Богатый ребенок, умный ребенок - Кийосаки Роберт Тору - Страница 31

• Предыдущая
• 31/70
• Следующая

Я помню, как трансформировалась моя личная “пирамида обучения” в период между девятью и двенадцатью годами. У меня полностью поменялись представления о себе самом в умственном, эмоциональном, физическом и духовном плане. Когда я увидел, как мой богатый папа подписал бумаги, передал чек и взял в руки ключи от дома, внутри меня словно что-то перевернулось. Связь между игрой в “Монопольку” и настоящей жизнью вдруг стала реально осязаемой. Исчезло годами мучившее меня ощущение ущербности, умственной неполноценности по сравнению с моим умным папой и Энди Муравьем. На смену ему пришла уверенность в своих силах. Я понял, что смогу преуспеть в жизни, сумею выжить. Понял, что меня ждет успех. Понял, что для достижения финансового благополучия мне не нужна высокооплачиваемая работа, и даже деньги. Наконец я увидел то, в чем мне хотелось добиться совершенства, и понял, что у меня получится. Я нашел то, чему хотел учиться. Как я уже сказал, что-то изменилось во мне в духовном плане: появились целеустремленность, неодолимая жажда деятельности и твердая уверенность. Я никогда не чувствовал себя так уверенно в школе или дома, глядя, как мама плачет над пачкой неоплаченных счетов на кухонном столе. Какое-то новое, теплое чувство наполнило мое сердце, а затем — и все мое естество. Исчезли всякие сомнения в том, кем я был и кем собирался стать. Я знал, что буду богатым. Знал, что найду способ помочь маме с папой. Я не знал пока, как я это сделаю, но знал, что сделаю обязательно. Знал, что успех ждет меня там, где мне действительно хочется его найти, а вовсе не там, где по чьей-то указке мне следует его искать. Наконец я нашел свою новую индивидуальность.

Недавно я беседовал с Дагом и Хезер, супружеской четой, членами попечительского совета одной из вальдорфских школ на Аляске. Именно они рекомендовали мне ознакомиться с творческим наследием Рудольфа Штейнера. Они первыми рассказали мне о его теориях и работах, посвященных теме “рубежа девятилетнего возраста”. Когда я понял, в чем суть его теории обучения, несколько новых фрагментов головоломки встали на свои места.

Выслушав рассказ Дага о том, чему учат их ребенка в школе и почему учат именно этому, я начал понимать, в чем смысл методики Штейнера. Как объяснил мне Даг, обучая детей умению строить шалаши с помощью пилы, молотка и гвоздей, школа воспитывает в них уверенность в том, что они сумеют выжить в реальном мире. С той же целью их учат работать в саду, выращивать овощи и готовить. Такое обучение сочетает в себе физический, умственный, эмоциональный и духовный факторы. Учебный процесс полностью захватывает ребенка, находящегося на критическом этапе развития, который Штейнер называет рубежом девятилетнего возраста. Это такой период, когда ребенок больше не хочет отождествлять себя с личностью своих родителей и стремится найти себя как самостоятельную личность. Это период одиночества и страха. Период неуверенности. Ребенок вступает в неведомое, чтобы узнать, кем он является на самом деле, а не то, кем желают сделать его родители. Воспитание умственной, физической, эмоциональной и духовной уверенности в своей способности выжить без посторонней помощи имеет жизненно важное значение для развития детской самооценки.

Теперь я знаю, что многие педагоги не согласны с теоретическими разработками Штейнера, но не мне их переубеждать. Единственное, о чем я могу говорить с уверенностью, — это мой собственный опыт. Помню, что в возрасте девяти лет начал искать для себя что-то иное. Я осознал, что все усилия моих мамы и папы не приносят результата, и не хотел следовать их примеру. До сих пор помню ощущение страха, появлявшееся в доме каждый раз, когда речь заходила о деньгах. Помню, как мама с папой ругались из-за денег, и как папа говорил: “Деньги меня не интересуют. Я вкалываю изо всех сил. Не знаю, что еще я могу сделать”.

