Киевская Русь - Вернадский Георгий Владимирович - Страница 85

• Предыдущая
• 85/110
• Следующая

Нельзя не отметить здесь, что русские в то время также были знакомы, хотя и в негативном смысле (как с элементом вооружения врага), с военным применением химического огня. Так, например, в 941 г. флот князя Игоря был уничтожен «греческим огнем». В двенадцатом веке хорезмские техники, приглашенные половцами, использовали против русских огнеметы.454 В этом случае главной составляющей огня, очевидно, был азербайджанский лигроин. Повидимому, от хорезмцев русские получили представление о гигантских механических стрелометателях, называемых по-персидски чир-и-чахр,а по-русски шерешир.455 Автор «Слова о полку Игореве», рассказывая о верховенстве Всеволода III над рязанскими князьями, говорит, что он использовал их как множество живых шереширских стрел. В морском вооружении князю Изяславу II Киевскому приписывается изобретение нового типа военного судна, использованного им на Днепре. Внешний вид судна в Киевской летописи описывается следующими словами: "Изяслав построил лодки искусно: гребцов не видно, видно только весла, потому что на лодке палуба. И воины стояли на палубе в доспехах и пускали стрелы. И было два рулевых, один на носу и один на корме; они могли править лодку, куда хотели, не поворачивая ee".456 В Радзивиловской летописи есть довольно схематичное изображение подобной лодки.457 Хотя летопись была написана в пятнадцатом веке, предполагается, что по крайней мере часть миниатюр в ней скопирована из более ранних оригиналов. В этом конкретном случае художник, скорее всего, просто старался следовать описанию в тексте; в результате миниатюру вряд ли можно считать точным изображением судна Изяслава. Из индустриальных технологий в летописи под 1195 г. упоминается лесопильная рама в Корсуни (Киевская земля). Она приводилась в действие энергией воды водопадов на реке Рось. Безусловно, она была не единственным экземпляром.458 Об углублении некоторых рек, для того чтобы улучшить фарватер, я уже упоминал.

Мы не должны забывать, что имеющиеся данные только фрагментарны и не дают нам полной картины реального развития русской техники того периода. Такую картину составить невозможно из-за недостатка материала, особенно поскольку летописцы были, в основном, монахами и не интересовались техникой.

В дореволюционной России в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков жизнь в городах в значительной мере отличалась от жизни в деревне. В то время как европеизированные городские центры представляли современную эпоху со всеми ее удовольствиями, техническими новшествами и интеллектуальными возможностями, крестьяне в психологическом и культурном отношениях все еще жили в условиях московского периода. Правда, дворянские усадьбы, построенные большей частью в стиле «русский ампир», с их библиотеками, собраниями картин и так далее, были подобны многочисленным оазисам европейской культуры, но их потенциальное и реальное влияние, несущее цивилизацию, было более чем уравновешено интеллектуальной и социальной пропастью между помещиками и жителями деревень. Однако сама по себе деревня не осталась неизменной. Быстрый рост образовательных возможностей и менее быстрое проникновение технических достижений в сельские районы постепенно изменяли крестьянскую жизнь, особенно после неудавшейся революции 1905 г., когда мелкие кредитные учереждения и общины внесли большой вклад в материальный прогресс.

С точки зрения социологии существует много сходства между Киевской Русью и царской Россией позднего периода: контраст между городской и сельской жизнью представляет одну из важных параллелей между этими двумя эпохами. Как в древней, так и в современной России города первыми испытывали влияние новых культурных тенденций, в то время как деревни сильно отставали от них. Пропасть между аудиторией Иллариона — людьми, «напоенными благодатью книжного учения» — и жителями отдаленных сельских уголков, которые все еще были неграмотными язычниками, была так же велика, как между городской элитой и «темными людьми» деревень в конце девятнадцатого века. Экономически русские города Киевской Руси жили в эпоху торгового капитализма и высоко развитого гражданского права, в то время как сельские жители в отдаленных районах не знали сложных экономических или финансовых сделок, кроме выплаты наложенной на них дани. Города были великолепны с их пышными соборами и роскошными дворцами, а деревням было нечего показать кроме своих бревенчатых изб. В сельских районах церквей было мало. Хотя количество княжеских и боярских сельских усадеб росло, их владельцы проводили там только часть своего времени, будучи более тесно связаны с городами, нежели со своими поместьями; в результате последние едва ли могли в тот период стать центрами культуры, за исключением того, что в некоторых случаях они имели экономическую значимость. Таким образом, говоря о быте русских в киевский период, необходимо разделять между городами и сельскими районами. Мы знаем лучше городскую жизнь, потому что она оставила больше следов в наших источниках информации. О сельской жизни известно мало, за исключением того, что можно извлечь из фольклора. Кстати сказать, устное народное творчество было одним из связующих звеньев между городами и деревнями, как впрочем и между высшими и низшими классами. Эпические поэмы и волшебные сказки (былиныи сказки)высоко ценились как в княжеских и боярских хоромах и в деревнях, и, насколько мы знаем, скоморох был желанным гостем и на городском пиру, и на сельском празднике.

Суровость русской зимы, особенно на севере, заставляла русских людей обращать больше внимания на прочность своих домов, чем это было необходимо жителям южной или западной Европы. Основным назначением дома на Руси было обеспечить человека теплом зимой, а не что-либо иное. И, тем не менее в эпоху Киевской Руси не строили ни каменных, ни кирпичных зданий, за исключением церквей и княжеских дворцов. Двумя основными типами русского жилья являются бревенчатая постройка на севере и каркасный дом на юге, которые соответственно назывались избой и хатой459. Поскольку дерево менее долговечный материал, чем камень, до нас не дошло ни одного образца деревянных домов Древней Руси, но мы можем получить о них представление по бревенчатым избам русских крестьян северной части страны, построенным в XVIII и XIX веках. В отличие от жалких хат Белоруссии и Центральной России, северная русская изба обычно представляет собой просторный дом, добротно построенный и теплый, и, чаще всего, украшенный снаружи деревянной резьбой. Именно таким, видимо, был древний новгородский дом, в то время как в Центральной России и Белоруссии уже тогда бревенчатые избы, судя по всему, были меньшего размера. Даже небольшая изба обычно состояла из трех частей: основной комнаты с печью, коридора и неотапливаемой комнаты рядом с коридором, которую использовали как дополнительную комнату летом или как кладовую (клеть)460.Дом, состоящий из нескольких комнат, назывался хоромы. Рядом с домом строили амбары, хлевы, конюшни, а также бани. Двор огораживали частоколом. Боярская усадьба, по-видимому, отличалась от жилища простолюдина только размерами. Княжеский дворец, разумеется, был намного просторнее и более искусно построен. Его двумя характерными чертами были гридница и терем. В Киевском дворце эти два здания были каменными уже в десятом веке. Гридница служила штаб-квартирой княжеской дружины. В тереме жила женская половина княжеской семьи. Слово «терем» вероятно происходит от греческого room («комната»); сравните с персидским tarem (шатер, галерея)461.

• Предыдущая
• 85/110
• Следующая