие дюжины обезьян повисли на ветвях и лианах. Первая парочка, встреченная нами за краем тумана, напоминала приветственный комитет. А это – скорее грозная армия.

Финник поудобнее перехватывает свой трезубец. Я заряжаю лук сразу парой стрел. И как можно спокойнее окликаю:

– Пит? Мне тут нужна твоя помощь.

– Сейчас, минуточку. Я почти закончил, – отзывается он, копошась у дерева. – Ну вот. Принесла трубку?

– Да. Но мы кое-что нашли, на что тебе стоило бы взглянуть, – продолжаю я сдержанным голосом. – Подойди к нам, только осторожнее, чтобы не спугнуть.

Не нужно ему раньше времени замечать обезьян. Или даже прямо смотреть на них. Вдруг эти твари примут обычный взгляд за сигнал враждебности.

Пит поворачивается к нам, отдуваясь после работы. Мой тон его настораживает.

– Ладно, – небрежно бросает он.

И движется в нашу сторону. Стараясь, конечно, топать потише, хотя и с двумя здоровыми ногами у него это плохо получалось. Впрочем, главное: Пит идет, обезьяны не шевелятся... Когда до нас остается каких-то пять ярдов, он ощущает подвох и буквально на миг поднимает глаза. Слышится оглушительный визг – и его накрывает подвижная рыжая масса.

Никогда не видела, чтобы звери так быстро перемещались. Можно подумать, лианы нарочно смазаны маслом. Обезьяны скользят по ним, покрывая прыжками гигантские расстояния. Ощетинив загривки, оскалив клыки, выпуская когти как выкидные лезвия... Мне мало известно про обезьян, однако в естественных условиях животные держатся по-другому.

– Переродки! – выдыхаю я, и мы с Финником бросаемся в заросли.

Стрелы нужно беречь. Ни одной мимо цели. Так я и делаю, при зловещем свете луны целясь то в глаз, то в сердце, то в шею. Твари падают одна за другой. Что ни выстрел – то смерть. Но и этого мало. Финник насаживает обезьян на трезубец и тут же отбрасывает их прочь, словно пойманную рыбу. Пит отбивается от врагов ножом. Мне в ноги, а то и пониже спины вцепляются когти, но, к счастью, нападающих кто-то снимает. Становится невыносимо душно: в воздухе все сильнее пахнет раздавленными растениями, пролитой кровью и потными шкурами. Мы трое становимся, повернувшись друг к другу спинами. И вот, потянувшись за новой стрелой, я хватаю пальцами пустоту. Внутри словно все обрывается. Минутку: ведь у Пита второй колчан! Ему стрелы все равно не нужны, он дерется ножом. Пытаюсь последовать его примеру, но переродки гораздо быстрее меня, они наскакивают и отпрыгивают обратно так стремительно, что я не успеваю отвечать на удары.

– Пит, стрелы! – вырывается у меня.

Он поворачивается, тянется за спину, и тут происходит ужасное. Я вижу, как из джунглей к нему бросается обезьяна. Выстрелить не могу, потому что нечем. Финник как раз вонзил свой трезубец в очередную жертву; вытащить не успеет. Пит возится с колчаном, не сумеет отбиться. Швыряю в животное собственный нож. Переродок делает кувырок и, увернувшись от лезвия, продолжает наступать.

Обезоруженной и беспомощной, мне остается только одно. Бросаюсь к напарнику, чтобы свалить его наземь, закрыть своим телом, хотя в душе уже понимаю: поздно.

А вот она – успевает. Появляется словно из ниоткуда, прямо из воздуха, и через миг, пошатываясь, уже стоит перед Питом. На теле – кровь, из раскрытого рта вылетает пронзительный визг, расширенные зрачки напоминают черные дыры.

Морфлингистка из Дистрикта номер шесть раскидывает костлявые руки, будто желает обнять переродка, и клыки впиваются прямо ей в грудь.

• Предыдущая
• 51/66
• Следующая