Мне хотелось узнать, что еще могу сделать я, чтобы не оказаться в положении моих родителей, по крайней мере, в финансовом плане. Больше всего на свете я хотел помочь маме. Мне больно было смотреть, как она убивается над какой-то дурацкой пачкой счетов. Я знал, что каждый раз, когда мой папа говорил: “Ты должен усердно учиться, чтобы получить хорошую работу”, — что-то внутри меня отвергало этот совет. Я понимал, что все идет не так, как надо, и поэтому занялся поиском новых ответов и собственного пути в жизни.

Уроки моего богатого папы и постоянная игра в “Монопольку”, раз пятьдесят в год, способствовали изменению моего мышления. Я чувствовал себя так, словно прохожу сквозь зеркало и начинаю видеть мир, который не могут видеть мама с папой, хотя в действительности они находились прямо передо мной. Оглядываясь назад, я понимаю, что они не могли видеть мир, который видел мой богатый папа, поэтому в умственном плане были приучены искать работу, в эмоциональном — не допускать риска, а в физическом — трудиться изо всех сил. Я считаю, что причиной этому было отсутствие у них формулы финансовой победы и постоянное падение уровня финансовой самооценки, ослаблявшее их духовный потенциал, в то время как счета продолжали расти. Папа работал все больше и больше, получал прибавку за прибавкой, но в финансовом отношении практически не продвигался вперед. Когда в пятьдесят лет его карьера пошла на спад и он не смог оправиться от потери всех профессиональных перспектив, мне кажется, его дух был сломлен окончательно.

В школах не преподают навыки выживания, необходимые в современном мире. Большинство выпускников выходят из школы в бедственном финансовом положении и сразу начинают искать то, что дало бы им гарантию обеспеченности, гарантию, которой нельзя найти во внешнем мире. Гарантию можно найти только внутри себя. Многие выпускники школ не подготовлены к жизни умственно, эмоционально, физически и духовно. Школьная система выполнила свою задачу обеспечения стабильного притока рабочих и солдат, ищущих работу, работу в большом бизнесе или в армии. Оба моих папы понимали это, но смотрели на проблему с разных точек зрения. Один видел все со своей стороны стола, а другой — со своей.

Когда я говорю людям: “Не попадайте в зависимость от работы. Не рассчитывайте, что компания позаботится о вашем финансовом положении. Не ждите, что после ухода на пенсию ваши заботы возьмет на себя государство”, — они часто вздрагивают и поеживаются. Вместо пламени и жажды деятельности во взорах я вижу страх. Люди цепляются за гарантированную работу, вместо того чтобы рассчитывать на собственные силы. Отчасти эта тяга к гарантиям объясняется тем. Что они не нашли свою новую индивидуальность и не верят в свою способность выжить без посторонней помощи. Они направляются по стопам своих родителей, делают то, что делали они, и следуют их совету “Учись, чтобы получить навыки, которые пользуются спросом у работодателей”. Большинство из них найдут работу, но лишь единицы получат гарантию, которую ищут; Трудно получить твердую гарантию, когда твое выживание зависит от кого-то другого, кто волей случая окажется с другой стороны стола.

В июле 2000 года Алан Гринспен, председатель правления Федерального резервного банка, затронул в одном из своих выступлений вопрос инфляции. По его словам, в период чрезвычайно низкого уровня безработицы причиной низких темпов инфляции являлось то, что люди хотели иметь гарантированную работу и не требовали увеличения зарплаты. Далее он сказал, что многие боялись стремительного технологического скачка и перспективы уступить свое место компьютеру, как это случилось во многих отраслях промышленности, и поэтому предпочли не высовываться и работать за меньшую плату. Вот почему богатые становились еще богаче, но большинству из нового источника богатства не перепадало ничего. Гринспен считает, что причиной всему стал страх потерять работу. Лично я вижу причину в том, что слишком много людей не получили навыков финансового выживания, поэтому они последовали совету родителей и пошли по их стопам.

• Предыдущая
• 31/70
• Следующая